Рецензии

"Боль прекрасна. Она помогает переродиться. Она помогает творить..."

Это была самая странная, самая страшная и самая страстная история из тех, в которых человек заключает сделку с самим дьяволом. Немало прочитала я таких на своем веку, и "Незримая жизнь..." уж точно одна из самых захватывающих. Не скажу, что она понравилась мне с первой страницы или главы - вовсе нет. Героиня, та самая Адди (Аделин) Ларю, поначалу раздражала неимоверно, да и поступок ее у меня в голове не укладывался почти весь процесс чтения. Обменять душу - бессмертную душу! - на непонятное настоящее, пусть и практически бесконечное существование тела. Хотя какое это существование? Жизнь бродяжки, нищенки, проститутки, воровки - вот это равноценная плата за душу? Думалось мне, девушка продешевила, и немало. Стоит ли жизнь, полная страданий и унижений, исполнения всего лишь одного желания? Кому как, наверное. Желанием Аделин было вполне однозначное "никогда не принадлежать никому". Она хотела и хочет делать выбор самостоятельно, быть любимой или одинокой, жить там, где хочется и с кем захочется, делать то, что велит ей лишь собственное сердце, но ведь и оно порою ошибается. Ах, как жаль, что нет пока в мире вакцины от глупости...

Первая (и большая) часть книги для меня была описанием ее страданий. Не догадывалась я. что ко второй части страданий будет больше, и за счет... любви. Триста лет одиночества и месяц любви - плата вновь оказалась непомерно высокой. Отношения с разницей в возрасте, как водится, обречены с самого начала: ей триста лет, ему двадцать восемь. Она мудрее, хочет жить и любит жить. А он - запутавшийся мальчишка, чье разбитое сердце когда-то "подлечил" - весьма изощренным способом - виновник страданий Аделин, ее вечный мучитель, ее нескончаемое наказание.

Люк, Люцифер, отнял у нее не только счастливую жизнь, он не только обрек ее на безликое существование. Он лишил ее даже мечты. Адди, будучи юной девушки, до этого злосчастного договора любила рисовать и часто рисовала одно лицо - своего идеального мужчины с темными кудрями, светлыми глазами, приятной улыбкой... Дьявол мог принять обличье любого из миллионов живущих на Земле мужчин, но выбрал именно это. Он мог предстать перед ней маленьким, толстым, лысым, старым - каким угодно, но нет - унижать, так до конца, страдать так без меры, видя, что мужчина из твоих снов раз за разом причиняет новую боль...

5/5, у Виктории Шваб получилась классная фэнтезийная история (хоть и темная) с очень яркой линией любви, в которой оказалось больше самопожертвования, чем прочего. Мудрая женщина (а за 300 лет как не стать мудрой?) вновь отдала самое дорогое, нарушив первую свою клятву. Она никому не хотела принадлежать и вновь отдала себя Тьме...

По ощущениям напомнило мне Хелен Тодд - Хилмор. За границей доверия и Михаил Булгаков - Мастер и Маргарита - любовь для многих часто оказывается неподъемным испытанием, но когда истинно любишь - готов отдать все...

"Не обманывайся моей добротой. Я просто хочу сломать тебя сам..."

Я очень хотела прочитать эту книгу, идея казалась замечательной, однако я совершенно не ожидала, что получу невероятно затянутый любовный роман вместо пролегающей сквозь века истории о ценности жизни, одиночестве и необходимости проявлять осторожность в желаниях, ибо те имеют свойство исполняться, причём иногда совершенно не так, как хотелось бы. О последствиях принятых решений, о том, как один человек способен оставить след в истории, не имея возможности оставить след в сердцах или памяти других людей. И начало мне даже понравилось. Хотелось бы, чтобы и остальная история принесла положительные впечатления, поэтому я старалась не придираться, однако в какой-то момент стало слишком сложно позитивно реагировать.

Во-первых, книга кажется безумно затянутой за счёт однотипности сцен. Казалось бы, главная героиня прожила более трёх столетий, есть где разгуляться, показать её долгий путь, как менялся мир и как героине приходилось меняться вместе с ним под воздействием обстоятельств и потрясений. Допустим, автор не хотела погружаться в исторический контекст, поэтому значительные события, в том числе и две Мировые войны, лишь вскользь упоминаются. Но можно же было просто разбавить повествование какими-то интересными эпизодами из жизни Адди. Однако нет, она была шпионкой, но мы об этом ничего не узнаем, видела слона, но зачем про это, хотела узреть весь мир, но больше сотни лет просто сидела в Париже, встречалась со знаменитости, но и про них тоже ничего внятного. Образ получается невероятно статичным, совсем не ощущается тяжесть веков на плечах Адди. Даже в плане получения различных навыков она особенно не продвинулась, если не считать её успехи в изучении языков. В книге две линии повествования — нарезка из различных моментов прошлого Адди и настоящее (2013-2014 годы). И обе предлагают практически одинаковый набор построенных по одному принципу сцен. Прошлое: Адди крадёт еду, ищет жильё,  спит со всякими творческими людьми, вынуждена заново знакомиться с ними каждое утро, из-за чего страдает, ведёт философские беседы, неизбежно скатывающиеся в какую-то пошлость в духе "любовь моя, я так одинок", со Мраком, иногда вдохновляет творческих людей, с которыми спит, на отображение её образа в каких-либо произведениях искусства. Настоящее: примерно до середины книги то же самое только в декорациях современного Нью-Йорка. Возможно, эта монотонность должна лучше отобразить тленность существования Адди, обрёченной на бесконечное повторение, знакомство с одни и теми же людьми, что её не помнят, невозможность построить какие-либо долгосрочные отношения. Но в таком количестве повторы не вызывают желание сострадать тяжкой доле Адди, наоборот, притупляют его и навевают скуку.

Генри, тот самый парень, что смог запомнить Адди, совершенно не вызывал положительных эмоций. Легко догадаться, почему он запомнил Адди, сложно поверить в случайность их встречи, так что оба эти момента для меня не выстрелили. К тому же парень невероятно утомлял своими нестерпимыми страданиями без явной причины. Нехорошо обесценивать чужую боль, но "меня никто не любит", ставшее навязчивым рефреном, от человека, который и сам никого не любит,  вызывало лишь раздражение. Генри — плохой друг (сам признавал, что отмахивался от проблем своей лучшей подруги и обесценивал её переживания) и партнёр из тех, кто обожает лишь своё отражение в чужих глазах, ему важно, чтобы его хвалили, его любили, превозносили и уверяли, какой он замечательный, иначе начинаются "бури в душе" и приступы уныния. Его отношения с Адди кажутся чем угодно, но только не любовью. Адди готова принимать его со всей армией тараканов, потому что он не забывает её всякий раз, когда выходит за дверь. И наблюдать за этим достаточно тоскливо.

О Мраке, который Люк. Самый нераскрытый на мой взгляд персонаж, хотя когда он представал в образе некого древнего существа, чья природа и мораль бесконечно далеки от человеческих, мне было даже любопытно. Однако в какой-то момент он трансформировался в типичного горячего тёмного властелина из подростковой литературы. Сразу напросилась аналогия с Дарклингом из "Гришаверса" Ли Бардуго. Да он даже местами говорил в духе небезызвестного господина Морозова, мол, без тебя я тоже останусь один. И, чёрт с ней, с нездоровой любовной линией, с человеческими чувствами у того, кто человеком не является. Но описания его глаз и упоминание чтения по ним вский раз веселили. Какие-то пятьдесят оттенков зелёного, эх.

Не знаю, сыграли ли роль обманутые ожидания, но книга совершенно не понравилась. Однако обложка волшебная.

