Цитаты из книги Преступление Сильвестра Бонара. Остров пингвинов. Боги жаждут (сборник)

«В каждой перемене, даже самой желанной, есть своя грусть, ибо то, с чем мы расстаемся, – часть нас самих; нужно умереть для одной жизни, чтобы войти в другую».

У пингвинов была первая армия в мире. У дельфинов тоже. He иначе обстояло дело и у других народов Европы. Если поразмыслить, в этом нет ничего удивительного. Ведь все армии — первые в мире. Вторая армия в мире, если только предположить возможность таковой, оказалась бы в чрезвычайно невыгодной ситуации, — она была бы…

Страсти — враги покоя, я согласен; но без них в мире не было бы ни промышленности, ни искусств. Всяк дремал бы голый на навозной куче...

Бедняк, не знающий желаний, владеет величайшим из сокровищ: он обладает самим собою. Богач, желающий всё большего, — жалкий раб.

— Это книга историческая, — пояснил он, улыбаясь, — история правдивая. — В таком случае она скучная, — ответил я, — ибо книги исторические, когда не лгут, бывают очень нудны. Я сам пишу книги правдивые, и если б, на свое несчастье, вы стали предлагать любую по домам, то рисковали бы носить ее в вашей зеленой сарже до…

- Я сожалею, что вел сидячую и замкнутую жизнь. Несомненно, кое-чему учишься из книг, но, странствуя, научаешься гораздо большему.

- На земле существуют не для забавы и не для того, чтобы давать волю всем своим желаниям. - На земле существуют, чтобы любить добро и красоту и давать волю всем своим желаниям, если они благородны, великодушны и разумны, - горячо возразил я. - Воспитание, не развивающее таких желаний, только извращает душу. ---- - Нельзя…

— Эта страна не ужасна, сударыня,— ответил я.— Эта земля — земля славы. Красота нечто столь благородное, столь величественное, что векам варварства не удается истребить ее совсем — чтоб не осталось от нее следов, достойных преклонения. Величие античной Цереры еще реет над этими бесплодными холмами , и греческая Муза,…

Спутника ее зовут Димитрием; он несомненно русский. Это богатые люди, влачащие по свету свою скуку. Богатых приходится жалеть: блага жизни их только окружают, но не затрагивают их глубоко,— внутри себя они бедны и наги. Нищета богатых достойна жалости.

Мне пришел на память стих старого поэта: Блажен, кто, как Улисс, прекрасный путь окончил. «Ну что ж, – мне думалось, – я прогулялся зря и возвращаюсь с пустыми руками; но так же, как Улисс, я совершил прекрасный путь».