Меня зовут Юра, и мне два года, я уже подросший и видавший жизнь кот. О своем детстве я вам рассказывать не буду, потому что я мало что о нем помню, но запах моей первой мамы, которая меня родила, я вспоминаю до сих пор. Моя мама пахла молоком, лаской и заботой.
Но нас уже давно разлучили с мамой и теперь я живу в общежитии. Общежитие это кстати находится на севере, в Ямало-Ненецком автономном округе. Жизнь у меня конечно не сказка, но в общежитии лучше чем на улице, потому что морозы у нас суровые и на улице я бы не выжил. Живу я в комнате, в которой постоянно собираются незнакомые мне люди. Они пьют, иногда пинают меня, иногда приласкают, все зависит от их настроения. Но общежитие тем хорошо, что есть возможность сбежать из комнаты и побегать по коридорам.
Контингент в этих коридорах разнообразный, есть добрые люди, которые меня подкармливают, а есть злые, которые вечно прогоняют. Я очень люблю играть с детьми, но иногда они переходят грань. Вчера например меня таскали очень больно за хвост так, что он как будто бы оторвался в основании от тела, было очень больно.
Но история моя не об этом, я хочу вам рассказать, как я обрел новую семью.
В один из вечеров, в комнату к моей хозяйке пришли два человека. Посидев недолго, один из них взял меня на руки и куда то понес. Я сопротивлялся как мог, пытался его укусить и разодрать его когтями, но он ничего не замечая отнес меня в машину и мы куда то поехали. Я не знал куда мы едем и у меня была паника, я ожидал худшего.
И вот, выйдя из машины, он занес меня в какую то квартиру и опустил на пол. Я сразу ощутил запах другого кота и забился под диван, до выяснения. Мне наложили еду и принесли прямо под диван. Еда была очень вкусной! В сравнении с тем, чем меня кормили в общежитии это было прям вау. Я поел и на полусогнутых лапах пошел на разведку. Так я и встретился с Георгием, а по простому Гошей, который уже жил в этой квартире.
Я наверное пропущу пару тройку дней моей адаптации и стеснительности, потому что из за своего страха я почти не выходил из под дивана и отвергал все попытки Гоши со мной сблизиться. И вот спустя эти дни я все таки вылез из под дивана и пошел знакомится. Гоша оказался очень доброжелательным котом, который жил в этой семье уже больше 10 лет.
Гоша поведал мне, что мама Света и папа Миша уехали в отпуск, поэтому присматривать за ним приехал их сын Денис, которого он тоже очень хорошо знает. Он рассказал что кормят тут от пуза, да и ласки хоть отбавляй. А самое главное, он был не против нового товарища.
Мой болевший хвост не давал мне покоя и вот в какой то из дней, Денис снова погрузил меня в машину.
Ох как же я боялся, что меня отвезут обратно. Но нет, мы поехали в какое то другое место, в котором стоял запах тысяч животных. Меня взяла в руки какая то женщина, раскрыла мне пасть что бы осмотреть зубы, осмотрела лапы и после этого взялась за мой хвост. Ох как же больно все это было, я брыкался как мог, но после некоторых манипуляций она отдала меня обратно Денису и мы вернулись в квартиру к Гоше (да я не мог тогда назвать эту квартиру домом, потому что еще не знал что же будет дальше).
Дальше дни стали протекать более менее одинаково, меня кормили и зачем то каждый день трогали мой больной хвост, который кстати с каждым днем болел все меньше и меньше. Но вот в один из дней наша жизнь переменилась...
В нашу квартиру пришли два новых человека. Гоша был настолько рад их приходу, что сразу кинулся им в ноги. Его гладили и ласкали, а я стоял в стороне, пока Денис не представил меня новоприбывшим. Я конечно с огромной опаской подошел к ним и в ту же секунду понял, что люди эти не злые, потому что меня тоже начали гладить, хотя они меня даже не знали. Так я и познакомился со своими новыми родителями, мамой Светой и папой Мишей.
Ну а дальше моя жизнь пошла как по маслу. Мы резвились с Георгием, кушали от пуза и не знали никаких бед. Гоша оказался очень хорошим другом, который делился со мной всем, в том числе и заботой его хозяев.