Изрядно намозолив мне глаза на одной из небезызвестных книжных ярмарок, так ещё и всплывая время от времени у разнообразных блогеров, эта книга успешно засела у меня на подкорке сознания. Игривый взгляд на яркой обложке только нагнетал интригу. Потому на днях, выбирая себе чтиво из популярных и на один раз, я мигом вспомнила об "Йеллоуфейсе" и, в общем и целом, не прогадала.

С Куанг наши пути доселе не пересекались, да и хорошо. Была ещё сомнительная мыслишка прикоснуться к Вавилону , но, чувствую, это станет очередным прозябанием в полнейшем унынии, так как я теперь примерно представляю, чего ожидать от автора. А её фэнтези меня не интересует от слова совсем. Так что наше знакомство непреодолимо превращается в сцену скорейшего прощания.

Мне по-настоящему понравились нарочито дотошные описания физиологичности, максимально приближенные к реальности обыкновенной человеческой жизнедеятельности. Хотя при остальной скупой серости повествования, эти детали выглядят гротескно и нелепо. Писатель словно вопит: "посмотрите на меня, я такая крутая и могу позволить себе писать про говно, и это даже не вырезал редактор!" Забавно, одним словом.

У Йеллоуфейс есть огромная проблема, с которой сталкиваются все усиленно рекламируемые книжки, особенно выходящие в последнее время, косвенно эксплуатирующие острые темки, и особенно книжки от Фанзона. Её презентуют как нечто, чем она не является. Это не сатира на культуру отмены, это не критика, извиняюсь за тавтологию, критической расовой теории. Это просто очередной паразит, гребущий барыши из навозной твиттерской кучи, написанный так, чтобы многоуважаемые пользователи содрали себе глотки, споря о том, чьим же демократическим ценностям он на самом деле угождает. Вероятно, по-другому Куанг и не смеет, будь она хоть трижды азиатка.

Сюжет прост и на удивление монотонен. Главная героиня Джун, у которой нелады с писательским ремеслом и странная дружба-ненависть с радужным подтекстом к хипстерше-азиаточке Афине Лю, по воле случая заполучает в свои завистливые ручонки черновик помпезного романа о войне, написанный вышеупомянутой подружкой. Издатель не просто так ест свой хлеб с маслом и убеждает внести ряд корректировок, в результате которых Джун почти полностью переписывает исходный текст и отныне убеждена в том, что является единственным автором сего шедевра. Там не почернели все главные герои и не поменялись вдруг местами китайские работяги с британскими офицерами. Если что. Да и Джун поспешила изучить весь исходный исторический контекст. Но факт остаётся фактом: даже мимо обитателей интернетов не проскочила явная схожесть с историями Афины, и начались долгие и нудные холивары.

Реакция взбешённой толпы, дискутирующей на тему, имеет ли право белая писать про азиатов, довольно любопытна. Главная героиня в общем-то понимает, что оказалась заложницей массового психоза и, раз все вокруг принимают его как данность, потихоньку сама отъезжает кукушечкой. Параллельно с этим Джун рассуждает о писательстве, издательском деле на соседнем от нас материке, личных отношениях с холодной матерью, вспоминает вдруг ни с того ни с сего о случае насилия над собой в колледже и который раз напоминает читателям, какой Трамп плохой. Короче, ищет поводы, чтобы посильнее ущемиться и, наглотавшись антидепрессивных таблеток вперемешку с винишком, лежать безвольной кучей, страдальчески страдать от несправедливости мира и ненавидеть всех вокруг. Во всём, конечно же, виноваты белые мужики супрематисты, что бы это ни значило (Малевич и Лисицкий не в счёт).

Каким-то образом Ребекка Куанг не решилась добавить в своё творение хоть какого-то перцу и действия. Зато включила пустопорожнюю мистику с по-детски наивным детективом. Чухня, которую она нагородила в конце, и выеденного яйца не стоит, героиня вновь оседлала волну по велению автора, так ещё и не пришла ни к какому катарсису. Напомнило мне другую книгу о писателях, которая мне ну совсем не зашла - Сороки-убийцы.

Основной смысл книги: раз берут, надо продавать. И не важно, что ты нарушаешь какие-то догмы или не являешься чёрной феминисткой или ещё что похлеще. Ну, по-американски, чего уж там. Куанг, к слову, вряд ли хватило бы смелости выпустить даже такой опус, не будь она китайской эмигранткой. И вообще мне кажется, что вся эта история - одна большая и неказистая попытка в метаиронию. Я не берусь за китайские пельмени, которые в нашем чудо-переводе вдруг превратились в клёцки, но зато белая главгероиня, рассуждающая о том, что её подруга-кореянка должна отлично говорить на китайском, не различающая на лицо двух персонажей-азиатов и заказывающая в китайском кафе вьетнамский кофе... Это так плохо, что даже хорошо. Вот таким должен был быть весь роман! Но конечная версия слишком боится чётко сформулировать хоть что-то. Скука смертная! Так ещё и явно переоценённая.

Про эту книгу я знала давно, но признаюсь, что вряд ли в ближайшее время взяла ее на прочтение, если бы не вся эта шумиха с вышедшим у нас переводом. И в данном случае меня привлекла к книге скорее не вся эта критика, а то, что успела из этих обсуждений понять про ее сюжет. Подумалось, что будь книга плохой, никто бы так не переживал, что переводчик где-то недоработал. Так что, само собой, взялась быстрее за ее прочтение и, конечно, в оригинале, раз уж, как говорят, с переводом всё так плохо.

Общая задумка романа в принципе не нова. Очень уже много было написано книг на тему плагиата, я сама таких не мало прочитала. Но тут автор представила свое развитие этой завязки и подняла параллельно с ним ещё несколько остросоциальных тем, так что нет ничего удивительного, что роман получился актуальным и активно обсуждается в читательской среде.

Здесь повествуется о двух писательницах. Одна, Афина Лю, очень успешная, с внушительными гонорарами, выпустившая уже не один роман. Вторая, Джунипер Хейворд, никак не может пробиться на писательский Олимп. Девушки когда-то вместе учились, а теперь, можно сказать, подруги. Но Джунипер с первых глав дает понять, что не считает Афину своей подругой, хоть та и постоянно ищет с ней общения.

Всё дело в том, что в глазах Джунипер Афина не такой уж хороший человек, да и писательница, что уж там. Но почему-то Джунипер издатели не воспринимают всерьез, а вот перед Афиной раскрыты все двери. Может, дело в том, что Афина китаянка? Сейчас, с этой волной инклюзивности, издателям нужны авторы разных национальностей, чтобы создать себе положительный образ в глазах общественности. А таких как Джунипер пруд пруди.

Но в самом начале книги Афина умирает. Происходит это в ее собственной квартире, на глазах у Джунипер. А сразу после этого Джунипер на глаза попадается незаконченная рукопись Афины, про которую никто не знал.

Если бы Джунипер повела себя согласно принципам морали, книга на этом бы и закончилась. Но, конечно же, она забирает рукопись себе, а позже выдает за свою. Издательству она нравится, книга становится бестселлером, и все бы ничего, не если бы не одно «но». Книга на такую тему, которая кажется сомнительной для автора, белой женщины, никогда не проявлявший интерес к китайской культуре и истории китайского народа. У общественности, особенно читателей азиатского происхождения, к Джунипер много вопросов — как и подозрений.

Если рассматривать этот роман чисто с позиции его увлекательности и легкости восприятия, то это та книга, от которой вы точно не сможете оторваться. Со страниц так и сочится напряжение Джунипер, которая переживает, раскроет ли кто-нибудь ее обман, сойдет ли ей всё это с рук. И, конечно, растущее подозрение некоторых публичных личностей будет вызывать у нее самые разные эмоции — от страха и паники, до злобы и презрения.

