Рецензии

"Боль прекрасна. Она помогает переродиться. Она помогает творить..."

Это была самая странная, самая страшная и самая страстная история из тех, в которых человек заключает сделку с самим дьяволом. Немало прочитала я таких на своем веку, и "Незримая жизнь..." уж точно одна из самых захватывающих. Не скажу, что она понравилась мне с первой страницы или главы - вовсе нет. Героиня, та самая Адди (Аделин) Ларю, поначалу раздражала неимоверно, да и поступок ее у меня в голове не укладывался почти весь процесс чтения. Обменять душу - бессмертную душу! - на непонятное настоящее, пусть и практически бесконечное существование тела. Хотя какое это существование? Жизнь бродяжки, нищенки, проститутки, воровки - вот это равноценная плата за душу? Думалось мне, девушка продешевила, и немало. Стоит ли жизнь, полная страданий и унижений, исполнения всего лишь одного желания? Кому как, наверное. Желанием Аделин было вполне однозначное "никогда не принадлежать никому". Она хотела и хочет делать выбор самостоятельно, быть любимой или одинокой, жить там, где хочется и с кем захочется, делать то, что велит ей лишь собственное сердце, но ведь и оно порою ошибается. Ах, как жаль, что нет пока в мире вакцины от глупости...

Первая (и большая) часть книги для меня была описанием ее страданий. Не догадывалась я. что ко второй части страданий будет больше, и за счет... любви. Триста лет одиночества и месяц любви - плата вновь оказалась непомерно высокой. Отношения с разницей в возрасте, как водится, обречены с самого начала: ей триста лет, ему двадцать восемь. Она мудрее, хочет жить и любит жить. А он - запутавшийся мальчишка, чье разбитое сердце когда-то "подлечил" - весьма изощренным способом - виновник страданий Аделин, ее вечный мучитель, ее нескончаемое наказание.

Люк, Люцифер, отнял у нее не только счастливую жизнь, он не только обрек ее на безликое существование. Он лишил ее даже мечты. Адди, будучи юной девушки, до этого злосчастного договора любила рисовать и часто рисовала одно лицо - своего идеального мужчины с темными кудрями, светлыми глазами, приятной улыбкой... Дьявол мог принять обличье любого из миллионов живущих на Земле мужчин, но выбрал именно это. Он мог предстать перед ней маленьким, толстым, лысым, старым - каким угодно, но нет - унижать, так до конца, страдать так без меры, видя, что мужчина из твоих снов раз за разом причиняет новую боль...

5/5, у Виктории Шваб получилась классная фэнтезийная история (хоть и темная) с очень яркой линией любви, в которой оказалось больше самопожертвования, чем прочего. Мудрая женщина (а за 300 лет как не стать мудрой?) вновь отдала самое дорогое, нарушив первую свою клятву. Она никому не хотела принадлежать и вновь отдала себя Тьме...

По ощущениям напомнило мне Хелен Тодд - Хилмор. За границей доверия и Михаил Булгаков - Мастер и Маргарита - любовь для многих часто оказывается неподъемным испытанием, но когда истинно любишь - готов отдать все...

"Не обманывайся моей добротой. Я просто хочу сломать тебя сам..."

Я очень хотела прочитать эту книгу, идея казалась замечательной, однако я совершенно не ожидала, что получу невероятно затянутый любовный роман вместо пролегающей сквозь века истории о ценности жизни, одиночестве и необходимости проявлять осторожность в желаниях, ибо те имеют свойство исполняться, причём иногда совершенно не так, как хотелось бы. О последствиях принятых решений, о том, как один человек способен оставить след в истории, не имея возможности оставить след в сердцах или памяти других людей. И начало мне даже понравилось. Хотелось бы, чтобы и остальная история принесла положительные впечатления, поэтому я старалась не придираться, однако в какой-то момент стало слишком сложно позитивно реагировать.