Так мы жили не тужили, пока Гоша не начал хворать. Он был уже очень старый и почти перестал со мной играть. Он только спал и ел. И вот в один из дней, не скажу точно сколько лет прошло, его не стало. Его унесли куда то и больше не вернули. Я конечно очень сильно грустил, но жизнь все таки продолжается, и все мы когда то уходим.
Так я и остался полноправным хозяином этой квартиры и главным любимчиком своих новых родителей. Дни мои протекали размеренно, бывало я капризничал и отказывался от еды, бывало был не в настроении, но все это будни, на которые не стоит обращать внимание.
Я стал хорошим котом, я всегда встречал маму с работы, всегда ходил в лоток, спал у родителей под боком. Частенько к нам в гости приходили родственники хозяев и собирались за большим столом, что бы отметить какой нибудь праздник.
Годы пролетали незаметно, я становился старше, но всегда был благодарен этим людям, которые дали мне в жизни второй шанс.
Я пережил со своей новой семьей даже пандемию, которая сблизила нас еще больше. И вот в 2022 году они начали куда то собираться...
Я смотрел на все эти сборы со стороны и не понимал что происходит, и что вообще будет дальше. И вот все вещи сложили в коробки, потом куда то унесли и в одно утро меня посадили в машину. Я думал мы как всегда просто недолго прокатимся и все, но не тут то было...
Мы отправились в очень долгое путешествие на машине, даже мой лоток для нужды поехал с нами и стоял в багажнике. Поначалу меня укачивало, но потом я более менее привык. Мне было интересно все происходящее, поэтому я пытался залезть везде, но почему то к Денису, который сидел и крутил какой то колесо, меня не пускали. Два раза мы останавливались в каких то странных местах, в которых мои хозяева спали, а я сидел и охранял их всю ночь. И спустя три дня мы все таки доехали.
Мы приехали в какой то новый дом, в котором я узнал бабушку Галю, которая иногда приезжала к нам в гости и всегда гладила и любила меня. Дом был двухэтажный, и я сразу учуял в нем запах кошки. Ну и я как интеллигентный кот, на полусогнутых, пошел изучать территорию.
Вскоре я увиделся с Марго. Это было своенравная мадам, которая ни в какую не хотела со мной знакомится. Подняв голову вверх, она проходила мимо меня и шипела, тем самым показывая свое превосходство. Я не стал навязывать ей свою дружбу и жил сам по себе. Главное что я был в этом новом доме не один, со мной были все те же мама Света и папа Миша, а больше мне ничего и не надо.
Прошла наверное неделя и я освоился в новом доме и понял, что из него можно беспрепятственно выходить на улицу, гулять и возвращаться обратно. Как же классно было поваляться меж цветов, погрызть свежей травки и покуражиться в пыли.
Я настолько осмелел, что решил выйти и посмотреть что же там за мир находится за этим забором. Я нашел небольшую лазейку и пробрался под забором, и о чудо навстречу мне бегут новые друзья. Я увидел стаю собак, которые лая бежали ко мне навстречу. Я думал что они хотят познакомится и побежал навстречу им...
Я видел открытые пасти... Я видел клыки... И вот кто то вцепился мне в горло...
Я лежу и не могу двигаться, и вижу что ко мне подбегает моя семья... Они берут меня ну руки и плачут... Это было последнее что я видел в этой жизни... Мои глаза закрылись...
И вот я вылетел из своего тела и парю над землей. Я вижу своих маму и папу, я вижу свою семью, они плачут... А я кричу им сверху: не плачьте, со мной все хорошо, я вернусь к вам, только уже в другом теле...
Я уже как то рассказывал вам о жизни Юры в другой своей истории, только от своего лица, и тогда он еще был с нами. Так что кому интересно вот ссылка на ту историю.
Сижу и думаю, а стоит ли что-то вообще писать? Сюр и еще раз сюр. Чем дольше молчишь, тем труднее разбивать тишину. А что сказать-то? Либо так много, либо вообще ничего. Поэтому отправлюсь в недалекое прошлое, робко связанное с настоящим.