Персонаж Джунипер нельзя назвать положительным. Помимо ее предательского поступка, она также завистливая, лживая, заносчивая, и изворотливая, что, несомненно, помогло ей претворить свою затею в жизнь. За ее судьбу не то чтобы не переживаешь, а даже хочешь, чтобы кто-нибудь ее раскусил. Но она умело выкручивается из всех передряг. И даже когда кажется, что вот, она попалась, она все равно находит лазейку, чтобы сначала сохранить свое доброе имя, а затем, чтобы оно просто оставалось на слуху.

И тут всплывает первая из злободневных тем, которые затронула автор в романе. Это популярность, ее зыбкая основа и мимолетность. В эпоху твиттера, который, кстати, играет в сюжете романа важную роль, так легко что-то распиарить, и также легко что-то отменить. Джунипер проходит через оба этих этапа. Сначала она безумно рада, что столько людей пишут о ней, хвалят ее роман. Затем переживает из-за всех этих обвинений в плагиате. А со временем волнуется, что про нее все просто забыли, и готова уже снова получать все эти злобные твиты в свой адрес, лишь бы ее не задвинули в тень.

Да и издательства в свою очередь тоже поддерживают этот нарратив о том, что главное оставаться на слуху. Даже отрицательный пиар лучше никакого. А порой именно слава со знаком минус приносит намного больше денег.

В романе также очень подробно показана изнанка издательского бизнеса. На примере романа, изданного под именем Джунипер, мы наблюдаем за всеми этапами публикации книги. Начиная от редактирования и вычитки до формирования публичного образа автора и заканчивая всевозможными приемами раскрутки. Этот процесс долгий, включающий в себя огромное количество этапов, про которые мы, читатели, зачастую и не догадываемся. И, конечно, он не лишен минусов, к примеру, процесс того, как из огромного количества рукописей выбираются именно те, которые в итоге будут изданы. Увы, в приоритете не только хорошая литература, но и та, которая позволит издательству идти в ногу со временем. Например, как отмечает в романе издатель Джунипер, согласно социальной повестке, у них обязательно должен издаваться автор азиатского происхождения. Это место занимала Афина и, увы, в этой графе издательство поставило для себя галочку, и никого больше не принимало.

Расизм, что понятно из названия, ключевая тема романа. Здесь показано, как трудно даже в современном мире лицам иной расовой принадлежности пробиться в сферы, где преимущественно доминируют белые. Вся эта инклюзивность пока, увы, лишь фикция, и больших перемен не принесла.

Роман очень хорош, продуманный, многогранный. Всё происходящее на его страницах не может не вызывать эмоционального отклика, и это всегда то, что я ценю в книгах. Единственным его минусом назову финал, он был немного предсказуемым, хотя автор очевидно старалась максимально запутать и заинтриговать. Но в целом роман достойный, впечатления от прочтения которого надолго останутся в памяти.

Перво-наперво и сразу, чтобы не забыть, хочется выразить уважение переводчикам. Возвышенный поэтический язык романа-исповеди американца вьетнамского происхождения метафоричен и вовсе не лёгок для адаптации. Приведу маленький пример - бабушка называет внука в оригинале "Little Dog", но он переведён как "Волчонок", потому что щенок или щенуля - уничижительно и не подходит духу объяснений бабули, потому что "to love something is to name it after something so worthless it might be left untouched-and alive." Качественно и сильно, да.

Голос Вуонга, Волчонка, пишущего о матери, передаёт обиду, радость, восторг, боль, гнев, но без осуждения. Мы легко представляем её сгорбленную годами работы на фабрике фигурку и узловатые в шишках руки после других десятилетий мигрантской работы в маникюрных салонах. Волчонок знает, что ее жестокое обращение связано с посттравматическим стрессовым расстройством, но добавляет: "Мам, ты мать. А еще ты монстр. И я монстр, вот почему я не могу отвернуться от тебя". Ещё одна фигура на периферии его видения - бабушка, дрожащая от возраста, чей разум иногда ломается, а увиденные ужасы выливаются наружу. Когда-то она была невестой-подростком, сбежавшей от брака по расчету, была отвергнута своей матерью, отчаявшись, стала секс-работницей для американских военнослужащих. В качестве платы за то, что он выщипывает белый "снег" из волос бабушки, она рассказывает ему истории. Несмотря на шизофрению, бабушка Лан часто выступает защитницей лирического героя. Когда в 10 лет он пытается убежать, она стоит под деревом, на которое мальчик залез ночью, и говорит: "Мама нездорова, понимаешь? Она боль. Ей плохо. Но она тебя любить, мы нужны ей...Она тебя любить, Волчонок. Но она боль. Как я. Головой". Никто из них не цел, потому что никто никогда не бывает целым после жестокой войны, напалма на твоих родных улицах и тотального насилия.

В другом уголке сознания Волчонка с каждой страницей все глубже проникая в него, находится Тревор. Они встретились однажды на летней работе в табачном амбаре, которым владел дед Тревора. Внук фермера, белый, но вряд ли привилегированный, подсевший на обезболивающие, которые ему прописали в 15 лет из-за сломанной лодыжки, живет со своим плаксивым, опьяневшим отцом в передвижном доме за шоссе. В ходе их отношений, которые длятся годами, Волчонок узнает, что "секс может сблизить тебя с мальчиком. Его язык у тебя во рту, Тревор говорит за тебя. Он говорит, а ты погружаешься во тьму..." Но милая, гибельная красота Тревора увядает с каждым глотком обезболивающих, к которым он пристрастился, вязнет в потоке страданий и ненависти к себе, а их любовная связь хрупка и ломка, как веточка подо льдом.

Роман очень напомнил мне Овсянок Дениса Осокина, только там описываемое было мне ближе, российское, глубокое, генное и потаёное. Годы чуда и печали Вуонга как рябь на воде - сын мигрантки, без отца, ранимый гей. Иногда его слова мягче кашемировой шали, но иногда за ними слышен скрежет точильного камня по лезвию ножа. Автор опирается на недавние и исторические события, рассказы известных людей, художников и наших с вами современников, чтобы сшить свою историю с каждым сантиметром реальности. От войны во Вьетнаме до Барта, от Тайгера Вудса до 50 Cent. Основная песня-настроение книги - это как раз Many men (wish death), парнишки не просто слушают, а проживают её. Язык Вуонга воспаряет к небесам, когда он пишет о красоте, выживании и свободе, которая лишь степень твоей несвободы, клетка, что распростерлась далеко-далеко; решетку не видно на расстоянии, но она есть. Он настаивает на том, что он и его мать родились не от войны, как он долгое время думал, а от красоты. "Пусть не думают, будто мы — плод насилия. Хотя плод и подвергся насилию, он остался нетронутым."

Купилась на то, что книга основана на реальных событиях. Да и события странные, а после того, как начала читать, события оказались ужасными. Но по мере чтения вспомнились истории из 90-ых, когда буйным цветом начали цвести все эти религиозные секты. И в них тоже были не только молитвы и чтение книг, но и насилие, обман, воровство, даже убийства. Так что вспомнив, читать стала легче, но интереснее не стало. Почему? Да потому, что вся книга это сплошная болтология, или как сказали бы по-умному - демагогия. Женщины собрались и почти два дня разговаривали о том, чтобы сделать, чтобы не пришлось ничего делать. Да-да. Вроде бы как собрались обсудить как защитить себя и дочерей от мужчин, что сделать, как сделать, а на самом деле многие пытались найти выход, как ничего не делать, ничего не менять, как оправдать себя и своё ничего-не-делание. Да, они боятся, ничего не знают, не умеют, но...
Не понравилась книга. Написано неинтересно и скучно.

