Цитаты из произведения Тостуемый пьёт до дна — стр. 4

Одна из продавщиц оглянулась, увидела Леонова и завопила: — Рутас, иди сюда! Скорее! Посмотри! Там Никулинас стоит! Никулинас! (Перепутала Леонова с Юрием Никулиным.) Мы с Женей жили в одном номере, когда легли спать, он долго вздыхал в темноте, а потом сказал: — Работаешь... Работаешь... А всем до лампочки... Эх-х-х!…

Чапа уже подбежала к гигантам и тоненько тявкнула: — Тяв! И эти волкодавы вдруг вскочили, поджали хвосты и рванули. Врезались в стадо, стадо закрутилось, понеслось — и исчезло в ущелье. Осталась только пыль и старик пастух, который неподвижно стоял, опершись о посох. — Что это они у тебя такие трусливые? Малюсенькую…

Телави центр кахетинского виноделия, а кахетинцы люди гостеприимные, да еще первый секретарь райкома Алик Кобаидзе был близким другом Гии Канчели, начался ужин, переходящий в завтрак, а потом в обед и опять в ужин. В Телави со мной приехали два моих друга — Гия Бадридзе и Вахтанг Абрамашвили. Я обещал снять их в роли…

К нардам Эльза пристрастилась, и они с толстой Наташей играли каждый вечер. И до глубокой ночи слышалось: «Верийский готверан», «говно собачье» и «диди траки»

Эта дура говорит, что слышит, как туалет журчит! Говорит, это действует ей на нервы! А если в ее комнате из пушки выстрелить — не услышит. Она двадцать лет как оглохла

Большой ученый этот Хансон, — сказал Димо, — был ассистентом у Нильса Бора. Слышали о таком? Он швед. А шведы еще тупее, чем американцы!

В кресле-каталке сидела старушка и разглядывала картинки в «Плейбое». За роялем огромный седовласый розовощекий старик играл ноктюрны Шопена.

Ближе всего ехать так. Но здесь пуэрториканцы. Поймают и маму... (непечатное слово). А можно еще так. Но сюда тоже нельзя — здесь негры! Поймают и маму, и нас вместе с ней... (непечатное слово)! Демократия!

Когда Димо говорил по-английски, у меня было полное впечатление, что он говорит по-грузински с мингрельским акцентом