Москва. От 1997 года, когда я впервые шагнула на ее землю, направляясь в Испанию, до наших дней, когда в четвертом часу утра протягиваю серьезный разговор писателя и публициста от Новосибирска до Москвы. Звонок. Снова Москва. Нужны правки. Куда отправляем? Сюда или сюда? А какой у них формат? Ах, сюда кинем публицистику, а вот сюда - художку. Ок. До связи. Проверь почту. Позвоню тебе ближе к вечеру по Москве. Ок.
Москва никогда не пленяла меня больше других мегаполисов, любовь к которым я храню в себе. Но я люблю Москву. Ее старые улицы, атмосферу. Все это я люблю и во многих других городах, но и в Москве тоже люблю. Между Питером и Москвой я не мешкая выберу Москву. И не потому что это столица. Как-то так.
В силу некоторых личных и профессиональных обстоятельств Москва все чаще мелькает в сознании. Я перезвоню через минуту. Выйду на улицу покурить и позвоню. Ок. Смоленская. Звук ночного кафе. Песня какая-то. Голос сквозь прокуренный воздух столицы и музыку. Сегодня сижу и смотрю мини-сериал 2016 года с Москвой, которую еще в первой просмотр посчитала уютной. Такую Москву я люблю. Вспомнила про книгу. Лежит на коленях. Постель смятая, кружка вечернего чая и почти забытая книга.
"Москва: место встречи".Оказывается она тоже вышла в 2016 году. Вот почему она ассоциируется у меня с тем сериалом и наоборот. Я так ее тогда хотела. Она только вышла и казалась мне очень красивой, передающей именную ту Москву, какой я ее чувствую. Шикарные иллюстрации. Она и сейчас кажется мне такой же красивой. Но вот сами рассказы...Я с трудом тогда дочитала сборник, помню, что была разочарована...скучно. Скучно. Только рассказ Андрея Макаревича мне запомнился больше всех - уютный, добрый, атмосферный, с любовью к городу. Каким в те годы гонимым был солист "Машины времени"....! А я читала его рассказ и думала, что что-то не сходится...Теперь понимаю что. Хочу перечитать его рассказ - рассказ человека, чьи песни звучали в моем доме и доме друзей родителей с детства. Многие песни Макаревича я знаю наизусть.
Злой, нервный рассказ Улицкой - ошибочно, как я считаю, открывал этот сборник. Не понравился. Мелькает чей-то рассказ про ВДНХ. Не помню чей.
Шум. Телефон хрипит. Или это Москва..? Мы вместе с ней сипнем, если говорим друг с другом долго.
Сделала фото. Вообще не подходит. Манерное какое-то. Зато оно подтверждает, что постель действительно мятая.
Когда я начала читать "Стрим" не могла не вспомнить историю из своего студенчества. Тогда ещё не существовало Инстаграма, а ВКонтакте был "сырой" и непонятный, зато на пике популярности находился мессенджер ICQ. Можно было спрятаться за ник в "аське" и заводить себе друзей по переписке, или знакомиться, выходить в реал, влюбляться. Разные люди писали и встречались, но запомнился мне один парень, который, говоря словами Наташи из "Стрима", пытался ко мне подкатить. Вроде бы одногруппница дала ему номер моей аськи, он добавился в друзья, и буквально с первых слов стало понятно, что общение наше не заладится.
Мы все совершаем ошибки: я часто путаю окончания, не специально, а просто мозг уже додумал фразу и перескочил на следующую, а пальцы правильно напечатать ещё не успели - рассинхрон вот такой происходит, буквы тоже иногда переставляю в словах - всякое бывает. Что уж греха таить, книги бумажные выпускаются с чудовищными опечатками. Думаю, даже профессионалы, работа или смысл жизнь которых связан с языками, и те допускают ошибки в текстах. Но что же мой знакомец? Меня хватило примерно на полдня переписки. Сначала я подумала, что это какая-то шутка. Он писал мне "харашо", "превет", "панятно". Я не выдержала и спросила. На что получила примерно такой ответ: я што со славарём должын в аське сидеть. Словарь, не словарь, но очень неожиданно было узнать, что человек не обладает даже банальными азами грамотности. Как не трудно догадаться, на этом всё общение закончилось.
