Комментарии к подборке 5А. Анархоптахи. Классный журнал — стр. 24

Жан-Поль Дидьелоран - Утренний чтец

Типично французская история в духе Амели. Героиня - Золушка около тридцати, ждёт прекрасного принца не где-нибудь, а на работе - в общественном туалете торгового центра. Вся такая интеллектуальная, а встречаются ей (как ни странно) - сплошь люди с проблемами пищеварения.
Прекрасный принц - юноша за тридцать, сбежавший от матери в большой город и занимающийся тем, что спасает старые и не очень книги от вторичной переработки. Ну как спасает - читает вслух в электричках. Не для того, чтобы доставить людям удовольствие - люди тут вообще не при чём. Просто это книги, и это им нужно - быть прочитанными.
В один прекрасный день юношу (его зовут Белан Гормоль, а иногда Горлан Бемоль) прибирают к рукам две старушки и просят почитать книги у них дома - в доме престарелых. И это тот момент, ради которого книгу стоило прочитать.
А в другой прекрасный день тот же юноша находит в вагоне метро флешку с личным дневником неизвестной Золушки и, как положено прекрасному принцу, отправляется на поиски. Предварительно, по традиции, зачитав выдержки из дневника слушателям в электричке.
Что поделать, если это любовь? Если "... с некоторого времени обнаружил, что есть на планете человек, во власти которого делать краски ярче, дела - легче, зиму - теплее..." и т.д.
В общем, 14 718 - прекрасное число для начала романа, не правда ли? А почему бы и нет?

Вальтер Моэрс - Город мечтающих книг

Действие происходит в мире, который принадлежит книгам. В котором книги - такие же характерные существа, а их создатели - лишь средство появления на свет.
В этом мире дракон Хильдегунст Мифорез отправляется в путь на поиски гениального автора, создавшего лучший текст, из тех что удавалось когда-либо создать. Руководила им не только страсть к знаниям или путешествиям, но и стремление вырваться из своего окружения, своего города, свойственное молодости.
Дракон молод, ему всего 77 лет. Летать не может, но знает цену своим крыльям. Столь же доверчив, сколь и малоразумен, из-за чего постоянно попадает в ловушки разного рода, что не мешает ему знакомиться с миром книг и живых существ.
И от тех, и от других можно ожидать чего угодно: одни укажут путь к спасению, другие погубят. Одни будут питательным продуктом, другие - вынужденной диетой.
Книги живые, книги опасные, мечтающие и невинные. Фэнтези переносит нас в другой мир - мир, в котором каждый либо писатель, либо критик. Механики, финансисты, лавочники - все так или иначе связаны с литературой.
В блужданиях по лабиринту книг дракон находит ответы на свои вопросы, обретает творческую силу и набирается уму-разуму.

Роальд Даль - Матильда

История про маленькую гениальную девочку, которой повезло с учительницей и не повезло с родителями. Про добрую чуткую учительницу, которой повезло с ученицей, но не повезло с начальством. И про родителей, которым просто не повезло – такими убогими они выставлены на суд читателя.
В целом, смешно, позитивно, сурово. Матильда – это вам не серая мышка, которую можно просто так заткнуть. Если её не принимать всерьёз, она запросто устраивает каверзы, и очень даже злые и неожиданные.
А не принимают её всерьёз почти все, кроме молодой учительницы и пожилой библиотекарши. Радует, что в итоге все получили по заслугам, и никто не ушёл обиженным.

Ст. Рассадин, Б. Сарнов - В стране литературных героев

Если бы мне попалась эта книга в школе, может быть, я знала бы, что писать в школьных сочинениях. Что имел ввиду Пушкин или Гоголь, выводя того или иного персонажа. Смогла бы прочувствовать тонкую душу Ленского, который был вовсе не поэт, а эпигон. И который, несмотря на всю кудрявость, мне в 15 лет был безразличен.
«Ревизор» с «Мёртвыми душами» остались далеко позади, однако в стране литературных героев профессор Архип Архипович с шестиклассником Геной показали неожиданные стороны героев произведений входящих в школьную программу.
Побывать в этой стране оказалось полезно, чтобы понимать, что история и предыстория создания произведения часто бывает интереснее самого сюжета. Что литературное произведение необходимо понимать в контексте исторических временных событий. Что литературный персонаж имеет характер, и характер этот неслучаен.