Во-первых, книга кажется безумно затянутой за счёт однотипности сцен. Казалось бы, главная героиня прожила более трёх столетий, есть где разгуляться, показать её долгий путь, как менялся мир и как героине приходилось меняться вместе с ним под воздействием обстоятельств и потрясений. Допустим, автор не хотела погружаться в исторический контекст, поэтому значительные события, в том числе и две Мировые войны, лишь вскользь упоминаются. Но можно же было просто разбавить повествование какими-то интересными эпизодами из жизни Адди. Однако нет, она была шпионкой, но мы об этом ничего не узнаем, видела слона, но зачем про это, хотела узреть весь мир, но больше сотни лет просто сидела в Париже, встречалась со знаменитости, но и про них тоже ничего внятного. Образ получается невероятно статичным, совсем не ощущается тяжесть веков на плечах Адди. Даже в плане получения различных навыков она особенно не продвинулась, если не считать её успехи в изучении языков. В книге две линии повествования — нарезка из различных моментов прошлого Адди и настоящее (2013-2014 годы). И обе предлагают практически одинаковый набор построенных по одному принципу сцен. Прошлое: Адди крадёт еду, ищет жильё,  спит со всякими творческими людьми, вынуждена заново знакомиться с ними каждое утро, из-за чего страдает, ведёт философские беседы, неизбежно скатывающиеся в какую-то пошлость в духе "любовь моя, я так одинок", со Мраком, иногда вдохновляет творческих людей, с которыми спит, на отображение её образа в каких-либо произведениях искусства. Настоящее: примерно до середины книги то же самое только в декорациях современного Нью-Йорка. Возможно, эта монотонность должна лучше отобразить тленность существования Адди, обрёченной на бесконечное повторение, знакомство с одни и теми же людьми, что её не помнят, невозможность построить какие-либо долгосрочные отношения. Но в таком количестве повторы не вызывают желание сострадать тяжкой доле Адди, наоборот, притупляют его и навевают скуку.

Генри, тот самый парень, что смог запомнить Адди, совершенно не вызывал положительных эмоций. Легко догадаться, почему он запомнил Адди, сложно поверить в случайность их встречи, так что оба эти момента для меня не выстрелили. К тому же парень невероятно утомлял своими нестерпимыми страданиями без явной причины. Нехорошо обесценивать чужую боль, но "меня никто не любит", ставшее навязчивым рефреном, от человека, который и сам никого не любит,  вызывало лишь раздражение. Генри — плохой друг (сам признавал, что отмахивался от проблем своей лучшей подруги и обесценивал её переживания) и партнёр из тех, кто обожает лишь своё отражение в чужих глазах, ему важно, чтобы его хвалили, его любили, превозносили и уверяли, какой он замечательный, иначе начинаются "бури в душе" и приступы уныния. Его отношения с Адди кажутся чем угодно, но только не любовью. Адди готова принимать его со всей армией тараканов, потому что он не забывает её всякий раз, когда выходит за дверь. И наблюдать за этим достаточно тоскливо.

О Мраке, который Люк. Самый нераскрытый на мой взгляд персонаж, хотя когда он представал в образе некого древнего существа, чья природа и мораль бесконечно далеки от человеческих, мне было даже любопытно. Однако в какой-то момент он трансформировался в типичного горячего тёмного властелина из подростковой литературы. Сразу напросилась аналогия с Дарклингом из "Гришаверса" Ли Бардуго. Да он даже местами говорил в духе небезызвестного господина Морозова, мол, без тебя я тоже останусь один. И, чёрт с ней, с нездоровой любовной линией, с человеческими чувствами у того, кто человеком не является. Но описания его глаз и упоминание чтения по ним вский раз веселили. Какие-то пятьдесят оттенков зелёного, эх.

Не знаю, сыграли ли роль обманутые ожидания, но книга совершенно не понравилась. Однако обложка волшебная.

