Цитаты из книги Собрание сочинений в 2 томах. Том 2. Крестьянин и тинейджер (сборник)

Несправедливая и глупая случайность – вот что страшит его всю жизнь. Чтишь ты установления, не чтишь установления, а тут кирпич на голову или испорченная колбаса: купил, сожрал и – бутулизм; под дерн. Вот пуля-дура, или, как ее зовут, шальная пуля – не случайность, просто дурь. От пули-дуры можно увернуться: не лезь на…

Если о нас когда-нибудь напишут священное писание, там будет так написано: Иван споил Ерёму, Ерёма споил Фому, Фома споил Никиту и братьев его. Михаил споил Василия, Василий, тот - Елену, а уж Елена - та споила всех остальных...

...своей сладкой и неутоленной боли Храмков ему не смог простить и сильно рад был, услыхав не так давно в архивной телепередаче, что Коромысльский был расстрелян в ноябре сорокового. Телевизионщики за кадром, на фоне фото Коромысльского, сказали по своей привычке: ни за что. “Ну, как же, как же ни за что: а людям головы…

...спросил у Сицилатова совета: с какого боку взяться за перо? “Мутная штука жизнь, – сказал ему писатель. – Иной раз лучше в этот ил и не заглядывать. Если ж решился, то, брат, с какого боку ни возьмись, советую носить в себе, а не выбалтывать”. – “Сопрут сюжет”, – ревниво подсказал Стремухин. “Зачем мне ваш сюжет? Мне б…

— Уехали те, кто ещё оставался. А остальные... Ты хоть книжечки священные читаешь? — Иногда. — Это хорошо. Помнишь, как написано? Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, Иаков родил Иуду и братьев его. Иуда родил Фареса и Зару... — Я помню, но не наизусть. — Неважно, не перебивай... Если о нас когда-нибудь напишут…

— Один айсор — а мы так звали ассирийцев — однажды чистил мне ботинки у Белорусского вокзала. Они все чистили ботинки, и я не знаю, где они сейчас: давно хожу в кроссовках... Он чистил мне ботинки в начале января восьмидесятого. Он смотрит на мои ботинки, глаза не поднимает на меня, и тихо говорит мне: «Знаете, была…

— Были рабы и будем рабами. Увидев лицо Геры, добавил буднично: — Это я так говорю, чтобы тебе было всё понятно. — А мне не будет, не будет понятно! — закричал ему Гера. — Так нельзя говорить, так никому и никогда нельзя говорить! Так даже думать нельзя! — Льзя, нельзя, а я вот — думаю, — тихо сказал ему Панюков. — Я как…