В этой книге, конечно, очень много личного. Причем, вуонг не скрывает, что описываемое именно личное, а не наделение персонажей своими чертами характера или описание каких-то реальных жизненных коллизий через художественное изложение. И нет связного сюжета, и нет флэшбеков, это в чистом виде поток сознания. И так получилось, что я сейчас оказалась сейчас в сплошных книжных потоках сознания вместе с кизи, вулф и вуонгом. Но ежели вы читали пруста, и он вам зашел... то будете аки веселая форель резвится в любом водопаде.
На самом деле о жизни вуонга и его близких рассказано очень мало. Мимолетно, штрихами, буквально взмахом крыла бабочки. Но этого в общем-то вполне достаточно, чтобы увидеть полную картину, ежели самостоятельно умеешь заполнять авторские пустоты. Тем же, кто предпочитает, чтобы все было разложено по полочкам, проще поискать другие книги. Наверное.

На страницах книги звучит самая банальная история беженцев из вьетнама. Бабушка подвергалась насилию, чтобы выжить и защитить близких. Мать подвергалась насилию, чтобы выжить и защитить близких. А мальчик уже продукт американской жизни. И совсем он другой. Нет в нем необходимой жесткости, нет хватки, зато есть кое-что другое.
И мальчика бьет мать. Причем, по тяжелой так бьет. А бабушка не защищает, но утешает. И в общем понятно, что в свое время она так же била своих дочерей, как сейчас на ее глазах избивают внука.

Сейчас вообще очень модно прорабатывать свои детские травмы и выставлять счет родителям или тем, кто так или иначе абъюзил или не абьюзил пациента. Что забавно, на деле, очень печально, зачастую доходит до крайней степени инфантилизма. Когда буквально во всем, что не срослось по жизни в дальнейшем, виноваты папа, мама, бабушка, дедушка, жучка, мурка, мышка или там репка с соседнего огорода. Нет, я не обвиняю выросших детей - жертв семейного насилия. В той или иной степени и я точно такая же жертва. И честно сказать, я не знаю, бывает ли вообще детство без каких-либо травм и боли, причиняемой самыми близкими людьми.

Тут важно что. Твое личное отношение. Можно плакать, страдать, обвинять, бесплодно вертеться в вечном круге боли, или использовать свои травмы, как любой опыт, себе на пользу. Ну вот, как вуонг, например, который сумел вырваться из американской нищеты, не снаркоманился и пробился в публикуемые писатели. Невзирая на потерю близких и любимых, оставляя за собой первую и, не исключено, самую сильную, самую искреннюю любовь, потому что там точно было без шансов на будущее, сплошная безнадега.
Не факт, что такая стратегия сработает с каждым. Травмы бывают очень глубокими, когда ну ничего не поделаешь, все плохо. И тогда уже решаются совсем другие вопросы. Но попытаться всегда можно.

Можно увидеть, что мать, которая бьет сына, выбивается из сил, чтобы дать ему дом, еду, одежду, образование, шанс, надежду на лучшее будущее. И теряет здоровье, необратимо калечится. И принимает его таким, какой он есть, когда он признается в своей гомосексуальной ориентации. И поддерживает его в любых начинаниях.
Все это не перечеркивает поднятой руки и синяков на лице и теле ребенка. Но и не перечеркивает того факта, что они все равно семья. Может быть, сын уже будет другим. Сможет выйти из замкнутого круга боли и насилия и начать новую историю.
И совсем необязательно выяснять что-либо лицом к лицу. Кому-то это просто необходимо, а кому-то точно нет. Так что, иногда бывает достаточно написать письмо, которое никогда не прочитает мать (пожилая и больная), и возможно станет хотя бы немного легче.

Но глаза у чувака очень печальные. Впрочем, поэт и счастье - вещи несовместные.

Я бы сказала, что эта книга прежде всего для тех, кто любит почитать что-нибудь смелое, написанное "не по канону".⠀

Данный сборник состоит из сложных и многогранных рассказов, которые представляют собой смесь сюрреализма с обыденностью и поэзии с философией. Несмотря на игру с формой, все тексты выстраиваются в единую линию, поочередно раскрывая темы женственности, страха, материнства, любви и общественного давления.

Конечно же этот сборник о женщинах. О том, каково жить в женском теле и воспринимать себя через призму общественных ожиданий от гендера и о фактическом самоощущении оного.

Для женщины эта книга и про понимание самой себя. Тексты Кармен Марии Мачадо способны буквально проникать под кожу своим читательницам.

Головокружительная вещь и достойное пополнение в рядах феминистской литературы.

И вот просто для справки, список наград, присужденных этой книге: премия Bard Fiction Prize, премия Lambda Literary Award в номинации «Лесбийская фантастика», литературная премия Бруклинской публичной библиотеки, Премия имени Ширли Джексон и Премия Национального круга книжных критиков.

Роман, написанный в форме исповедального письма героя своей матери, которая не умеет читать, а значит никогда не прочтёт написанное, стремится запечатлеть те самые мгновения, которые, в сущности, и составляют саму жизнь, её основу, когда прекрасное и страшное, хорошее и плохое всегда идёт рядом.

Роман, представляющий собой сплошной поток сознания, что порой затрудняет чтение, во многом автобиографичен, и сосредотачивается на определённых узловых моментах, сыгравших важную роль во всей жизни героя, перемежающихся его мыслями по знаковым вопросам и желаниями.

Он не стремится лакировать действительность, стараясь быть предельно честным прежде всего с самим собою, что чувствуется не только по манере письма, но и по тем личным, даже интимным темам, которые он затрагивает по ходу написанного.

Не обвиняя, не крича о несправедливости мира и непонимании окружающих, главный герой затрагивает множество важных тем и насущных вопросов, волнующих его.
Благодаря ярким эпизодам, перед глазами читателя встаёт вьетнамская война во всей своей чудовищной сущности, её последствия не только для жителей страны, коими непосредственно являлись мать и другие родственники героя, но и для самих американцев, воевавших там, жизнь в чужой стране, непременное столкновение двух культур, ощущение инаковости, наркомания и гомосексуализм, откровенный, чувственный, где-то даже чересчур прямолинейный.

Роман, хотя и представляет собой открытый и честный монолог главного героя, но по сути, он призывает к диалогу, к важности и необходимости слов, высказанных, услышанных, принятых, без осуждения и нравоучений, коими могут порой грешить взрослые, разговора между близкими и поддерживания связующих нитей между ними.
Роман отличает сила и красота слова, умеющего убедительно описывать как прекрасное, так и мерзкое, составляющее ту самую жизнь во всех её проявлениях.

Об этой книге слишком много говорили, чтобы не вызвать мое любопытство. Причем говорили в контексте плохого перевода, что умножило любопытство на два. И, когда я увидела книгу в оригинале на ярмарке, я тут же ее схватила — перевод читать не хотелось, а вот сравнить — да. Разбирать подробно все косяки не буду, это уже сделали десятки раз до меня. Но все же хочется отметить, что героиня в оригинале и героиня в переводе — две разных героини. Если оригинальной Джун мне хотелось сочувствовать и ее эмоции казались мне живыми, то переводная Джун врывалась в историю грубым ураганом и меньше всего я верила, что она может написать книгу. Хоть какую-то.