Изрядно намозолив мне глаза на одной из небезызвестных книжных ярмарок, так ещё и всплывая время от времени у разнообразных блогеров, эта книга успешно засела у меня на подкорке сознания. Игривый взгляд на яркой обложке только нагнетал интригу. Потому на днях, выбирая себе чтиво из популярных и на один раз, я мигом вспомнила об "Йеллоуфейсе" и, в общем и целом, не прогадала.

С Куанг наши пути доселе не пересекались, да и хорошо. Была ещё сомнительная мыслишка прикоснуться к Вавилону , но, чувствую, это станет очередным прозябанием в полнейшем унынии, так как я теперь примерно представляю, чего ожидать от автора. А её фэнтези меня не интересует от слова совсем. Так что наше знакомство непреодолимо превращается в сцену скорейшего прощания.

Мне по-настоящему понравились нарочито дотошные описания физиологичности, максимально приближенные к реальности обыкновенной человеческой жизнедеятельности. Хотя при остальной скупой серости повествования, эти детали выглядят гротескно и нелепо. Писатель словно вопит: "посмотрите на меня, я такая крутая и могу позволить себе писать про говно, и это даже не вырезал редактор!" Забавно, одним словом.

У Йеллоуфейс есть огромная проблема, с которой сталкиваются все усиленно рекламируемые книжки, особенно выходящие в последнее время, косвенно эксплуатирующие острые темки, и особенно книжки от Фанзона. Её презентуют как нечто, чем она не является. Это не сатира на культуру отмены, это не критика, извиняюсь за тавтологию, критической расовой теории. Это просто очередной паразит, гребущий барыши из навозной твиттерской кучи, написанный так, чтобы многоуважаемые пользователи содрали себе глотки, споря о том, чьим же демократическим ценностям он на самом деле угождает. Вероятно, по-другому Куанг и не смеет, будь она хоть трижды азиатка.

Сюжет прост и на удивление монотонен. Главная героиня Джун, у которой нелады с писательским ремеслом и странная дружба-ненависть с радужным подтекстом к хипстерше-азиаточке Афине Лю, по воле случая заполучает в свои завистливые ручонки черновик помпезного романа о войне, написанный вышеупомянутой подружкой. Издатель не просто так ест свой хлеб с маслом и убеждает внести ряд корректировок, в результате которых Джун почти полностью переписывает исходный текст и отныне убеждена в том, что является единственным автором сего шедевра. Там не почернели все главные герои и не поменялись вдруг местами китайские работяги с британскими офицерами. Если что. Да и Джун поспешила изучить весь исходный исторический контекст. Но факт остаётся фактом: даже мимо обитателей интернетов не проскочила явная схожесть с историями Афины, и начались долгие и нудные холивары.

Реакция взбешённой толпы, дискутирующей на тему, имеет ли право белая писать про азиатов, довольно любопытна. Главная героиня в общем-то понимает, что оказалась заложницей массового психоза и, раз все вокруг принимают его как данность, потихоньку сама отъезжает кукушечкой. Параллельно с этим Джун рассуждает о писательстве, издательском деле на соседнем от нас материке, личных отношениях с холодной матерью, вспоминает вдруг ни с того ни с сего о случае насилия над собой в колледже и который раз напоминает читателям, какой Трамп плохой. Короче, ищет поводы, чтобы посильнее ущемиться и, наглотавшись антидепрессивных таблеток вперемешку с винишком, лежать безвольной кучей, страдальчески страдать от несправедливости мира и ненавидеть всех вокруг. Во всём, конечно же, виноваты белые мужики супрематисты, что бы это ни значило (Малевич и Лисицкий не в счёт).

Каким-то образом Ребекка Куанг не решилась добавить в своё творение хоть какого-то перцу и действия. Зато включила пустопорожнюю мистику с по-детски наивным детективом. Чухня, которую она нагородила в конце, и выеденного яйца не стоит, героиня вновь оседлала волну по велению автора, так ещё и не пришла ни к какому катарсису. Напомнило мне другую книгу о писателях, которая мне ну совсем не зашла - Сороки-убийцы.