Во мне жива надежда, что люди из книги - это скорее исключение из правил, чем норма. Жизнь переехала в Интернет и диктует свои порядки. Неужели на неграмотных блогеров подписываются в сети и это интересно. Это такие люди в инсте зарабатывают миллионы? Надеюсь, что нет, но заводить инстаграм и проверять что-то желания не возникло.
Книгу я прочитала ещё в 2017, но почему-то на исходе лета 2019 очень захотелось перечитать, что я и сделала. И это имело неожиданный эффект - мне захотелось рассказать свою историю.
Я не родилась в Москве. Первые 17 лет жизни я жила в столице - но Республики Бурятия, в славном и по-своему прекрасном Улан-Удэ. И тем не менее в Москве, точнее, в одном конкретном месте Москвы, родилась новая я, такая, которая я сейчас, и с каждым днём я всё лучше понимаю, что это действительно случилось, произошло тогда - обретение, а точнее, наверное, переобретение себя.
Впервые я попала в Москву 15-летней девочкой, и город этот после родного привычного Улан-Удэ ударил массированно сразу по всем органам чувств и влюбил в себя незамедлительно и, кажется сейчас, навсегда. Помню, как читала в метро "Собачье сердце" Булгакова и ощущала себя - смешно! - настоящей москвичкой, такой, как все вокруг. Помню, как деловито носилась по городу, ездила в разные концы его - с Пионерской на Бабушкинскую, с ВДНХ на Арбат, и люди даже спрашивали у меня, как пройти или проехать куда-то, что наполняло меня ликованием и затаённой какой-то гордостью - я здесь кажусь своей, я вписалась, мимикрировала - тогда это умение для меня, часто ощущавшей себя чужой, белой вороной в плохом смысле, казалось крайне важным...
Помню, как впервые возвысилась надо мной башня университета на Воробьёвых горах, как я, подавленная её величием, красотой и собственным восторгом маленькая школьница, пообещала себе сделать всё, чтобы учиться здесь. И я сделала.
Сдавая вступительные экзамены, я жила в Тёплом стане, потом пять лет в общежитии в Ясеневе, после окончания вуза мы с будущим мужем переехали в съёмную однушку в Конькове... Когда стало ясно, что скоро нас будет трое, мы начали подыскивать жильё побольше - и неожиданно подвернулся вариант на Автозаводской.
Как же мне не понравилось там вначале! С залитой солнцем улицы Ленинская слобода мы свернули в заросший кряжистыми тополями сумрачный Пересветов переулок, там стояли старые, мрачноватые тёмные приземистые дома - на контрасте с белоснежными высотками окраинных спальных районов, окружёнными тонкими молодыми деревцами, к которым я привыкла, это показалось мне сущим убожеством. А потом - невзрачная панельная хрущёвка на первом этаже, окна на Велозаводскую улицу в вечном потоке машин, старая, частично поломанная мебель, старая сантехника, старые стеклянные треснувшие окна с решётками. Всё было плохо. Однако сейчас я готова благодарить Бога за то, что мы тогда почему-то согласились на эту квартиру.
Первый месяц житейские мелочи и неурядицы застили мне глаза и не давали рассмотреть мир вокруг. Я постоянно мыла и чистила буквально всё, до чего дотягивались руки, а в свободное время предавалась запойному чтению под вентилятором и безуспешным поначалу попыткам заснуть под неумолчный шум машин за окном.
Постепенно я начала чаще выходить из дома, и не с целью поездки куда-то за чем-то, а просто погулять. И вот тогда... Мне кажется, это началось тогда, примерно в августе, когда основные работы по благоустройству были позади и начался декретный отпуск, времени стало больше, погода стояла хорошая, и восточная часть Даниловского района, соседствующая с Южнопортовым, открылась мне своей восхитительной стороной.