Карлос Руис Сафон - Тень ветра

Книга очень атмосферная (фу, не люблю это слово - но теперь знаю, к чему оно относится), очень таинственная. Она затягивает.
Главный герой, подросток, нашёл на кладбище забытых книг роман, который оказался созвучным его переживаниям. Роман, все экземпляры которого были уничтожены, равно как и его автор.
Поскольку книга очень понравилась, Даниэль решил положить конец несправедливости и навести порядок – вернуть книги, а заодно и их автора – Хулиана Каракса, к жизни. Что из этого выходит, и что случается с вольными или невольными помощниками – рассказывает Сафон в своём романе.
Получилось очень ярко и выпукло, неожиданно, загадочно. Даже чересчур.

Джастин Ричардс - Доктор Кто. Сказки Повелителя времени

То, что я прочла, и то, что я ожидала - две разные вещи.
Аннотация обещает "пятнадцать историй о древних чудесах и тайнах, передаваемых Повелителями времени из поколения в поколение".

Мрачные и прекрасные, с лихо закрученным сюжетом, эти истории наполнены ужасом ночных кошмаров и героическими триумфами всех времен и пространств.

Так вот, ничего подобного. Ладно, пятнадцать историй действительно есть. Предположим, Таймлорды действительно передавали их из поколения в поколение (вот только зачем? Чтобы познакомить юных Таймлордов с разными расами и их особенностями? Сомнительно). Но в них нет чудес и тайн, нет закрученных сюжетов и уж тем более нет ужасов. Серьёзно, народные сказки гораздо страшнее местами (отрезанные языки, отрубленные пальцы, съеденные люди и прочее).
Это просто классические сказки с лёгким налётом технологий. Ну и Доктор иногда пробегает где-то на фоне.
Гораздо интереснее было бы, если бы, например, эти же истории рассказывал Одиннадцатый маленькой Эми - а она, конечно же, возмущалась бы, говорила, что он просто на ходу переделал "Золушку" или "Красную Шапочку" и до кучи себя вписал в повествование. На что Таймлорд вполне мог бы ответить, что сказки разных народов часто похожи и сюжеты в них повторяются.
Вот такая книга понравилась бы мне больше.

Эрих Мария Ремарк — Искра жизни

Я очень долго оттягивала чтение этой книги, но вот момент настал. Как говорил Ханс Хенни Янн : «Это настигнет каждого!»
Не понимаю и никогда не пойму тех, у кого Ремарк в «любимых писателях». Я не люблю Ремарка и каждый раз страдаю, когда читаю его книги (это мой личный пунктик). Но это страдание и приносит в конечном итоге катарсис. И поэтому как бы я не относилась к Ремарку, я медленно, но верно продолжаю читать его книги.
У Ремарка всегда всё плохо. Помню, что первой моей книгой у него был Чёрный обелиск , которая до сих остаётся самой любимой. Там тоже всё плохо, но есть крупинки иронии, которые навсегда запали в душу.
Конечно, со стороны кажется, что я при*уела, сижу тут, ворочаю носом, читая книгу об ужасах концлагеря. Я, сытенькая, чистенькая, в тепле, обутая-одетая. Мне вообще полагается захлопнуть рот и не вякать. Я то поколение, которое не застало войну и породит следующее, ещё дальше отстоящее от неё. Помню, как в классе пятом или шестом нас водили на выставку, где всё начиналось с ужасов Второй мировой, а заканчивалось почему-то освоением космоса и настоящим скафандром, сидящим на стульчике. Так вот там было два самых страшных момента — этот пресловутый скафандр и комната, посвящённая концлагерям. Карточки, фотографии истощённых мёртвых людей вповалку, модель печи, номера на руках заключённых, всё это сопровождалось аудиоматериалами. Это было страшно. Это то, от чего нормальному человеку хочется убежать, не смаковать, не делать сэлфи на фоне бараков (какой мудак это придумал?). Это позорные листы истории человечества.
«Искру жизни» можно сравнить с фильмами Ларса фон Триера, и его я тоже не люблю, но посмотрела почти все фильмы. После каждого просмотра хочется сдохнуть, но я продолжаю смотреть, заведомо зная, что они не принесут мне удовольствия. Или страдание — это награда? Или же я не находя в себе жестокость, отрицаю её в других. А жестокости во все времена было немало, и это не только нацисты в Германии, вспомните Голодомор, отряд 731, ГУЛАГ. Жестокость не исчезает, когда закрываешь глаза, когда не читаешь книг, когда стараешься не смотреть на фотографии жертв. Жестокость рождается, когда есть вседозволенность. Поэтому у Ремарка плюгавенькие и тшедушные нацистики с удивлением и удовольствием замечают, что до войны они и подумать не могли, что в силах убить человека, а тут давят их пачками да ещё друг перед другом стараются изголиться: кто больше, кто больнее, кто извращённее.
Конечно, реальным гротескам концлагерной жизни Ремарк противопоставляет гротескные образы немцев: жирный комендант лагеря, его не менее жирная, похожая на свинью в оборочках жена, их истеричная дочка, жирный, словно гусеница, продавец. Их и так ненавидишь, а от таких образов ещё больше.
Я не люблю Ремарка. Но всё равно читаю его и буду читать. Потому что нельзя не читать. И слава богу, что в конце искра жизни разгорается в слабое пламя. Слава богу, что есть надежда.
Ремарк выдумал этот концлагерь, а его сестра погибла в настоящем. Возможно, это его личная дань памяти, мемориальная доска ей и всем жертвам концлагерей.