Основной смысл книги: раз берут, надо продавать. И не важно, что ты нарушаешь какие-то догмы или не являешься чёрной феминисткой или ещё что похлеще. Ну, по-американски, чего уж там. Куанг, к слову, вряд ли хватило бы смелости выпустить даже такой опус, не будь она китайской эмигранткой. И вообще мне кажется, что вся эта история - одна большая и неказистая попытка в метаиронию. Я не берусь за китайские пельмени, которые в нашем чудо-переводе вдруг превратились в клёцки, но зато белая главгероиня, рассуждающая о том, что её подруга-кореянка должна отлично говорить на китайском, не различающая на лицо двух персонажей-азиатов и заказывающая в китайском кафе вьетнамский кофе... Это так плохо, что даже хорошо. Вот таким должен был быть весь роман! Но конечная версия слишком боится чётко сформулировать хоть что-то. Скука смертная! Так ещё и явно переоценённая.

Про эту книгу я знала давно, но признаюсь, что вряд ли в ближайшее время взяла ее на прочтение, если бы не вся эта шумиха с вышедшим у нас переводом. И в данном случае меня привлекла к книге скорее не вся эта критика, а то, что успела из этих обсуждений понять про ее сюжет. Подумалось, что будь книга плохой, никто бы так не переживал, что переводчик где-то недоработал. Так что, само собой, взялась быстрее за ее прочтение и, конечно, в оригинале, раз уж, как говорят, с переводом всё так плохо.

Общая задумка романа в принципе не нова. Очень уже много было написано книг на тему плагиата, я сама таких не мало прочитала. Но тут автор представила свое развитие этой завязки и подняла параллельно с ним ещё несколько остросоциальных тем, так что нет ничего удивительного, что роман получился актуальным и активно обсуждается в читательской среде.

Здесь повествуется о двух писательницах. Одна, Афина Лю, очень успешная, с внушительными гонорарами, выпустившая уже не один роман. Вторая, Джунипер Хейворд, никак не может пробиться на писательский Олимп. Девушки когда-то вместе учились, а теперь, можно сказать, подруги. Но Джунипер с первых глав дает понять, что не считает Афину своей подругой, хоть та и постоянно ищет с ней общения.

Всё дело в том, что в глазах Джунипер Афина не такой уж хороший человек, да и писательница, что уж там. Но почему-то Джунипер издатели не воспринимают всерьез, а вот перед Афиной раскрыты все двери. Может, дело в том, что Афина китаянка? Сейчас, с этой волной инклюзивности, издателям нужны авторы разных национальностей, чтобы создать себе положительный образ в глазах общественности. А таких как Джунипер пруд пруди.

Но в самом начале книги Афина умирает. Происходит это в ее собственной квартире, на глазах у Джунипер. А сразу после этого Джунипер на глаза попадается незаконченная рукопись Афины, про которую никто не знал.

Если бы Джунипер повела себя согласно принципам морали, книга на этом бы и закончилась. Но, конечно же, она забирает рукопись себе, а позже выдает за свою. Издательству она нравится, книга становится бестселлером, и все бы ничего, не если бы не одно «но». Книга на такую тему, которая кажется сомнительной для автора, белой женщины, никогда не проявлявший интерес к китайской культуре и истории китайского народа. У общественности, особенно читателей азиатского происхождения, к Джунипер много вопросов — как и подозрений.

Если рассматривать этот роман чисто с позиции его увлекательности и легкости восприятия, то это та книга, от которой вы точно не сможете оторваться. Со страниц так и сочится напряжение Джунипер, которая переживает, раскроет ли кто-нибудь ее обман, сойдет ли ей всё это с рук. И, конечно, растущее подозрение некоторых публичных личностей будет вызывать у нее самые разные эмоции — от страха и паники, до злобы и презрения.