Афина Лю — популярная писательница, чьи книги мгновенно разлетаются с прилавков и становятся бестселлерами. Она красива, богата и удивительно одинока. Но у нее есть Джун — ее университетская подруга, с которой она иногда ходит пить коктейли и сплетничать. Джун тоже писательница, но из тех, чей дебют прошел незамеченным. В один из их совместных вечеров Афина неожиданно умирает на глазах у Джун. А та, движимая странным порывом, забирает из квартиры Афины ее незавершенный роман, которого еще никто никогда не видел.

Надо отдать должное, Джун не просто публикует роман Афины под своим именем. Она погружается в новую и непростую для себя тему, многое переписывает и редактирует. Она горит этим романом, отдает ему всю себя. И вот, когда он уже издан — оглушительный успех. Но что, если кто-то узнает, что черновую рукопись написала Афина?

Отдельный плюс истории в том, что читатель проживает всё вместе с Джун, так как роман написан от первого лица. И поэтому все взлеты и падения кажутся даже слишком личными. Иногда я закрывала книгу и очень не хотела читать дальше. Но не потому, что мне не нравилось, я просто переживала, что дальше события могут стать невыносимо плохими. Ребекка Куанг заставила меня прожить и неловкие вопросы на презентациях книги, и удовольствие похвалы, и бездонную яму твиттерского негатива. Я будто бы вместе с Джун нервничала и чувствовала неловкость, вместе с ней танцевала по квартире в радостном порыве, вместе с ней прятала телефон в стол, чтобы не видеть негативные комментарии, вместе с ней видела призрак Афины повсюду.

Изнанка издательского дела показана ну очень убедительно. Для меня это стало еще одним плюсом — мне нравится подобное погружение. И также убедительно показаны соцсети, умеющие возвышать и отменять по щелчку пальцев. Джун, как и многие современные люди, зависит от того, что о ней пишут в соцсетях. И поэтому не может перестать листать тонны негатива в свой адрес, как бы больно от этого не было.

И все же куда громче темы плагиата звучит другая, не менее болезненная, впрочем, тема. Афина была азиаткой и хорошо вписывалась в книжный рынок с романами про азиатов. При этом она могла с одинаковым успехом писать и про Корею и про Китай — никому и в голову не приходило задаться вопросом, к какой из культур относится сама Афина и говорит ли хоть на одном из этих языков. Джун же — белая. И она выпустила роман на исторических событиях о Китае. И теперь ей нужно раз за разом отстаивать свое право писать о чем угодно, даже о культуре и стране, к которой она не имеет отношения. Одна и та же книга, но если бы ее выпустила сама Афина, придирались бы к ней критики столь же внимательно, под лупой исследуя всех персонажей, отмечая малейшие недочеты?

Весь гротеск ситуации усиливается, когда на Джун начинают выливаться комментарии в духе «только белая могла такое написать» за главы, которые принадлежали Афине. И, устав от эмоциональных качелей, обвинений и несправедливости, Джун теряет не только вдохновение, но и веру в себя. Шаг за шагом она приближается к нервному срыву, даже теряя уверенность в том, мертва ли Афина.

Джун — непростая и живая героиня. Но мне не показалось, что она злодейка. Она одинока и завистлива к чужому успеху, она талантлива и ранима, она... самый обычный человек. Со своими тревогами и с желанием доказать маме правильность своего выбора.

Из-за того, что я часто ленюсь читать на английском, я растягивала книгу и впечатления смазывались и забывались. Но последнюю треть книги я проглотила за вечер, погрузившись с головой в паранойю, беспокойства и переживания героини. И мне не только понравился финал, но и то, что Куанг заставила эту книгу принадлежать Джун — последний аккорд прямо-таки намекает на то, что именно такую книгу она и хотела бы написать.

Мне хватит смелости рассказать тебе о том, как это было, потому что шанс, что ты получишь мое письмо, невелик. Я только потому могу все тебе рассказать, что знаю — ты никогда не прочтешь ни строчки.

Если честно, я не помню, что именно заставило меня обратить внимание на эту книгу при голосовании в клубных чтениях. Я не особый любитель азиатской литературы, за исключением японской, я избегаю книг, затрагивающих современные войны, особенно если автор имеет американское гражданство, я не интересуюсь современной поэзией от слова совсем... Так что же меня подтолкнуло к этой истории, скрытой под нежной, но неприметной обложкой? Не иначе та самая внутренняя читательская чуйка, способная подтолкнуть меня к тому самому пресловутому расширению горизонтов, которое холодным рассудком я не признаю.

И как же прекрасно, что с годами я научилась ей доверять! Сколько замечательных книг она мне подарила! И вот еще одна жемчужинка в копилку, совсем небольшая история, написанная молодым американским поэтом вьетнамского происхождения. То, что автор поэт, чувствуется в каждой сточке, вся книга это стих в прозе, крик израненной, тонко чувствующей мир души, исповедь человека, не побоявшегося вывернуть себя наизнанку перед всем миром, ну или по крайней мере перед теми, кто, открывая его произведение, готов слушать.

Я прочитала в интернете ту немногую информацию о писателе, что смогла найти, что вообще делаю крайне редко, но тут мне было любопытно узнать, насколько эта книга автобиографична, и насколько я поняла, намного, что делает ее еще пронзительнее и трогательнее. Но вот советовать это произведение я рискну немногим, ведь тут и актуальные современные темы, которые многие, закатывая глаза, на дух не переносят: расовая и национальная нетерпимость, проблемы мигрантов, нетрадиционная сексуальная ориентация, наркозависимость и жизнь в гетто.

Плюс ко всему авторский язык, так очаровавший меня, довольно своеобразен. Вся книга это по сути одно очень длинное письмо, которое молодой человек пишет своей неграмотной матери, сплошной текст без диалогов, скачущий по своим воспоминаниям из детства во взрослую жизнь, из взрослой жизни в подростковые годы, а из них в семейные события, произошедшие еще до его рождения. Истории бабушки и мамы переплетаются с его собственной и вместе ткут полотно повествования. Кого-то эти временные скачки без предупреждения могут запутать, утомить или даже заставить заскучать, но, если вы, как и я, сможете поймать внутренний ритм рассказываемой истории, вас она тоже очарует, ведь это такой своеобразный гимн красоте человеческой жизни, несмотря на все ужасы, лишения и жестокости, которые встречаются на ее пути...

Я опять задумался о красоте; мы охотимся за некоторыми вещами, потому что считаем их красивыми. Если человеческая жизнь относительно истории нашей планеты так коротка, как говорят, — не успеешь и глазом моргнуть, как все позади, то быть красивым со дня рождения до самой смерти — значит быть прекрасным лишь краткий миг.

Зависть всегда описывают как нечто острое, зеленое, ядовитое. Безотчетный и подлый, приправленный едкостью укус или укол. Однако у писателей, по моему наблюдению, зависть больше напоминает страх.

Ну ладно, я знаю, как недостойно это выглядит. Как и Тейлор Свифт, я не намеревалась становиться Барби белого супрематизма. И понятно, что я не сторонница Трампа — я же голосовала за Байдена! Но если все эти люди швыряются в меня деньгами, неужели с моей стороны так уж порочно их принимать? Разве не нужно, наоборот, радоваться выжиманию бабла у расистского быдла, едва лишь у тебя появляется такая возможность?

Из известных мне авторов каждый испытывает нечто подобное по отношению к кому-нибудь другому. Писательство — занятие сродни затворничеству и связано с неизбывным сомнением. У тебя нет уверенности в том, что создаваемое тобой имеет какую-то ценность, а любой признак того, что ты отстаешь в этой крысиной гонке, повергает в пучину отчаяния. Говорят, «не отводи глаз от своей газеты». Но как неодолимо трудно это делать, когда вокруг все другие газеты так и шелестят, так и хлопают у тебя над ушами и под носом!

