Отзывы о книге Herbst in Peking — стр. 8

Первым впечатлением было удивление: что происходит в книге, не понятно, что за причудливый мир - тоже. Удивление осталось и к концу чтения. Но потом стало страшно и грустно. Потому что мир в этой книге ужасен: люди занимаются непонятно чем, у них нет ничего ценного, все чувства стали либо поверхностными, либо рациональными, либо сугубо плотскими. И когда за 50 страниц убивают половину героев, пусть и в настолько странном мире, и при этом реакция на эти смерти чудовищно неадекватная: убийца не виноват, надо скорее забыть, чувствовать боль не надо, не надо вообще обращать на это внимание. Хотя до сих пор многое совершенно мне не понятно (очень уж сюрреалистично и абсурдно все), но эти персонажи, этот мир, эта философия и ценности меня очень пугают. Наверное, потому что очень страшно…

Забыты вечатления от "Пены дней", но с первых слов заново возращается чувство "перевернутых мозгов" :) Всегда интересно, когда автор может подействовать на тебя таким образом, что ты переходишь в другую реальность нереальных вещей... и что-то в тебе ломается.

Без удержно смеялась, буть-то водитель автобусе или попытки вылечить стул или хранение в коробках, найденых ископаемых, или молитвы священика)))))))

По-моему, это одна из самых грустных книг, прочитанных мною. Если верить аннотации, то это китч, но я не уверена, что он бывает настолько безысходным. До сих пор держится ощущение, что Борису Виану было чудовищно в реальном мире, поэтому он кое-что подправил, кое-что подчеркнул и сунул читателю под нос нечто гротескное. Это еще не ужасная замкнутость лабиринтов, которой увлекался Роб-Грийе, но так близко, что от отчаяния хочется закрыть глаза. И самое ужасное в мире Виана - что сквозь неузнаваемо-узнаваемый мир проглядывает живой человек с его страданиями и устремлениями.

Невозможно не предвкушать порцию вкусной манной кашки, когда видишь эпиграф из "Табу инцеста". Впрочем, этот эпиграф и все остальные в романе не несут никакой нагрузки, они просто выдраны из сопутствующих написанию источников. В любом случае Виан блистателен. В нем есть все - восторженное футуристическое турухтухтух, жестокий и сытый каннибализм dada, а также соблазнительный душок Джорджо де Кирико.

Виан смело экспериментирует с формой и словом, причем совершенно не прячет это от читателя (в отличие от Джойса и ему подобных). В первой части, помеченной буквами алфавита, проводятся мелодии главных героев: "педераста" Амадиса Дюдю, которому не везет с автобусом; Клода Леона, убившего (хочется сказать: "Араба, как у Камю!", но нет) велосипедиста пистолетом и попавшего в тюрьму; Анжеля,…

Виан это нечто! Это свобода, это канат, который превращается в плющ и обрастает листьями, это автобусы, которые всегда от тебя нарочно уезжают. Это невероятный авангард. Не знаю, почему же все-таки роман называется "Осень в Пекине", но это очень хорошо :)

Все начинается как абсурдистская «штучка»