Персонаж Джунипер нельзя назвать положительным. Помимо ее предательского поступка, она также завистливая, лживая, заносчивая, и изворотливая, что, несомненно, помогло ей претворить свою затею в жизнь. За ее судьбу не то чтобы не переживаешь, а даже хочешь, чтобы кто-нибудь ее раскусил. Но она умело выкручивается из всех передряг. И даже когда кажется, что вот, она попалась, она все равно находит лазейку, чтобы сначала сохранить свое доброе имя, а затем, чтобы оно просто оставалось на слуху.

И тут всплывает первая из злободневных тем, которые затронула автор в романе. Это популярность, ее зыбкая основа и мимолетность. В эпоху твиттера, который, кстати, играет в сюжете романа важную роль, так легко что-то распиарить, и также легко что-то отменить. Джунипер проходит через оба этих этапа. Сначала она безумно рада, что столько людей пишут о ней, хвалят ее роман. Затем переживает из-за всех этих обвинений в плагиате. А со временем волнуется, что про нее все просто забыли, и готова уже снова получать все эти злобные твиты в свой адрес, лишь бы ее не задвинули в тень.

Да и издательства в свою очередь тоже поддерживают этот нарратив о том, что главное оставаться на слуху. Даже отрицательный пиар лучше никакого. А порой именно слава со знаком минус приносит намного больше денег.

В романе также очень подробно показана изнанка издательского бизнеса. На примере романа, изданного под именем Джунипер, мы наблюдаем за всеми этапами публикации книги. Начиная от редактирования и вычитки до формирования публичного образа автора и заканчивая всевозможными приемами раскрутки. Этот процесс долгий, включающий в себя огромное количество этапов, про которые мы, читатели, зачастую и не догадываемся. И, конечно, он не лишен минусов, к примеру, процесс того, как из огромного количества рукописей выбираются именно те, которые в итоге будут изданы. Увы, в приоритете не только хорошая литература, но и та, которая позволит издательству идти в ногу со временем. Например, как отмечает в романе издатель Джунипер, согласно социальной повестке, у них обязательно должен издаваться автор азиатского происхождения. Это место занимала Афина и, увы, в этой графе издательство поставило для себя галочку, и никого больше не принимало.

Расизм, что понятно из названия, ключевая тема романа. Здесь показано, как трудно даже в современном мире лицам иной расовой принадлежности пробиться в сферы, где преимущественно доминируют белые. Вся эта инклюзивность пока, увы, лишь фикция, и больших перемен не принесла.

Роман очень хорош, продуманный, многогранный. Всё происходящее на его страницах не может не вызывать эмоционального отклика, и это всегда то, что я ценю в книгах. Единственным его минусом назову финал, он был немного предсказуемым, хотя автор очевидно старалась максимально запутать и заинтриговать. Но в целом роман достойный, впечатления от прочтения которого надолго останутся в памяти.

Купилась на то, что книга основана на реальных событиях. Да и события странные, а после того, как начала читать, события оказались ужасными. Но по мере чтения вспомнились истории из 90-ых, когда буйным цветом начали цвести все эти религиозные секты. И в них тоже были не только молитвы и чтение книг, но и насилие, обман, воровство, даже убийства. Так что вспомнив, читать стала легче, но интереснее не стало. Почему? Да потому, что вся книга это сплошная болтология, или как сказали бы по-умному - демагогия. Женщины собрались и почти два дня разговаривали о том, чтобы сделать, чтобы не пришлось ничего делать. Да-да. Вроде бы как собрались обсудить как защитить себя и дочерей от мужчин, что сделать, как сделать, а на самом деле многие пытались найти выход, как ничего не делать, ничего не менять, как оправдать себя и своё ничего-не-делание. Да, они боятся, ничего не знают, не умеют, но...
Не понравилась книга. Написано неинтересно и скучно.