На эту книгу я вышла, читая рецензии на другое громкое произведение о плагиате - роман «Сюжет» Джин Ханфф Корелиц.
Сразу бросилось в глаза, что у Ребекки Куанг стиль намного более энергичный, эмоционально окрашенный и наполненный деталями, чем усредненно бецветно нейтральное повествование в «Сюжете», где мне определенно не хватало какой-то яркости.
Углубившись в чтение, я, действительно, обнаружила, что сюжетная канва "Йеллоуфейса" совпадает с романом Корелиц прямо-таки до неприличия досконально.

Собственно говоря, я бы выделила в "Йеллоуфейсе" три составляющих.
1) Рассказ о житье-бытье американки («белой бабы», как она называется в книге) выпускницы Йеля, возраста под тридцать лет, обитающей в Вашингтоне, покупающей себе по случаю какие-то вещи, заказывающей на дом еду, посещающей местные кафе и т.д.
2) Мысли героини о том, как бы раскрутиться в литературном мире- той единственной сфере жизни, которая ей интересна, и линия с литературным заимствованием у своей более знаменитой и более раскрученной подруги.
3) И, наконец, тема «белого превосходства», «расизма наоборот», тема политически правильных и неправильных китайцев и все оттенки всей этой демагогии, сопровождающейся подробностями разнообразных интернет-битв с целью похайповать и поиметь с этого какие-то плюшки в сетевом пространстве и по возможности еще и вне его.
И я бы сказала, что вот этот третий компонент в книге "Йеллоуфейс" как раз наиболее характерный и по степени накала эмоций, похоже, наиболее сильно затрагивает самого автора — Ребекку Куанг.

По сути героиня, по наивности не сразу разобравшись, что и как, выпустив свою очередную книгу, угодила как раз в эту стихию «сетевых срачей» (прошу прощения за мой французский). После этого она всю дорогу пытается доказать, что даже белые писатели имеют право писать на темы меньшинств, ибо писатели вообще имеют право писать о чем угодно. В итоге перед ней в деле собственной раскрутки встает задача не кануть в безвестность как писатель и не остаться навсегда «отмененной». Героиня пытается лавировать внутри всех этих идеологических потоков и с умом расчетливо преподнести литературному миру собственную версию своего литературного заимствования.

Знаете, что тут сделал автор? (как ощутила я) Просто отдал свою обнаженную душу на растерзание нам. А вы оценивайте, смотрите, бросайте камни, губите, или же постарайтесь понять, принять. Роман автобиографичен. Частично.
Есть книги, которые пропитаны болью, которые кровоточат через страницы, которые до такой степени интимные, что становится стыдно. Есть книги, в которых текст тебя пожирает, ты становишься с ним единым целым, продолжением его, ты в этом тексте проживаешь жизнь, чужую жизнь.
Перед нами письмо, которое пишет молодой человек своей матери, зная, что она его никогда не прочитает. Никогда. Уже боль, да?! А если не прочитает, значит там можно рассказать все, там можно исповедоваться перед самим собой. Там можно написать то, что сказать нельзя.
А о чем нельзя сказать?!
- о войне, которую мать и бабушка каждый день проживают в себе, об издевательствах, о постоянных побоях, о расизме, об обществе, которое не хочет принимать "других", о наркотиках, о том, что ненавидишь мать и любишь мальчика, о том, что боль тебя возбуждает, о первом сексе. Да ещё много о чем нельзя говорить, но можно предать бумаге. Она стерпит. Она простит
И, да, тут однополая любовь. И, да, с подробностями. Но это настолько красиво написано и та тонкая грань между пошлостью и искусством, между вульгарностью и красотой мысли, не нарушена, не надорвана. До безумия неприличия, шокирующая, искренняя, пропитанная болью книга.
Лишь краткий миг земной, мы все прекрасны...

Дебютная книга Кармен Марии Мачадо представляет собой сборник рассказов, объединенных общей темой: женщины и современный мир. Каждый рассказ не похож на другой, каждый откровенно и подчас жестко говорит о страхах и мечтах, о трудностях и радостях девочек, девушек, женщин. Удивительное сочетание архетипических образов и сюжетов с злободневными вопросами порождает текст одновременно актуальный сегодняшнему дню и вечный. Материнство, сексуальность, насилие и порнография, воспитание детей, взросление, автономия тела, вопросы красоты, требования общества к якобы “правильному” женскому телу - Мачадо собирает весь список триггерных тем, которые в той или иной степени волнуют каждую из женщин.

Этот сборник - вызов и форме, и содержанию. Здесь есть сюжеты реалистические, переработки сказок, антиутопии, один из рассказов представляет собой что-то вроде синопсиса серий к сериалу “Закон и порядок” (и да, я в начале фыркнула, а потом не заметила, как втянулась и читала в лихорадочном внимании). Лично у меня сложные отношения с жанром рассказа, чаще всего мне скучно, я могу читать сборники буквально неделями, мне не хватает объема, чтобы погрузиться в историю... здесь эти ощущения не возникли ни разу. Проза Мачадо - живая и волнующая, шокирующая и чувственная, жутковатая и нежная, сумела меня поразить. И Мачадо не боится откровенно указать на корень проблемы - общество, которое закрывает глаза на существующие проблемы, поощряет насилие и самонасилие. Женщины Мачадо в первую очередь бесстрашные воительницы, которые раз за разом вступают в бой за право быть собой, отстаивать свои границы, за право быть в безопасности и быть счастливыми.

Не читать тем, кто боится экспериментальной прозы и не выносит ЛГБТ-тематику. В остальном - отличная книга на полке феминистской литературы.

«Скажи мне — мне — мне, — эхом разносится он, — я дьявол — дьявол — дьявол — или тьма — тьма — тьма? Я монстр — монстр — монстр — или бог — бог — или…».

«Мрак утверждал, что даровал ей свободу, но на самом деле для женщин в мире, где они затянуты в свои одежды и заперты в домах, свободы не существует. Мир принадлежит мужчинам, лишь им позволено беспрепятственно разгуливать повсюду».

Книга понравилась и удивила. Игры на этом сайте - дело такое. И алмазы находишь, и новые горизонты открываешь, и закрываешь для себя напрочь некоторых авторов, зарекаясь: "Больше ни-ни-ни!!!" Так вот - в данном случае - если не алмаз литературы, то точно не пустой булыжник. Книга оставила много мыслей, долгую память и сумасшедшее желание познакомиться с писательницей лично.
Марина Цветаева давно нам поведала, "из какого сора Растут стихи, не ведая стыда..." Вот мы покупаем новую книгу, читаем её и пишем восторженные отзывы. Но ни разу не задумались, что данная книга может родиться... из зависти, из воровства или даже расизма. Писатель доносит до нас правильные мысли, и мы верим, что писатель живёт именно этими мыслями. Нам иногда и невдомёк, что иногда писателю важно, как главной героине Джун, уберечь своё детище от огласки, что оно - ворованное. Будут ли люди разбираться, сделал ли вор бриллиант из найденного алмаза? Определённо, нет. И гонорары от продажи не только этой, но и всех последующих книг иссякнут. А значит - не будет и писателя. вон их сколько, непризнанных мастеров слова, прозябающих в нищете или работающих где угодно, но уже не над новой своей книгой.
В такой переплёт попала Джун, когда умерла её подруга Афина. Скорее, знакомая, потому что подругам не завидуют так, как Джун завидовала успешности Афины на литературном поприще.
Что получается? У нас есть интрига, которая в общих чертах обозначена в аннотации. Есть вполне ожидаемый финал. Между завязкой сюжета и финалом - вполне ожидаемая травля (не люблю слово "буллинг"). Зачем же читать книгу? А вот посредством вполне обычной интриги писательница раскрыла нам некоторые секреты, что скрываются между написанием книги и выходом её в печать. Страсти, которыми окутана книга, наверняка передаются чувствительным читателям, как положительные, так и отрицательные. Мы, читатели, как губка, впитываем в себя работу корректоров, переводчиков, иллюстраторов, печатников. И, как отдельный мир, принимаем или нет душевный мир писателя.
Книга подкупила меня тем, что написана она от первого лица главной героини Джун. Я разделила всё хорошее и плохое, весь внутренний мир главной героини. Случилось главное, из-за чего мне понравилась книга - я поняла Джун. Не оправдала, а поняла.
Обычно я не жалую китайских и японских авторов из-за трудных для запоминания имён, но события этой книги происходят в Америке, так что таких проблем не возникло. Словом на обложке (жёлтое лицо) обозначена одна из причин конфликта произведения.
Книгу советую!

Однажды, заключив сделку с дьяволом, главная героиня Адди Ларю, получает бессмертие на условияx пока она сама не скажет этому дьяволу забери меня к черту из этого мира. Но не всё так заманчиво, как кажется. В оплату сделки темные силы забрали у девушки ее имя. В прямом смысле. Никто не знает ее и никогда не узнает, а значит она не оставляет в этом мире ни малейшего следа о себе ибо увидевший её сразу же забывает.

Так возникает вопрос, а жизнь ли это вообще, когда никто тебя не помнит. Может кто-то и опустил бы руки и отдался тому самому дьяволу ради успокоения души, но только не Адди. Надо отдать должное, девушка, родом из одна тысяча семьсот лохматого года смогла таки дожить до наших дней. Вопреки всем невзгодам и назло ему, тому самому Люциферу (сокращенно Люк).

Не хочу чтобы кто-то подумал, что эта история претендует на нечто философское, но мне после прочтения пришла мысль о том, а так ли уж надо прогибаться под изменчивый мир, как поётся в песне. Вот героиня во всю махала лапками, махала-махала аж триста лет, а масло не взбила. Хотя это тоже как посмотреть. Разумеется у нее осталось в душе многое. Незабываемые дни, или ночи, или часы с теми, с кем она была счастлива. Но сколько пришлось на ее долю разочарований в момент забывания. Сопоставимы ли чаши этих весов? Самым жестоким случаем, на мой взгляд, был тот самый мужчина в финале. Вот вроде оно счастье, только руку протяни, но опыт то подсказывает, а дьявол тихонечко шепчет «за всё придётся заплатить…». И вот эти ситуации, когда только от безысходности Адди Ларю останавливается и осознанно думает «но сейчас-то мне зашибись как хорошо, буду наслаждаться..» Это как прыгнуть с высоты ради чувства полета, а внизу разбиться.

Может быть чтобы жизнь стала зримой надо просто отдаться на волю течения. Оно само принесет тельце в спокойные воды, где обитают такие, как ты.

Избегаю политических книг. А в этой практически вся книга держится на современных проблемах Америки. Того ущемляют, тут страдает от непонимания и все в таком роде. А в итоге ущемляют белую женщину. Вообщем это совершенно не мой автор и тема.

Главная героиня Джун становится свидетелем смерти своей подруги Афины от застрявшего блинчики в горле. Она ворует ее не законченную работу, дополняет и выдает за свою. И публика возненавидела ее не за то что она украла идею и работу, а как она вообще посмела писать о принижениях азиатов! Чего?!
Слабенькая линия детектива и ужастика. Даже не представляю как книга попала в жанр триллеры.
Из плюсов это было интересно окунуться в мир издательства да и к книге я была лояльна до момента, когда автор выдал фразу про «русское быдло». Зато про другие народы на «Вы» и шпротом, чтобы никого не обидеть.

Автора больше читать не буду..

Джун Хейворд – малоизвестная писательница, мечтающая о всемирной славе, больших деньгах и контрактах с Netflix. Всё это есть у её университетской знакомой Афины Лю, тиражи азиатского фэнтези которой не залёживаются на складах издательств. Став свидетельницей смерти Афины от рук коварного блинчика, вставшего девушке поперёк горла, Джун забирает черновики романа приятельницы о китайском трудовом корпусе на фронте Первой мировой, и, доработав, издаёт их под собственным именем. Ну как «под собственным», под именем Джун Сонг – американки НЕазиатского происхождения, которая просто очень-очень впечатлилась неочевидным фрагментом китайской истории.

На всех парах развивая тему писательского плагиата и рассказывая о том, как устроен американский издательский бизнес, Куанг с помощью не только ненадёжной, но и малоприятной нарраторки, попутно затрагивает в «Йеллоуфейсе» ещё миллион вопросов, крутящихся вокруг да около литературного творчества. Главный из них – апроприация культуры, превращение чужих коллективных травм в тот «сор», из которого «растут, не ведая стыда» бестселлеры из списка New York Times. Живя по законам бизнеса, книгоиздательская индустрия не может игнорировать запрос на этническое разнообразие и «экзотику», поэтому готова закрывать его беллетристикой всех мастей от авторов любого из цветов радуги. Писателям, выискивающим вдохновение и неизбитую тему для очередного романа под каждым листиком и камнем, глупо игнорировать позабытые моменты прошлого, даже если это прошлое не их народа и расы. Читателям же остаётся только смириться и надеяться, что автор при работе над текстом если и не ночевал в архиве, то хотя бы не поленился немножко погуглить.

«Кради, как художник» – побуждает нас Остин Клеон. «Всё равно не красть не получится» – добавляет Ребекка Куанг. Литература всегда была в том числе присваиванием чужого опыта, и остаётся им даже в век автофикшна с его стремлением к биографичности и искренности, так что, может, и вправду пора перестать удивляться романам о нелёгкой доле американских рабынь от автора из Поволжья или тому, что за красивым псевдонимом Араки Ясусала скрывался «банальный» Кент Джонсон.

Хочу сделать заявление. Даже несколько. Как некоторые знают, я читаю сейчас 548535736страничный талмуд Льва Данилкина про вождя отечественной революции (his name is Lenin). Это, наверное, один из самых тяжелых интеллектуальных трудов в моей жизни (оцените хотя бы название: «Пантократор солнечных пылинок»), но, впрочем, я об этом расскажу попозже (делаю все возможное, чтобы успеть к Первомаю). Проблема в том, что глагол Данилкина жжет так сильно (и больно), что очень нужно чем-то разбавлять. Я думал, ну в серединке «Ленина» что-нибудь необязательное прочитаю и буду таков. Перезаряжу батареечки, освежу вкусовые сосочки. Думал я думал, а получилось эвона как – это уже третья рецензия не на «Ленина», а сам он (Ленин) только в Женеву приехал перед 1905 годом. Понимаете, да, как сложилось. Лев Александрович, конечно, вообще не жалеет и ложится на читателя всем своим энциклопедическим весом. Больновато, но работает это как в этом меме, да и говорю же, потом!

Кстати, про названия. Как вам такое – «Лишь краткий миг земной мы все прекрасны». Это вполне себе могло быть и название седьмого альбома Pink Floyd или название свежей выставки Дэмиена Херста в Базеле (где опять были бы расчлененные туши животных в формальдегиде), но история распорядилась так, что под этим именем появился роман молодого писателя Оушена Вуонга. Прочитал я его в рамках своего короткого, но насыщенного экскурса в мир не очень объемной (because Lenin) современной американской литературы. Кто пропустил предыдущие части, то там был вот этот замечательный роман (новелла) Дениса Джонсона «Сны поездов» и гораздо менее замечательный роман Питера Тейлора «Вызов в Мемфис». Это третья, заключительная часть моего импровизированного курса. И да, если кто не понял, меня купило название. Вот так я легко продаюсь, когда речь идет о книжках.

