Государи Московские. Бремя власти. Симеон Гордый (сборник)

Наверное не правильно оценивать книгу если не смогла её дочитать, потому и поставила среднюю оценку. Допускаю, что исторически книга достаточно точна, что в ней не так уж и много ляпов и оценка автора не сильно выпирает. Но я не смогла продраться через этот язык. Не то что бы не понятно, все понятно, но не приятно. Ощущение что читаешь какой-то церковный текст, особенно когда дело в книге доходит до церковных служителей. Но я не жития всяческие брала читать, а исторический роман. Терпела, читала, злилась, засыпала, потом решила послушать. Стало ещё хуже, прям выбесило. Вспомнила как я продиралась сквозь этот язык в "Симеоне Гордом". Мне потребовалось пол книги, что бы привыкнуть и перестать обращать внимание. В этот раз я не готова к таким подвигам. На половине книги решила, что с…

Я знала, что обязательно прочту 120 книг, как и задумывалось, но не была уверена, какая из них будет той самой, "окончательной". А ею неожиданно стала четвертая книга из серии "Государи московские". Пришлось ради нее отложить остальные, потому как книга далась тяжело. Да, читать ее было сложно, и не только и не столько из-за слога автора - к нему я уже притерпелась и даже начала находить некую прелесть во всех этих "почто", "крест на мя возлагашь" и "ентот". И сюжет был довольно живенький, не нанизанный на одну линию - можно было и в княжий терем заглянуть, и по Новгородским улицам пройтись, и побывать на пиру у князя Великого Княжества Литовского, и даже в шатре правителя Золотой Орды. Это было интересно. Не говоря уже о легком налете мистики - ведьма Кумопа, Велесов дуб, ожившие…

Так и просится ответочка: "Что "житие твое, пёс смердячий?".. Книга от меня получила только четыре балла, хотя могла бы и троечку. Во-первых, объем. Ну, тут все относительно, кому-то 360 страниц нормально. Но лично для меня чего-то не хватало. Чего-то, что могло бы уместиться на двадцати-тридцати отсутствующих страницах. Мелкие детали, описания... Во-вторых, язык. Если автор пользуется вполне себе современным языком, то его герои говорят примерно так, как в заголовке. "Паки", "зело", ся делает" и так далее. Иногда это тормозило чтение - когда происходил довольно резкий переход с одного стиля на другой. К слову сказать, большинство устаревших слов, которые были помещены в словарик в конце, я понимала без перевода" Если только встречалась совсем уж экзотика, но там можно было догадаться по…

Книга очень потрясающая.Я люблю историю и интересно было читать книгу. К ней прониклась чувствами самих героев (люблю ставить себя на их место ,наблюдать за речью ,действием ,сюжетом итд).Начало 1 части было смутным в самом понимании т.к только строилась характеристика не про исторических героев, а про саму Русь и её развитие в это время .Середина 1 части и вторая часть хорошо дальше отразили саму историю исторических героев . Я плакала над моментом когда мать Симеона и жена Ивана Калиты умерла. Её звали Еленой как и мою прабабушку ,которой тоже нет. Симеон сказал : На всё воля Божья.Его слова были так мудры ,что и мне стало легче.Потом они уехали чтобы развеется . В книги много умирает людей в том числе и сам Иван. Другой момент ,так сказать ...забот Анастасии ,которая является…

Долго я читал эту книгу, не потому что книга плохая, а потому что, как говорил незабвенный наш российский Цицерон - "никогда такого не было, и вдруг опять": наша футбольная сборная в очередной раз с треском провалилась на очередном EURO. Может показаться, что это отговорка, но по-настоящему из-за этого наступил "нечитун" на 3-5 дней. Ладно, хватит ныть и причитать по поводу нашего футбола, вернёмся к нашему роману. Роман же отличный, я поставил ему 5 звёзд. К моему сожалению - на сегодня это последний роман у меня из цикла Балашова "Государи московские". Этот роман самый трагичный из прочитанных мной: Дмитрий Михалыч в литературной форме показывает нам, что может случится с человеком, облечённом властью, когда он употребляет власть, чтобы переступить закон (в данном случае церковный).…

Встречаются очень странные мнение будто Балашов - это "русский Мартин", преподнося это так, будто бы это вообще может быть достоинством в контексте исторического романа. При этом совершенно упускается тот момент, что и сам Мартин вдохновлялся реальной историей Средневековья, а среди своих учителей указывал Шекспира.

И вот Балашов как раз и является "русским Шекспиром". Конечно не в плане таланта, формы или влияния, отнюдь. Но с Шекспиром его роднит совершенно другое - они дали голоса давно умершим властителям, о которых ныне кроме историков никто и не вспоминает. Что "Хроники", что "Государи" дают возможность простым людям прикоснутся к собственной истории, не закапываясь в монографии в попытках найти за чередой случайных событий человеческий характер.

Что же до самого романа - Симеон…

В третьей книге цикла вновь сменяется тон повествования - если предыдущие были о текущей борьбе, яростной и животной, то теперь борьба идет за будущее. Калита, утвердившийся на великокняжеском столе, гораздо больше озабочен главным вопросом власти - как её передать, как укрепить, а не о том, как удержаться.

Более акцентированно стал появляться "запад" - католики, немцы. Если раньше были просто битвы против безымянных свеев или ордена, то тут уже входят полноценные персонажи. Которые пока играют небольшую, но уже негативную роль.

Должен сказать, что Бремя Власти немного слабее предыдущих работ. Здесь и менее цельное впечатление от деятельности Калиты: многие его дела освещаются шапочно, видимо подразумевая, что они широко известны. И, разумеется, об Иване уже было много сказано в Великом…

Бывший в предыдущем романе едва ли не на третьих ролях Иван вдруг стал фигурой первого плана: он занял и княжеский московский престол, и превратился из скупого и рачительного хозяйственника в Ивана Калиту — собирателя русских земель. Конечно, процесс этот был вовсе не героическим — никаких победительных битв с Ордой или с другими внешними врагами и соперниками. Скорее наоборот, подкупы и наговоры, оговоры и лесть, татьба и разор тех русских городов, какие не хотели добровольно отдаваться во власть Москвы, доносительство на тех князей, которые мешали Ивану Калите быть Великим князем, мешали собирательству Руси под одну властную могучую руку, сами мечтали о Великом княжении и сами ратились с Москвой. И конечно, это, прежде всего, Тверь, недобитая и недосожжёная, восстанавливающаяся и…

Как мне кажется, это самый трагичный роман из всех четырёх прочитанных в этом цикле. И это ощущение трагичности исходит не только от некоторых и в самом деле драматичных и трагичных событий, описываемых в книге. Но ещё и от самого московского великого князя Симеона Гордого. Уж больно извилистая у него была судьба. Уж слишком много выпало на его долю крайних испытаний, прежде всего личных и семейных, но и политических тоже.

Конечно, Дмитрий Балашов явно благоволит к персоне этого полузабытого русского великого князя. И в тексте романа он то и дело поясняет эту свою симпатию — симпатию как автора книги, так и просто человека и гражданина. Конечно, делает он это не своей авторской речью (хотя несколько раз мы встречаемся в тексте романа и с репликами самого автора, с его собственными…