Перво-наперво и сразу, чтобы не забыть, хочется выразить уважение переводчикам. Возвышенный поэтический язык романа-исповеди американца вьетнамского происхождения метафоричен и вовсе не лёгок для адаптации. Приведу маленький пример - бабушка называет внука в оригинале "Little Dog", но он переведён как "Волчонок", потому что щенок или щенуля - уничижительно и не подходит духу объяснений бабули, потому что "to love something is to name it after something so worthless it might be left untouched-and alive." Качественно и сильно, да.

Голос Вуонга, Волчонка, пишущего о матери, передаёт обиду, радость, восторг, боль, гнев, но без осуждения. Мы легко представляем её сгорбленную годами работы на фабрике фигурку и узловатые в шишках руки после других десятилетий мигрантской работы в маникюрных салонах. Волчонок знает, что ее жестокое обращение связано с посттравматическим стрессовым расстройством, но добавляет: "Мам, ты мать. А еще ты монстр. И я монстр, вот почему я не могу отвернуться от тебя". Ещё одна фигура на периферии его видения - бабушка, дрожащая от возраста, чей разум иногда ломается, а увиденные ужасы выливаются наружу. Когда-то она была невестой-подростком, сбежавшей от брака по расчету, была отвергнута своей матерью, отчаявшись, стала секс-работницей для американских военнослужащих. В качестве платы за то, что он выщипывает белый "снег" из волос бабушки, она рассказывает ему истории. Несмотря на шизофрению, бабушка Лан часто выступает защитницей лирического героя. Когда в 10 лет он пытается убежать, она стоит под деревом, на которое мальчик залез ночью, и говорит: "Мама нездорова, понимаешь? Она боль. Ей плохо. Но она тебя любить, мы нужны ей...Она тебя любить, Волчонок. Но она боль. Как я. Головой". Никто из них не цел, потому что никто никогда не бывает целым после жестокой войны, напалма на твоих родных улицах и тотального насилия.

В другом уголке сознания Волчонка с каждой страницей все глубже проникая в него, находится Тревор. Они встретились однажды на летней работе в табачном амбаре, которым владел дед Тревора. Внук фермера, белый, но вряд ли привилегированный, подсевший на обезболивающие, которые ему прописали в 15 лет из-за сломанной лодыжки, живет со своим плаксивым, опьяневшим отцом в передвижном доме за шоссе. В ходе их отношений, которые длятся годами, Волчонок узнает, что "секс может сблизить тебя с мальчиком. Его язык у тебя во рту, Тревор говорит за тебя. Он говорит, а ты погружаешься во тьму..." Но милая, гибельная красота Тревора увядает с каждым глотком обезболивающих, к которым он пристрастился, вязнет в потоке страданий и ненависти к себе, а их любовная связь хрупка и ломка, как веточка подо льдом.

Роман очень напомнил мне Овсянок Дениса Осокина, только там описываемое было мне ближе, российское, глубокое, генное и потаёное. Годы чуда и печали Вуонга как рябь на воде - сын мигрантки, без отца, ранимый гей. Иногда его слова мягче кашемировой шали, но иногда за ними слышен скрежет точильного камня по лезвию ножа. Автор опирается на недавние и исторические события, рассказы известных людей, художников и наших с вами современников, чтобы сшить свою историю с каждым сантиметром реальности. От войны во Вьетнаме до Барта, от Тайгера Вудса до 50 Cent. Основная песня-настроение книги - это как раз Many men (wish death), парнишки не просто слушают, а проживают её. Язык Вуонга воспаряет к небесам, когда он пишет о красоте, выживании и свободе, которая лишь степень твоей несвободы, клетка, что распростерлась далеко-далеко; решетку не видно на расстоянии, но она есть. Он настаивает на том, что он и его мать родились не от войны, как он долгое время думал, а от красоты. "Пусть не думают, будто мы — плод насилия. Хотя плод и подвергся насилию, он остался нетронутым."

