«Поначалу мне было стыдно за него браться»: Итаф Рам о своем дебютном романе

Так совпало, что когда я читала «Женщину – не мужчину», у меня случился разговор о замужестве с молодой женщиной-иммигранткой. В конце она сказала, что собирается стать доктором, чтобы не зависеть от мужчины. В ту же секунду эта умная молодая женщина внезапно превратилась в Дейу, восемнадцатилетнюю героиню Итаф Рам , которая хочет поступить в колледж, но ее бабушка настаивает на немедленном замужестве. Если подумать, это скорее отражает, насколько я была погружена в великолепный дебютный роман Итаф Рам, чем говорит о сходстве той женщины и Дейи. Потому что я в самом деле ушла в него с головой: история палестино-американской семьи, полная стыда, жестокости, тайн и предательств затянула меня и не желала отпускать.

Поэтому я с огромным удовольствием поболтала с Итаф Рам по телефону накануне выхода романа. Мы обсудили, насколько опасной была эта затея, насилие над женщинами и страх Итаф Рам укрепить стереотипы, связанные с культурой, которая и без того овеяна стереотипами.

Рейчел Леон

Роман начинается словами «…мы держим свои истории при себе. Поведать их миру — неслыханно, опасно, это чудовищный позор». Я знаю, что твоя книга отчасти автобиографична. Скажи, тебе не было страшно писать ее?

Итаф Рам

Дело даже не в том, что мне было страшно. Желание заговорить об этих проблемах вслух долгое время казалось мне неправильным, даже противоестественным для женщины из моего сообщества. Мне было стыдно выступать против своего народа, своей семьи, против жизненного уклада многих поколений. Я спрашивала себя: кто я такая, чтобы восставать против того, с чем безропотно мирилось столько женщин? Но то, что эта книга может навлечь на меня беду, я тоже осознаю. Сложно представить, что меня могут убить, но нельзя отрицать, что я могу столкнуться с агрессией, поскольку я выставила арабское сообщество в плохом свете. Даже сейчас, когда я разговариваю с тобой, я боюсь последствий того, что я осмелилась рассказать свою историю. Моя книга еще не вышла, и каждую ночь я думаю о том, что меня ждет, пытаюсь представить, что скажут люди, что подумает моя семья, как отреагируют другие представители арабской диаспоры. Так что да, определенная опасность существует, но это не опасность физической расправы, скорее, я боюсь столкнуться с психологическим давлением, боюсь, что единственное сообщество, к которому я когда-либо принадлежала, отречется от меня.

Рейчел Леон

Но что все-таки заставило тебя поделиться своей историей, несмотря на цену, которую придется заплатить?

Итаф Рам

В колледже я изучала литературу, читала книги Джумпы Лахири, Халеда Хоссейни, Эми Тан и других писателей-иммигрантов. Их яркие и яростные истории волновали меня, но куда больше меня волновал тот факт, что ни в одной книге я не находила своей истории и истории моей матери. Об арабах пишет Халед Хоссейни, один из моих любимых авторов, но он рассказывает о том, что происходит в Афганистане, а не о том, с какими проблемами сталкиваются женщины арабского происхождения, проживающие в США. И Халед Хоссейни - мужчина. А я хотела, чтобы в литературе зазвучали голоса женщин. Вот почему я решилась написать эту книгу, невзирая на то, какую цену мне придется заплатить. Я написала ее для всех арабских женщин - и здесь, в Америке, и там, за океаном - которые отчаянно нуждаются в том, чтобы их голос был услышан.

Рейчел Леон

Ты можешь рассказать о том, как работала над романом? У тебя был какой-то план или история рождалась в процессе?

Итаф Рам

Сначала я записывала свои воспоминания, и это скорее напоминало дневниковые заметки. Одновременно я читала книги авторов, упомянутых выше, и чувствовала закипающий в душе гнев – гнев на родителей, из-за которых я росла практически в изоляции, не зная любви, не зная, что такое настоящая семья, отчаянно пытаясь разобраться, кто я. Эти чувства живут во мне и сегодня. Когда я закончила с дневниковым вступлением и поняла, что наши голоса практически не звучат в современной литературе, я сложила два и два вместе и решила написать роман, который станет продолжение этой заметки и вырастет в полнозвучную историю. У меня было представление о том, как будет разворачиваться сюжет, поскольку это частично автобиографичная история, но мне пришлось пристально изучить любимые книги, чтобы тщательно продумать структуру романа, взлеты и падения героев, основные конфликты. Ведь прежде я ничего подобного не писала. Для меня это стало пробой пера. Пусть у меня была история, которую я хотела поведать миру, это не значит, что я знала, как ее написать.

Рейчел Леон

Откровенно говоря, мне до сих пор сложно поверить, что это ваш первый роман. И к слову о книгах: Исра много читает, и отношения, которые открываются ей в книгах, решительно отличаются от тех, с которыми она сталкивается в реальной жизни. В ее реальности норма – домашнее насилие и низведение женщины до молчаливой прислуги в семье мужа. Что вы можете сказать об этой иллюзии любви?