Я ходила по Пересветову и Ослябинскому переулкам, всматривалась внимательно в дома - старые, 1928 - 1930-х годов постройки, - и проникалась их своеобразием, их грубоватой кирпичной кладкой, шероховатой штукатуркой, архитектурными украшениями: лопатки, карнизы, руст, филёнки - всего этого не было в типовых многоэтажках, в которых и вокруг которых я обитала всю свою жизнь. Здесь же - дома по индивидуальному проекту, строившиеся для жителей рабочего квартала "Ленинская слобода". Советская история, недавняя и такая уже далёкая. Я стала читать про жизнь рабочих здешних заводов и фабрик - АМО, ЗИЛа, завода Бари, Шарикоподшипниковского. Во мне тогда проснулся вкус к познанию, к изучению истории места вокруг меня. Случайно ли именно там?.. Я бродила вдоль оставшихся стен и башен Симонова монастыря - большой Солевой у ворот на Восточную улицу и ещё более массивной - Дуло, соединённых стеной, а посередине - маленькая стройная Кузнечная башня, а на месте нынешних дорожек и детской площадки было когда-то кладбище, высились надгробия... Здесь похоронен был Сергей Аксаков. Об истории Симонова монастыры и его разрушении я тоже читала тогда. Я шагала по Восточной улице, проходила мимо прекрасного в своей лаконичности и строгости форм конструктивистского дворца культуры ЗИЛ, в нём и по сей день есть маленький камерный книжный магазин, из которого я никогда не выходила без покупки. В нём даже до сих пор работают продавцы, которые работали в год моего переезда туда!
Я полюбила ходить по недлинной Велозаводской улице, от её начала с красивым конструктивистским жилым домом 3/2 мимо здания корпорации "Комета" - бывшего велосипедного завода, давшего улице имя, минуя перекрёсток с улицей Машиностроения, и дальше дивные большие дома - тоже высокие, тоже многоквартирные, всё как в обычном вроде бы спальном районе, но эти - ещё тех, дохрущёвских времён, с башенками, лепниной и всякими прочими "излишествами", в одном из них - библиотека, а дальше - Велозаводский рынок, где беременной мне продавцы фруктов обязательно делали какой-то подарок - персик, яблоко, - в довесок к купленному. И к её концу - Сайкинскому путепроводу - большой дороге, ещё более шумной, чем наша заоконная Велозаводская. Именно когда я одним прекрасным летним утром выходила со стороны Сайкина на 1-ый Кожуховский проезд, и вверху справа вырос высокий столб со старым ещё указателем к Велозаводскому рынку, - именно тогда, помню, меня и накрыло в первый раз ощущение, что жизнь изменится скоро необратимо. Хотя вообще-то это было связано с осознанием вскоре грядущего материнства, но так оно и получилось на самом деле. И эта мысль о переменах наложилась на окружающий меня городской пейзаж. Как и вся моя тогдашняя жизнь.
До этого я жила как-то обособленно, отдельно от города. Или, точнее, город был декорацией к моей жизни. Так это примерно ощущалось. А в то лето город стал участвовать в ней. Город заглядывал в окна и шумом шагов прохожих и двигателей машин неустанно напоминал о себе. Когда я выходила из подъезда, город сразу встречал меня своими звуками, прохожими, запахом дорог и разогретых стен домов (мне кажется, я чувствую, знаю этот запах). Город помогал мне усыплять ребёнка: дочь первые месяцы своей жизни очень хорошо спала на улице в коляске, чего я не предполагала, а дома почему-то хуже, и я, памятуя о важности детского сна, старалась гулять с ней больше, чаще, дольше. Мне это нравилось. Я везла коляску по улице Ленинская слобода, переходила на Мастеркова: приблизительно там, где высится серый корпус бывшего завода "Динамо", а может, чуть левее, там, где сейчас бизнес-центр, был вырыт пруд, в котором, по легенде, утопилась Бедная Лиза. В здании бывшей фабрики-кухни - очень симпатичное, округлое, оштукатуренное, - сейчас Бургер-кинг. Часами я наматывала круги по скверу возле Симонова монастыря, положив раскрытую книгу на ручку коляски и придерживая её большими пальцами. Я здорово навострилась тогда читать на ходу и прочитала очень много книг в этом парке. Никогда больше у меня не было столько времени на чтение и, удачно совпало, столько желания узнавать новое... Я шла туда, где Восточная улица встречается с Симоновским валом, но толкала коляску налево, к Симоновскому райсуду, а от него вниз, на Крутицкую набережную. Я очень любила гулять там, сидеть в одной из нескольких симпатичных беседок и смотреть на воду. Алексей Варламов в книге "Москва. Место встречи" пишет про специфичность Москвы-реки в этой части города, и это место в его воспоминаниях - одно из немногих сильно отзывающихся у меня, так как в основном Варламов пишет о другой Автозаводской, о позднесоветской, всё ещё окраинной и рабочей, унылой, скученной, задымлённой, - о той, которой я уже не застала.