Стивен Кинг — Мизери

ЧТО С ЭННИ?

С ней однозначно что-то не так.

Вообще-то в оригинале было: "How is Annie?", но этот вопрос нас тоже будет интересовать под конец книги.
Великолепная книга. Всех мизогинов надо заставлять читать её, а если они откажутся, то отрубать им большой палец на левой руке. Шучу, конечно.

Какое счастье, что я не прочла её в детстве. Потому что взрослая я может увидеть отсылки к «Коллекционеру» Фаулза (чего уж там, сам Кинг шутит: «как-то Пол подумал, не найдётся ли на её полках первый роман Джона Фаулза, и решил, что лучше не спрашивать»); а ещё увидеть лёгкие отсылки к «Мизери» в фильме «Кловерфилд 10» (чудесное спасение из аварии, пробуждение в запертом подвале, железки на повреждённой ноге).

Кинг очень тонко троллит любовные романчики (и вместе с ними чиклит). Только подумайте, обычно они берут за основу какое-нибудь классическое любовное произведение (романы Остин или Бронте) и наверчивают вокруг костяка розовое мяско. А тут наоборот, любовная книжонка становится хребтом книги. Каталепсия Мизери = заточение Пола. Обрубанные сюжетные линии = обрубанные конечности. Внезапные повороты в романе = повороты в голове Энни.
«Я проглотила Ваш любовный роман». А в конце such an irony: «жри, сука, жри мой вкусный роман!»

Михаил Гиголашвили - Тайный год

Начну с недавно услышанной фразы, которая меня немного ввела в ступор

Вот вы говорите Грозный... а кто у нас в соседях тогда был?! Кромвель... скока кровушки попил французской.. .в одну варфоломеевскую ночь скока тыщ...

Примерно такое ощущение у меня и после чтения : слова вроде бы правильные, а так и тянет проверить, не попутал чего автор, не наплел ли для красного словца. Хотя действие происходит в течение короткого периода времени, когда царь находился в Александровой слободе, Гиголашвили тянет в повествование все, что ассоциируется у массового читателя с Иваном IV. Тут вам и Малюта с кровавыми банями, и либерея, и Кудеяр, и страна Шибир с купцами Строгоновыми, и сватовство к Елизавете английской, и даже Влад Цепеш не раз упомянут будет. Появятся на страницах романа иностранцы-наемники и посланцы Девлет-Гирея. Мелькание персонажей перемежается воспоминаниями об издевательствах бояр над малым царем, о бабушке Софье, бывших женах, расправе над Новгородом. Повторяется вся эта чехарда если не в каждой главе, то через главу точно.
А тем временем в печатне, опустевшей после бегства Федорова, двое слуг переписывают списки, составленные Грозным : роспись людей государевых и синодик опальных царя. ВЕСЬ роман пишут. И травят байки про Ивана. Списки приводятся тут же. Зачем - я не поняла.
Списками давно умерших сейчас уже никого не напугаешь, кому любопытно и сами нагуглить могут. Тем более, что на историческую достоверность роман и не претендует, позиционируясь, как психодрама с элементами фантасмагории. Что это за зверь чудной, не знаю, но ладно, как ни называй, книга тяжкая и мракотная. Не столько из-за описаний зверств опришны или Разбойной избы, самое угнетающее - болезненное мировосприятие человека, наделенного абсолютной властью. Страхи гложат его, всюду мерещится предательство, гнев ослепляет, жадность раздирает душу, обиды тянут в омут прошлого. Его мысли бродят по кругу, застревая на одних и тех же кочках - бежать - спастись - отомстить.