Истории, связанные с книгой Сатори в Париже. Тристесса (сборник)

Джек, как всегда, приносит в жизнь дорогу и джаз. Встречи, вино и повод поговорить. Эта книга прожила со мной лучшие моменты лета. Она видела концерт, возвещавший выход альбома группы THIS. Был сияющий июнь и сидр во дворе готического собора прохладным вечером. С концерта с лёгким опозданием на вокзал, чуть не впервые в жизни меня кто-то обнимал на пути к поезду. Начала читать её следующим поздним слегка похмельным утром в Таврическом саду под странным взглядом Есенина. Надо полагать, именно она повела нас переулками к дверям клуба, откуда доносился добрый джаз на пути к обратному поезду. Что ни говори, светлые летние ночи - это либо…

Наконец-то! Как полупьяный Жан-Луи Лебри де Керуак на протяжении всего «Сатори в Париже» пытается втолковать французам, как правильно произносить слова и названия их языка*, так и переводчик Максим Немцов решил-таки сблизить произношение иностранных имен с русской фонетикой. И вот, наверно, впервые я вижу некоторых преображенных «дидеротов». Не Теккерея, а Тэкери**! Не Фрейда, а Фройда. Не Диккенса (не прижились в русских переводах замечания Густава Шпета), а Дикенза… Но в других книгах на одной странице все еще мирно сосуществуют фонетико-графические гибриды – «дидероты». Хайдеггер и Витгенштейн, например. – Если так, то пишите его, –…