С момента выхода поэмы "Двенадцать" на поэта обрушился град резкой критики.
Первым печатным откликом на поэму стала резко отрицательная заметка журналиста П. Арзубьева (псевдоним П.К. Губера) в газете "Наш век" от 8 марта 1918г.: "Поэтическое уподобление, предложенное Блоком, грешит несомненной фальшью..." Через два дня после выступления П. Арзубьева там же появилась заметка А.В. Тырковой, также негативная. В газете "Петроградское эхо" от 14 марта 1918г. поэма названа "скверными стихами".
Из поэтов первым отозвался на "Двенадцать" А.Белый, высказавший настороженность и опасение по поводу поэмы. Негативно высказывались о "Двенадцати" З.Н. Гиппиус и Д.С. Мережковский. Среди встретивших "Двенадцать" в штыки оказались В. Пяст и А. Ахматова, а также Ф. Сологуб, которые отказались участвовать в вечере кружка поэтов "Арзамас" толькопотому, что в программе вечера намечалось чтение поэмы "Двенадцать".
В защиту поэмы высказался Р.В. Иванов-Разумник (статья "Испытание в грозе и буре"): «"Двенадцать" - поэма о революционном Петербурге конца 1917- начала 1918 года, поэма о крови, о грязи, о преступлении, о падении человеческом. Это - в одном плане. А в другом - это поэма о вечной, мировой правде той же самой революции, о том, как через этих же самих запачканных в крови людей в мир идет новая благая весть о человеческом освобождении. Ибо ведь и двенадцать апостолов были убийцы и грешники»"
А.Н. Толстой, находясь в эмиграции, в статье "Падший ангел" написал: "В "Двенадцати" Блок <...> пронзил ясновидящим взором грядущее. Теперь, - четыре года революции минуло, - вся она со всеми сумасшедшими мечтами, со всем буйством, ужасом и кровью лежит раздавленная и издыхающая, и вся она, как в дивном кристалле, включена в поэме "Двенадцать".
