Соловки это действительно какое-то заколдованное место, можно даже сказать – мистическое. Иначе как объяснить, что практически одновременно были написаны «Обитель» Прилепина и «Авиатор» Водолазкина – романы, где действие происходит как раз на этих островах.
Такое ощущение, что оба романа писались в одной комнате, и авторы то и дело заглядывали друг другу через плечо. Там и там Соловки, там и там лагерь, там и там 1920-е годы, когда до большого террора еще далеко, но тренировка идет вовсю, там и там герои зэки, но не политические, а уголовные.
В общем, параллелей хоть отбавляй, даже идеи романов имеют очень много точек соприкосновения. Прилепин пишет об эксперименте по выращиванию нового человека. Эксперимент не удался, загубленные жизни жаль, но задумано-то было просто отлично. Водолазкина сам эксперимент не особо волнует, его беспокоит тема вины и раскаяния. Автор через своего героя транслирует довольно известную мысль, что Россия в 1917 году была просто беременная революцией, и виноваты все. Просто-таки людоедская максима, впрочем, нужно сделать поправку, герой «Авиатора» действительно совершил преступление.
Нынешний роман Водолазкина совсем не похож на его предыдущий – «Лавр», получивший в 2013 году «Большую книгу». Чувствуете, опять совпадение: у Прилепина есть эта премия, у Водолазкина тоже. А вообще «Авиатор» больше похож на «Письмовник» Михаила Шишкина.
Главный герой Иннокентий Платонов прямо из Соловецкого лагеря, где его заморозили в жидком азоте в рамках научного эксперимента под кодовым названием «Лазарь», попадает в ельцинскую Россию 1999 года. Он по крупицам восстанавливает свою память и учится жить в современном мире. Порой «Авиатор» напоминает слезливую мелодраму, порой – политический памфлет, а местами даже анекдот. Собственно, из корпуса дневниковых заметок Иннокентия, перемежающихся записями врача, который его разморозил, и жены складывается книга. Герой пытается в словах воссоздать тот мир, который покинул и даже пытается сконструировать то время, пока он был заморожен.
«Разговор как-то соскользнул на нынешнее устройство жизни. Иннокентий назвал его анархией. Я заметил, что за анархией обычно приходит авторитарное правление. Что, в сущности, очень грустно.
А Иннокентий – сиделец Иннокентий! – сказал, что авторитаризм, возможно, меньшее зло, чем анархия. Сравнил население страны с глубоководными рыбами. Они, дескать, только и могут жить что под давлением…»
Водолазкин виртуозно стилизует свой текст под прозу серебряного века, а описание лагерных ужасов у него в сто раз убедительней, чем у Захара Прилепина в «Обители», хотя последний потратил на это в сотню раз больше слов. Вот такая вот постмодернистская игра-перекличка, оставляющая после себя, как и положено, больше вопросов, чем ответов.
http://www.ogirk.ru/news/2016-06-22/i-snova-solovki.html