Итаф Рам

Когда я работала над романом, я хотела, чтобы книги стали мостиком между Исрой и миром за пределами диаспоры. Книги, которые читает Исра, дарят ей возможность испытать недоступные чувства и эмоции. Я сама в юном возрасте вступила в договорной брак и любви не знала, так что мы с Исрой вместе открывали для себя неизведанное. При этом я четко осознавала, что для Исры книги – способ выйти за границы, существующие в ее жизни только потому, что она женщина, а также способ прочувствовать эти границы и осмыслить свою реальность. Хотя Исра ищет в выдуманных историях спасение и утешение, благодаря книгам в ее голове зарождается понимание, что они никогда не попадет в места, описанные на страницах этих книг, и не станет похожей на их героинь.

Рейчел Леон

Как ты думаешь, почему многие женщины молчат о том, что подверглись насилию?

Итаф Рам

На то существует множество причин. Нередко женщины считают подобное отношение нормой, ведь точно так же относились к их сестрам и матерям, тетушкам и соседкам. Они становятся нечувствительны к подобному обращению и не воспринимают его как нечто неприемлемое. Другая причина кроется в том, как мы воспитываем наших дочерей. Мы с детства вкладываем им в голову, что они недостаточно хороши и неполноценны. А потом они винят себя, что не могут родить сыновей, что мужья их избивают. Мы навязываем нашим женщинам стыд и раболепие, приучаем их молчать, когда совершается несправедливость. И конечно, есть еще одна причина – страх. Страх, что сообщество отвернется от тебя, страх, что тебя станут бить еще сильнее и никто не встанет на твою защиту. Даже если женщина соберется с духом, скажет: «С меня хватит, я ухожу», в половине случаев родители никак ее не поддержат. И почти наверняка у нее не будет ни средств, ни сил для того, чтобы уйти, потому что она занималась домом и воспитанием детей, не имея возможности ни учиться, ни работать. Ее лишили возможности себя защищать, причем не только финансово, но и интеллектуально, и эмоционально.

Для ясности: не все арабские женщины подвергаются домашнему насилию. Я боялась писать эту книгу, поскольку часть меня хотела рассказать вслух о злободневных проблемах, а часть не хотела укреплять стереотипы о культуре, которая и без того овеяна стереотипами и часто подвергается осуждению. Я не хотела подливать масла в огонь. Здесь сложно найти баланс: как узнать, когда нужно выступить в защиту угнетенных? Как понять, что своими словами ты не укрепляешь стереотипы? Где провести черту? У меня пока нет ответа на эти вопросы. Мне было сложно писать об этом, потому что я не хотела очернять свое сообщество и снова говорить о войне, экстремизме, терроризме и насилии. Я не хотела рассказывать такую историю, но что поделать, если она есть? И в то же время, если бы я не заговорила об этом честно и откровенно, то признала бы поражение перед лицом культуры, которая и без того меня подавляет.

Рейчел Леон

Ты упомянула, что у женщин нет возможности учиться. Жажда образования является одной из центральных тем твоего романа, так же как убежденность арабского сообщества, что женщинам оно ни к чему. Ты можешь объяснить, почему так сложилось?

Итаф Рам

Если мы позволим женщинам учиться, они получат возможность управлять собой и собственной жизнью. Они перестанут молча мириться с несправедливостью по отношению к себе. Меня выдали замуж в девятнадцать лет, это был договорной брак. Я переехала в Северную Каролину, одного за другим родила двоих детей, а потом настояла на том, чтобы вернуться в колледж и получить образование. Родители мужа не понимали, зачем мне это: «Ты хочешь закончить образование? Но твой муж зарабатывает деньги, тебе достаточно сидеть дома и заниматься детьми». А я отвечала: «Нет, я хочу заниматься в жизни чем-то еще». Я не хотела становиться похожей на мать, которая вырастила девятерых детей, терпела побои и сидела в четырех стенах, потому что у нее не было образования, ей не на что было опереться, нечем себе помочь. Когда я поступила в магистратуру, чтобы изучать литературу, мой свекор сказал своему сыну: «Если разрешишь ей получить образование, она бросит тебя и уйдет». Тогда я впервые услышала, как кто-то облек этот страх в слова – страх, живущий в консервативных семьях и отрезающий женщинам путь к образованию. Это иронично, поскольку ни одно общество не может развиваться без образованных женщин. Когда женщины имеют доступ к образованию, они не только прививают правильные ценности следующему поколению, они также лучше понимают свое место в обществе. И я думаю, больше всего люди боятся именно этого: как мы сохраним культуру угнетения, если женщины станут достаточно умны, чтобы осознать, как это несправедливо, и достаточно сильны, чтобы сломать устоявшийся порядок? Значит, они не должны иметь доступа к образованию.

Рейчел Леон

Можно ли сказать, что именно образование помогло тебе нарушить молчание?

Итаф Рам

Да, именно так. Образование позволило мне стать самодостаточной и осознать, на что я способна. Я начала работать, обрела собственный голос, смогла заняться тем, что мне нравится, начала преподавать. Получить образование – то, что женщина может сделать сама и для себя. Обучение в колледже обогатило меня не только интеллектуально, но и эмоционально – благодаря учебе я увидела существующий в моей культуре круг насилия, круг угнетения и круг молчания, увидела, что я не только сама стала жертвой психической и эмоциональной травмы, но и передам ее детям, если не смогу положить этому конец.

Перевод Екатерины Колябиной

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