Отзывы о книге Звук и ярость

В следующий раз, когда услышу, что «Бесконечная шутка» Дэвида Фостера Уоллеса якобы трудно читается, брошу в оратора томиком Уильяма Фолкнера «Звук и ярость».

Состоит роман из четырёх частей и охватывает четыре дня: три – из 1928-го, один – из 1910-го.

Первая часть написана от лица мужчины с умственной отсталостью. События носят фрагментарный характер (часто без знаков препинания, предложения обрываются на полуслове), в настоящее вклиниваются воспоминания из прошлого – общая картинка начинает складываться лишь к концу главы. На мой взгляд, именно в писательском плане она самая интересная: читатель постепенно приходит к пониманию, к какой семье принадлежит этот мужчина и кто все эти люди, которые его окружают. И следующие части дополняют пробелы в мозаике.

Вторая часть написана от лица его…

Роман американской классики 1929 года. Классика это только по времени сегодняшнего дня, по стилю же - модерн в самом соку. Вдохновлённое революциями, мастабными войнами и глобальностью мира искусство начала двадцатого века ищет. И находит что-то эдакое, до сих пор будоражащее ценителей, порождающее споры и возбуждающее новое творчество. В первую очередь в эпоху модерна за всё отдувается форма. И это хорошо. Ведь литературная форма была не в меру догматична. Естественно, классическая форма универсальна и всем хороша, но это не может быть единственной одобряемой возможностью. Это сейчас мы такие свободные и не понимаем что же им всем так мешало писать стихи без рифмы или пьесы с открытым финалом. Это было не принято. Стихи не опубликуют, пьесу не поставят.

Роман Фолкнера - не издадут. А…

Друзья и знакомые часто говорят, что у меня нездоровая любовь к сложной, зубодробительной и занудной литературе. Может, они и правы, но о Фолкнера мои зубы ломаются уже не в первый раз.

Не знаю уж, в чем причина. Может, не мой автор, может, захожу в него не в том состоянии. А может, дело в переводе. Насколько я понимаю, перевод И. Гуровой («Звук и ярость») сильно отличается от перевода О. Сороки. Причем не в пользу последнего. Но сравнить мне не с чем, в доступе был только перевод Сороки.

В переводе ли дело, или в стиле самого автора, но мой мозг периодически отказывался воспринимать текст. Порой на ровном месте. Вроде бы ничего не предвещало, но в голове снова и снова возникает обезьяна с тарелками. Только на то, чтобы продраться через начало, мне потребовалось попытки три.

Потом вроде бы…

...Почему я читала эту книгу?

Она давно маячила на периферии сознания, в разных, знаете, списках «великие романы такого-то века» или «должен прочитать каждый»; когда-то давно у меня сливались «Гроздья гнева» и «Шум и ярость» в усреднённое американское нечто ; потом я узнала и полюбила Стейнбека, «Шум и ярость» отсоединился от «Гроздей гнева» и зачем-то слился с «Войной миров» Уэллса.

Я пишу это, чтобы показать, что образ «Шума и ярости» в моём сознании сформировался довольно причудливый, но я ни разу не пробовала хотя бы погуглить Фолкнера и его произведения, чтобы лучше подготовиться.

На самом деле, я выступила идеальным читателем: непредвзятым, ненапуганным, не ожидающим подвоха. И в достаточной степени натренированным, чтобы это выдержать. «Достаточная степень натренированности»…

Первая попытка прочесть "Звук и ярость" пришлась на одинокий летний день, проведённый на стареньком диване. Тогда я проглотил первую часть с интересом для самого себя до сих пор необъясненным. Я читал, ожидая, что во второй главе всё точно встанет на свои места; а разрозненность повествования и скачки во времени обусловлены лишь олигофренией рассказчика (если будет уместно его таковым назвать). Вторая часть ввела меня в заблуждение и даже несколько ужаснула - книга была отложена.

Вторая попытка была совершена прошлой осенью, тогда я уже знал, чего ожидать. Причиной неудачи послужило моё нежелание пользоваться справочными материалами внутри книги и вне её. Мне казалось, что это обесценит читательский опыт.

В третий раз я пришел к смирению - таблица с хронологией событий первых двух глав…

Драматический кусок жизни одной несчастной семьи.

Все очень странно. Странная манера письма, странное построение сюжета. Только в конце понимаешь, что к чему. Но не понимаешь, зачем все это было...

Героев сразу много, все несчастные.  Много непонятно зачем нужных ответвлений от сюжета, скачки во временени...

Первая глава — поток мыслей человека, с которыми нас познакомят позднее. В потоке чётко разделены только два периода времени — что-то в будущем и текущее настоящее. При этом будущее кажется прошлым, но фактически оно — это настоящее. Считываются члены семьи, часть слуг и окружение, в котором происходят события одного поколения. Есть родители, их взрослеющие дети и мифические предки. Всё внимание направлено вовне — на природу,  хозяйственные постройки и помещения. Сам дом словно оказывается где-то в стороне, как и сам персонаж, мысли которого мы читаем. Его мысли = его воспоминания — разбитые и взболтанные яйца. Мы узнаем, что герой первой главы - один из братьев. Бенджамин, родившийся умственно-отсталым, является летописцем семьи, отмечая происходящее вокруг без какой-либо оценки или…

С этим романом у меня очень сложные отношения: сначала я год откладывала знакомство с автором, потом пару раз безуспешно пыталась подступиться, и вот наконец без особого энтузиазма пообещала себе осилить 100 страниц и попрощаться с этой историей. В голове я держала восторженные отзывы блогеров о том, что книга не менее чем гениальна, поэтому настрой был решительный.

Для меня форма этого романа оказалась слишком сложной, а сюжет не настолько увлекательным, чтоб разгадывать этот ребус. Я понимаю всю гениальность и новаторство Фолкнера, но это не моя чашка чая. 80% чтения мне было тяжело и невыносимо скучно. Зачем тогда нужен такой досуг? Чтоб в конце восхититься тем, как автор все завернул? Чтоб почувствовать себя интеллектуальной элитой, которая осилила сей труд?

Больше всего меня выбесили…

Если не можешь усидеть на своей лошади, так ходи пешком

Опять мне попалась ужасная книга, спасибо книжному клубу. Я пишу и позитивные отзывы, но тут...
Нелинейное повествование. Не только хронология событий постоянно и неожиданно меняется, но и зачастую Фолкнер полностью игнорирует любое подобие грамматики, орфографии и пунктуации и использует хаотичные наборы слов и предложений без указаний на то, где заканчивается одно и начинается другое - это из Википедии, а ниже пруфы уже от меня

-Я говорю спасибо с меня хватает женщин о ком заботиться а если я женюсь так она наверняка окажется наркоманкой. Нам же в семье только этого и не хватает

Мать - вечнобольная(сомнительно, но оукэй); Квентин - старший сын; Кэдди - дочь и мальчик, носящий клюшки за игроками в гольф; Джейсон - средний сын; Бенджи…