В этой книге, конечно, очень много личного. Причем, вуонг не скрывает, что описываемое именно личное, а не наделение персонажей своими чертами характера или описание каких-то реальных жизненных коллизий через художественное изложение. И нет связного сюжета, и нет флэшбеков, это в чистом виде поток сознания. И так получилось, что я сейчас оказалась сейчас в сплошных книжных потоках сознания вместе с кизи, вулф и вуонгом. Но ежели вы читали пруста, и он вам зашел... то будете аки веселая форель резвится в любом водопаде.
На самом деле о жизни вуонга и его близких рассказано очень мало. Мимолетно, штрихами, буквально взмахом крыла бабочки. Но этого в общем-то вполне достаточно, чтобы увидеть полную картину, ежели самостоятельно умеешь заполнять авторские пустоты. Тем же, кто предпочитает, чтобы все было разложено по полочкам, проще поискать другие книги. Наверное.

На страницах книги звучит самая банальная история беженцев из вьетнама. Бабушка подвергалась насилию, чтобы выжить и защитить близких. Мать подвергалась насилию, чтобы выжить и защитить близких. А мальчик уже продукт американской жизни. И совсем он другой. Нет в нем необходимой жесткости, нет хватки, зато есть кое-что другое.
И мальчика бьет мать. Причем, по тяжелой так бьет. А бабушка не защищает, но утешает. И в общем понятно, что в свое время она так же била своих дочерей, как сейчас на ее глазах избивают внука.

Сейчас вообще очень модно прорабатывать свои детские травмы и выставлять счет родителям или тем, кто так или иначе абъюзил или не абьюзил пациента. Что забавно, на деле, очень печально, зачастую доходит до крайней степени инфантилизма. Когда буквально во всем, что не срослось по жизни в дальнейшем, виноваты папа, мама, бабушка, дедушка, жучка, мурка, мышка или там репка с соседнего огорода. Нет, я не обвиняю выросших детей - жертв семейного насилия. В той или иной степени и я точно такая же жертва. И честно сказать, я не знаю, бывает ли вообще детство без каких-либо травм и боли, причиняемой самыми близкими людьми.

Тут важно что. Твое личное отношение. Можно плакать, страдать, обвинять, бесплодно вертеться в вечном круге боли, или использовать свои травмы, как любой опыт, себе на пользу. Ну вот, как вуонг, например, который сумел вырваться из американской нищеты, не снаркоманился и пробился в публикуемые писатели. Невзирая на потерю близких и любимых, оставляя за собой первую и, не исключено, самую сильную, самую искреннюю любовь, потому что там точно было без шансов на будущее, сплошная безнадега.
Не факт, что такая стратегия сработает с каждым. Травмы бывают очень глубокими, когда ну ничего не поделаешь, все плохо. И тогда уже решаются совсем другие вопросы. Но попытаться всегда можно.

Можно увидеть, что мать, которая бьет сына, выбивается из сил, чтобы дать ему дом, еду, одежду, образование, шанс, надежду на лучшее будущее. И теряет здоровье, необратимо калечится. И принимает его таким, какой он есть, когда он признается в своей гомосексуальной ориентации. И поддерживает его в любых начинаниях.
Все это не перечеркивает поднятой руки и синяков на лице и теле ребенка. Но и не перечеркивает того факта, что они все равно семья. Может быть, сын уже будет другим. Сможет выйти из замкнутого круга боли и насилия и начать новую историю.
И совсем необязательно выяснять что-либо лицом к лицу. Кому-то это просто необходимо, а кому-то точно нет. Так что, иногда бывает достаточно написать письмо, которое никогда не прочитает мать (пожилая и больная), и возможно станет хотя бы немного легче.

Но глаза у чувака очень печальные. Впрочем, поэт и счастье - вещи несовместные.