Как и от предыдущих книг своего миницикла, я совершенно не знал чего ожидать; я не читал аннотацию (их часто пишут плохие люди), не знал почти ничего, кроме того, что этот роман неприлично обласкали как и критики (шортлист ПЕН/Фолкнера, Книжная премия Новой Англии), так и читатели (на ненавистном и чуждом нашему коллективному сердцу Goodreads). Как я уже написал в абзаце выше, меня соблазнили коротенький объем (because Lenin) и неприлично красивое название. Иногда так мало нужно, да? Заранее предупрежу, что после Вуонга я торжественно себе пообещал, что все, больше никаких интрижек на стороне, а только Ленин *громко и отчетливо поет* открыв дороги в мир весенний, рассеял Ленин мрак и тьму! Хотя обещания, как в известной английской поговорке, сделаны из того же, что и корочка пирога – созданы, чтобы их ломать (Promises, like pie- crust, are made to be broken). Да, я это взял тоже из книги про Ленина.

Но вернемся к Оушену Вуонгу. «Лишь краткий миг земной мы все прекрасны» (какое же длинное название, но как приятно его писать) начинается как письмо сына к своей матери и почему-то сразу становится понятно, что будет грустно. В том смысле, что тон и эмоционирование этого письма сразу немного намекают – а как там адресат, примет ли он эту весточку? Почему вообще сын решил написать такое письмо, зная, что его мама не очень хорошо спик инглиш. Может нас впереди ждет небольшой исповедальный опыт, с той литературной аналогией, что священник тоже не видит вашего лица? Это были мои первые эмоции, которые длились первую часть произведения (всего оно разбито на три части). И я не могу сказать, что испытывал какое-то отторжение. Чувственный, глубоко травматичный текст, в котором главному герою очень нужно поговорить со своим противоречиво самым близким человеком – мамой, пускай и в таком формате, как письмо. Интересная концепция, хороший слог, Оушен, дружище, а ты молодец. Не могу сказать, что я прям был восхищен, но читал с большим удовольствием (а также удовольствием от того, что хоть ненадолго оставил в стороне Бонч-Бруевича, Мартова и Воровского).

Под этот грустный, но приятный темпоритм наступила вторая часть книги. Кстати, это все еще письмо, Оушен, я немного концептуально потерялся, или мы немного ушли в сторону? А в сторону чего мы ушли? Убирайте от экранов женщин, детей и лабрадудлей. Here comes gay porn! Ок, у меня нет никаких проблем с этой повесткой, если взять ту же Янагихару (в ее новом романе, если что, 74983643264 страниц, ждем осенью), то ориентация ее персонажей в «Маленькой жизни» (да, новый роман больше) была вписана в нарратив очень органично, естественно и, не побоюсь этого слова, эстетично. Еще раз – я говорю сейчас про литературу, про технику создания персонажей. Можно сколько угодно причитать про беспросветную темноту «Маленькой жизни», но все в этом произведении выполнено на уникально мастерском уровне. Это должны признавать все люди, даже те, кому «Маленькая жизнь» не нравится (это я). А что Вуонг? Оушен вытаскивает из гаража старые покрышки и начинает их палить на центральной улице. И можете воспринимать эту метафору как угодно – ее основной смысл в том, что даже порно уже научились снимать эстетически красивое. Вуонг же жахает так, что вся красота и внутренние конфликты персонажей отходят на второй план. Нет, я не хочу сказать, что порнография в этом романе выходит на первый план, но ее становится очень много. Если вы консервативный читатель, вам это не понравится. Если вы читатель более свободных взглядов, каким я, например, вижу себя, то возможно вы тоже будете немного обескуражены переходом от вечных тургеневских тем в сторону достаточно грубоватой поделке под «Назови меня своим именем».

Сквозной темой через отношения героя со своей матерью (еще раз повторю, я вижу главное преимущество книги именно в этих смысловых отрезках) и его отношениям с юным американским ковбоем становится тема самоидентичности. Как вы уже могли догадаться, Оушен Вуонг имеет азиатские корни, и корни эти ведут во Вьетнам. Да, в тот самый Вьетнам времен той самой небезызвестной войны. И тут я просто обязан вспомнить свой относительно недавний опыт с этой темой – «Сочувствующего» Вьет Тхань Нгуена. Я даже писал рецензию на эту очень плотную и густую книгу. И вот, что я писал 25 февраля 2019 года (говорю же недавно):

Вьет Тхан Нгуен, на мой взгляд, сделал все возможное и невозможное, чтобы передать этот сложнейший клубок эмоций: здесь и страх перед новой страной, и поствоенная травматика, и опьяняющие возможности капитализма, сам Голливуд, черт возьми. И все это написано очень сочным, но плотным языком, как большое красное яблоко. Я не могу назвать сюжет этого романа очень интересным – по мне, так он лишь дополняет окружающие себя вещи дополнительными красками и сюжетными нюансами. Стройное повествование, выразительный язык, умеренная драматичность – такая лайтовая и приятная янагихара. Но основное – это плотная рефлексия, густо размазанная по жизни и быту героя.

И, знаете что? Замените фамилии авторов, Голливуд – на Хартфорд, «большое красное яблоко» - на «невзрачное маленькое яблочко» и voila. Удивительно, насколько похожи эмоции двух абсолютно разных авторов, которые пишут об абсолютно разных материях. Впрочем, сравнивать можно только этот бэкграунд, во всем остальном – Вьет Тхань Нгуен на голову сильнее и мастеровитее своего коллеги. К слову, коли мы уж заговорили о «Сочувствующем», то Вьет Тхань Нгуен написал продолжение этого романа, который принес ему Пулитцеровскую премию. Называется The Committed (я бы перевел как «Посвятивший», но там контекст важен, мне почему-то кажется он будет таким). Роман вышел в марте 2021 года, но как-то пока про перевод ничего не слышно. А жаль.

Давайте еще раз, в последний раз, вернемся к Оушену Вуонгу. К сожалению, вся книга, начиная со второй части, все больше и больше (и больше) начинает напоминать лгбт-фанфик на Ханью Янагихару (оцените иронию, что нужно стараться быть именно лгбт-фанфиком). Я не знаю, возможно это такой высокохудожественный способ совершить каминг-аут перед своей мамой – так глубоко в контекст я не погружался, но, черт возьми, Оушен, у тебя была вся книга, чтобы написать про это. Как история отношений «отцов и детей» с национальным колоритом – это замечательная, очень любопытная книга. И возможно, Оушен Вуонг именно такую книгу и хотел написать. Не знаю. «Лишь краткий миг земной мы все прекрасны» умопомрачительно красива своим названием, но содержание, к сожалению, не выдерживает никаких сравнений. И еще раз повторю, дело даже не в том, что Вуонг решил очень глубоко погрузиться в мир своих переживаний, связанных с потерей близких от наркотиков или не самой счастливой любви. Вовсе нет, в мировой литературе есть много примеров, когда авторы справлялись с подобным нарративом и получалось все хорошо (ладно, уравновешу количество упоминаний Ленина и Янагихары). У Вуонга, возможно, просто не получилось. Бывает.

Кстати, в разделе «Благодарности» Оушен Вуонг достаточно неожиданно дропает целый микстейп исполнителей, чьей музыкой он вдохновлялся при работе над книгой. Я бы сделал для вас плейлист в Spotify, но, наверное, в другой раз.

Берегите себя, читайте хорошие книги!

Ваш CoffeeT