The Double

Замысел повести и начало её написания относятся к 1845 году, когда автор закончил работу над «Бедными людьми». В основу образа Голядкина, по некоторым сведениям, были положены отдельные черты характера писателя Я. П. Буткова[1]. Именно в «Двойнике» в русский язык впервые был введён глагол стушеваться. В «Дневнике писателя» автор вспоминает, что изобрёл это словечко не сам — оно было в ходу среди его однокурсников в Главном инженерном училище.
Ещё до окончания «Двойника» Достоевский зачитывал отдельные главы на вечере кружка Белинского, где они имели большой успех. Повесть понравилась Тургеневу, сам же Белинский был от неё в восторге. Однако после появления полного текста повесть вызвала в кругу Белинского разочарование, и это заставило автора переоценить её. «…Наши и вся публика нашли, что до того Голядкин скучен и вял, до того растянут, что читать нет возможности» — отмечал Достоевский в письме старшему брату 1 апреля 1846[3] Отрицательные отзывы побудили Достоевского уже в октябре 1846 года думать о переработке повести, что удалось ему лишь в 1866 году: вначале помешал арест по делу Петрашевского и последовавшая ссылка; после этого работа над новым вариантом «Двойника» многократно откладывалась.
В окончательном варианте Достоевский освободил повесть от ряда второстепенных эпизодов и мотивов, замедлявших действие и отвлекавших внимание читателя от её основной проблематики. В частности, были ослаблены более подробно развитые в первой редакции размышления героя о «самозванстве» двойника, изъявления его «вольнодумства», выпущен ряд диалогов между обоими Голядкиными, сокращена переписка Голядкина с Вахрамеевым, переделана концовка повести и т. д. Следуя советам Белинского и других критиков, Достоевский постарался освободить повесть от многочисленных повторений, затруднявших восприятие. Окончательный вариант повести имеет подзаголовок «Петербургская поэма», отсылающий читателя к «Мёртвым душам» Гоголя.
Повесть вообще во многом перекликается с произведениями Гофмана и Гоголя. От последнего пришли тема петербургского периода русской истории, образ мелкого чиновника, фантастичность сюжета, имена некоторых персонажей (Петрушка, Каролина Ивановна, господа Бассаврюковы и др.)

Титулярный советник Яков Петрович Голядкин — человек добрый, простодушный и мягкий характером. Его фамилия символическая: согласно Далю голяда, голядка означает бедняка, нищего, бедность, нищету[4]; с другой стороны, голядь — инородцы, дославянские жители Подмосковья. Он «ходит не в маске, не интриган, действует открыто и идет прямою дорогою». Чувствуя себя человеком слабым и маленьким, он всячески пытается оправдать в себе эти качества и даже выдать их за добродетель. Однако неосознанные страхи и комплексы ущемленных амбиций проявляются в болезненной склонности видеть обиду в словах, взглядах, жестах. Ему кажется, что против него всюду составляются интриги, ведутся подкопы.
Иллюстрация Елены Самокиш-Судковской. 1895 год.
Возможно, Достоевский уже в первых строках произведения намекает на то, что мир, в котором происходит действие повести — это своеобразная антисказка, «страшная сказка»: «что он находится не в тридесятом царстве каком-нибудь, а в городе Петербурге»(глава 1). Идея о появлении другой более удачливой, более пронырливой, более смелой своей копии впервые возникает у главного героя в конце первой главы: «Поклониться иль нет? Отозваться иль нет? Признаться иль нет? — думал в неописанной тоске наш герой, — или прикинуться, что не я, а что кто-то другой, разительно схожий со мною, и смотреть как ни в чём не бывало? Именно не я, не я, да и только! — говорил господин Голядкин, снимая шляпу пред Андреем Филипповичем и не сводя с него глаз. — Я, я ничего, — шептал он через силу, — я совсем ничего, это вовсе не я, Андрей Филиппович, это вовсе не я, не я, да и только».
В самом начале повести Голядкин посещает доктора Крестиана Ивановича Рутеншпица, диалог с которым содержит первый намёк на умственное расстройство героя. Достоевский подкрепляет это подозрение рассеянной манерой речи героя и его расстроенным, беспорядочным ходом мыслей. Доктор даёт Голядкину несколько советов относительно его здоровья и прописывает какой-то порошок, но тот слушает лишь самого себя, поскольку замкнут в своём внутреннем мире.
Отправившись на званый вечер в честь дня рождения дочери статского советника Берендеева, он с ужасом обнаруживает, что по непонятным причинам потерял расположение хозяев, которые, без каких-либо объяснений отказываются его принять. Со всех сторон на него начинают сыпаться всевозможные намёки и недомолвки относительно его поведения, которые он никак не может растолковать, пока внезапно не обнаруживает причину — человека, как две капли воды похожего на него, с тем же именем и фамилией, поступившего на службу в его департамент.
«Двойник» оказывается гнуснейшим типом, интриганом, подхалимом и пакостником, одним словом, полной противоположностью самому герою. По необъяснимой причине ему удаётся на каждом шагу компрометировать «настоящего» Якова Петровича, и вместе с тем, постепенно занять его место в кругу друзей, знакомых, на службе. Этого он достигает подхалимством, ложью и другими недостойными средствами, которые так отвратительны главному герою.