Глоток свежего воздуха после унылого "Корабля" Брандхорста.
Важно отметить, что Нэйлер, как и Бачигалупи, монетизирует/беллетризирует свой опыт жизни в экзотических местах. У Бачигалупи был живой, аутентичный Бангкок, у Нэйлера — Вьетнам: "Во Вьетнаме был сотрудником по вопросам защиты окружающей среды, развития науки, технологий и здравоохранения в консульстве США в Хошимине. Работал международным советником в Управлении национальных морских заповедников при Национальном управлении океанических и атмосферных исследований."
В романе есть Вьетнам, Хошимин, морские заповедники.
Дистопичный мир будущего: практически все страны развалились на забавные осколки, вроде Астраханской Республики, Уральского Содружества, Автономной Торговой Зоны Хошимина или Тибетской Буддийской Республики.
Весь транспорт автоматизирован: от тук-туков и вездеходов, до вертолетов и гигантских рыболовецких траулеров и кораблей-фабрик.
Процветает human traffic — людей похищают и используют как рабов, ведь это дешевле, чем обслуживать роботов.
Вьетнамка-учёная Ха Нгуен, татарин-хакер Рустем, молодой раб-японец Эйко, первый и единственный андроид Эврим, его создательница и глава транснациональной корпорации Арнкатла Минервудоттир-Чан.
Роман очень своевременный, даже где-то визионерский. В момент написания, в 2022-м году, тема llm-систем не была на слуху, да и дроны показали себя только во время очередного карабахского конфликта. В 2024-м тема осознания, смысла встает очень остро.

"Мы разобрались в кодировке ДНК, в укладке белков при строительстве клеток организма, и – во многом – даже в том, как эпигенетические переключения управляют этими процессами. И тем не менее мы все еще не понимаем, что происходит, когда мы читаем предложение. Смысл – это не нейронные вычисления мозга, не аккуратные пятна чернил на странице, не светлые и темные области на экране. Смысл не имеет массы или заряда, не занимает некое пространство – и тем не менее смысл определяет все на свете."

Это один из эпиграфов-цитат из выдуманных научных работ персонажей романа. Оказывается, не только GPT-боты не понимают, что они генерируют, но и человек не особо понимает чудо возникновения смысла.
Ещё одна сквозная тема романа — одиночество. Автору-дебютанту, возможно, не хватает тонкости в подаче этой темы, поэтому он заходит в лоб, прямо говоря, что герои одиноки, отстранены от мира по тем или иным причинам. И каждый, иногда вынужденно, разбивает скорлупу своей солитарности.
А что же осьминоги? Они прекрасны. Автор пересказывает много занимательных роликов о находчивости октопусов, которые можно посмотреть и сейчас, если работает ютуб. Несколько лет назад в Альпине вышла научпоп книжка про осьминогов — "Душа осьминога". Читал промоотрывки — восхитительно! (О! В послесловии автор прямо ссылается на эту книжку, как и на пару других.)
Нэйлер делает совсем небольшое допущение и перед нами Octopus habilis, к тому же овладевший абстрактной символьной системой.
Говорят, что роман не НФ. Более, чем НФ, только наука в романе не физика глубокого космоса, а био- и киберсемиотика, наука о межвидовых коммуникациях, концепция коннектома, проблематика сознания. Научную часть автор, сам близкий науке проработал на отлично.
Очень умная, добрая, гуманистическая книга. Без соплей и сюсюкания, написанная взрослым осознанным человеком, пытающимся нас не столько развлечь, сколько поговорить с читателем на волнующие его темы.
Все премии и номинации роман получил заслуженно. Единственный прогиб под конъюнктуру — то, что в героях три азиата (из них две женщины-ученых с психологическими проблемами) и татарин.
Небольшой слабостью композиции можно назвать то, что дае объемных сюжетных линии нужны, по большому счёту, только для пары финальных эпизодов. Никак больше с основным повествованием они не связаны.
В романе есть шикарный диалог с андроидом, где его убеждали, что он человек. Вот, думаю, скормить этот диалог чатботам, вдруг и они себя личностью осознают.
10(ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО)