Цитаты из книги Преступление Сильвестра Бонара. Остров пингвинов. Боги жаждут (сборник) — стр. 2

Горе не в том, что жизнь затягивается, а в том, что видишь, как всё вокруг тебя уходит. Мать, жену, друзей, детей — эти божественные сокровища — природа создаёт и разрушает с мрачным безразличием; в конечном счёте оказывается, что мы любили, мы обнимали только тени.

…не говори мне, что революция установит равенство; люди никогда не будут равны. Это невозможно, хотя бы вы всё в стране перевернули вверх дном: всегда будут люди знатные и безвестные, жирные и тощие.

Желанья, хотя бы и самые невинные, имеют ту плохую сторону, что подчиняют нас другому человеку и ставят нас в зависимость.

Я испытывал (следует ли говорить об этом?) какую-то сочувственную жалость к этим упорным коллекционерам. Я бы, конечно, предпочел, чтобы супруги Треповы собирали в Сицилии античные мраморы, расписные сосуды или же медали. Мне бы хотелось, чтобы у них был интерес к развалинам Агригента и поэтическим преданиям Эрикса. Но в…

— А! Вы слышали, как я сказала мужу, что у вас добрая спина. В этом нет ничего обидного. Мне будет очень жаль, если я огорчила вас. — Наоборот, сударыня, вы мне польстили. И ваше наблюдение, по крайней мере в своей основе, мне кажется и справедливым и глубоким. Выражение бывает разное не только в чертах лица. Есть руки…

Ешь, пей, мой друг, и позабудь печали, Покуда в лампе масло остается: Мы на том свете свидимся едва ли, Да и едва ль таверна там найдется. Подобные советы давал своим друзьям и Гораций . Ты их воспринял, Постум; и ты вняла им, Левконоя, прекрасная мятежница, хотевшая проникнуть в тайны будущего. Теперь это будущее стало…

Капитан! Пусть вы при жизни ругались, как язычник, курили, как швейцарец, и пили, как сапожник, да будет все-таки почтенна ваша память,— не только потому, что и всегда вы были молодцом, но также потому, что вашему племяннику в коротеньких штанишках открыли чувство героизма. Высокомерие и лень сделали вас, о дядя Виктор,…

Не знаю чтения более легкого, приятного и завлекательного, нежели чтение каталогов. (...) Он оставляет место для разных пожеланий и догадок. Вот почему, быть может, при чтении его я погружаюсь в состояние, какое в натуре, больше одаренной воображеньем, следовало бы назвать мечтательностью.

— История была искусством и допускала всякие причуды воображения, а в наше время она стала наукой, где нужно действовать строго методически. (...) Он заявляет, что, по его мнению, история не наука и не станет ею никогда. — Прежде всего,— говорит он,— что такое история? Письменное изображение событий прошлого. Но что такое…

Да, жить в покое безразличья — Высокой мудрости удел. Жить возможно незаметнее, чтобы жить возможно лучше,— вот чего добиваются эти подсознательные буддисты. Мудрее этой мудрости, пожалуй, нет.