Ветер ярости

Как это часто бывает с хорошей литературой, со временем она становится только актуальнее. Так и «Ветер Ярости», вышедший еще до «Раны», пять лет назад, читается так, будто бы был рассказан вчера. Ведь боль этих страниц — она практически универсальна, она знакома.

Мне понравился формат этой книги: семь частей, семь «тем», каждая начинается с разговора-интервью. Очень личного, Оксана открыто обсуждает и смерть отца, и тяжелую болезнь матери, и свои отношения, и ярость, вызванную осознанием масштаба и боли системного насилия над женщинами.

Читая стихи Васякиной, острые, неровные, цепляющие, призывающие обсуждать все, от выбора сладостей по скидке до панической атаки в вагоне метро, я ярко осознала, что прийти к поэзии Оксаны после ее прозы было для меня правильным решением. Для меня поэзия —…

Конечно же, под впечатлением. Конечно же, удивилась тому как стихи и интервью не просто "не утратили что-то в смысле", а только набухли от смыслов и контекста за годы после публикации книги.

Опыт прочтения "Ветра ярости" оказался положительным не только в моменте, но в перспективе. Кажется, ключ к прозе Васякиной в поэзии Васякиной. Мне было тяжело с "Раной", например, но вот "Ветер ярости" шел совсем иначе. Тут я многое понимаю. Особенно про Сибирь (в моем случае Дальний восток), про бедную злую еду и вообще "помешанность" на еде. Про жёлтые ценники Пятерочки...

Да. Стихи, герои которых: Дроздов, Пятёрочка и вся Россия, вся наша жизнь, насилие, умирающие или больные родители -- это для меня. Это про меня. Хотя, Оксана писала про Оксану.

И последнее, оставлю тут цитату одну. Оксану…

здесь языки кошек и птиц перемежаются с языками мигрантов плачем детей скрипом дворницкого велосипеда

Оксана Васякина возможно лучшее, что произошло с русской литературой новейшего времени. Прошлогодняя "Рана", открывшая ее имя широкой публике, была вся как рыдание, удар наотмашь и открытый перелом. Тогда ее появление еще воспринималось скептически - сколько их, молодых да ранних, с их предельной откровенностью...

Год спустя впечатление от "Раны" отстоялось Васякина оказалась must read, а медитативная "Степь" предъявила читателю автора, который умеет в сдержанную скорбь с бурлящей в глубине вулкана лавой. Образным и метафоричным языком большой литературы, который одновременно живой язык улиц и окраин, каким говорит большинство общающихся на нем. С куда большей общесоциальной составляющей,…

не очень понимаю, как такое оценивать. по живому, по животному.

Текущие дискуссии (в которые никаким боком не хочу ввязываться) напомнили, как я долго не любила Васякину как раз за "плакатность" - у меня вообще тогда было "все сложно" с "исповедальной" и любой другой лирической поэзией, которая не похожа на лэнгвидж скул или обэриутов или ещё что-нибудь в таком роде - а потом вдруг как вчиталась и прониклась; просто самые её точные и прекрасные места - не на виду, их часто заглушает гражданская лирика или крик ярости, но на самом деле Оксане лучше всего даётся как раз про маленькие, незаметные, уязвимые чувства (из которых, впрочем, может вырасти большое единство, communitas); про сострадание и про слабость. Вот, например, одно из самых тонких и пронзительных высказываний про отношения власти, которые мне известны; и нет, это не "Ветер ярости", а вот…