Да, когда я поселилась на Автозаводской, она уже была другой. Она стала, в общем-то, довольно обычной, не неким малоприятным окраинным анклавом, а вполне себе московским районом, хотя и тогда близость к Третьему кольцу, например, не добавляла ей очков в жилищном рейтинге. Автозаводская была такой же, как другие московские районы, - и всё-таки неуловимо другой, не похожей на привычные мне спальные. Не было в ней той отдельности, столь характерной для тех, других, той замкнутости в себе, не было не по-городскому "распахнутого" неба над головой, как в Ясеневе, кожей ощущаемого огромного простора, как в Братееве, ощущения сытого достатка, как в Строгине или в районе, например, Баогратионовской, "тихой гавани", как в некоторых уголках Бабушкинской. На Автозаводской в пору моего бытования там жизнь кипела. Люди приезжали сюда в офисы или, как моя подруга, в спортклуб, или на футбольные матчи на стадион "Торпедо", или к стенам Симонова монастыря - фотографироваться в осенних листьях. На улицах было оживлённо, энергичное движение чувствовалось, городская целеустремлённая жизнь. Даже друг мой, неплохой знаток Москвы и житель Южного Тушина, наслушавшись моих рассказов и приехавший прогуляться по моим любимым местам, отметил, что район мой не слишком похож на обычный жилой, что он совсем не спальный по своему характеру. И я замечала это, хоть и, может, не могла сформулировать, и гордилась этим. Кроме того, жить в одной станции от кольцевой ветки метро оказалось очень удобно. Автозаводская разбаловала меня - теперь я страшно не хочу уезжать жить куда-то дальше четвёртой-пятой станции от кольца, и даже нынешнее моё место жительства - Коломенская, - кажется мне отдалённой и бесконечно замкнутой в себе.
К сожалению, мне не суждено было прожить на Автозаводской и года. Достаточно быстро мы уехали оттуда на юго-запад, в район, по всем параметрам более приятный для жизни семьи с ребёнком - тихий, с окнами во двор, с прекрасной инфраструктурой и парками поблизости. По всем обыкновенным, человеческим параметрам этот переезд был выигрышным. Для меня же он таким не оказался. Что-то ушло безвозвратно с отъездом из старого рабочего района Москвы, бывшей Симоновой слободки, из района старых построек, реконструируемых заброшенных заводов, раннесоветской рабочей истории. Мне кажется, с этим переездом ушла, утратилась какая-то важная часть меня самой, проявившаяся именно тогда, когда я жила там.
Я до сих пор очень сильно скучаю по тому месту и тому времени. Приезжаю, отмечаю, как изменяется район - наш бывший дом приговорён к реновации, как и ближайшие к нему два пятиэтажных индивидуально-проектных дома 20-х годов. В районе появилось много новых магазинов, кафе, даже торговый центр, и не один. И всё же он точно таков, каким был в мою бытность его жителем.
Когда-нибудь я всё-таки туда непременно вернусь в том же качестве.
Книга пронзительная! Я ее читала исключительно в метро и смеялась в голос, настолько она тебя удивляет контрастами и сравнениями несравнимых вещей! Однако, при тяжелых моментах, они так тебя трогают, что потом тяжело вернуться в реальность. Эта книга не оставит равнодушным.
В книге Григория Служителя "Будни Савелия" главный герой - это кот, жизнь которого полна передряг. После очередной, которая чуть не стоила ему жизни, его подбирают киргизские гастарбайтеры. В его сознании мелькает такая картина: "Когда прошло двадцать миллионов лет, я открыл глаза. Надо мной склонились какие-то люди в высоких золотых коронах, должно быть короли, и о чем-то тихо между собой переговаривались. Язык их был мне незнаком. Потом снова стало темно". Кота прооперировали, он приходит в себя: "Не знаю, сколько прошло времени. Когда сознание вернулось вновь, я мог смутно распознать оконный проем. Силуэты людей. Опять разговоры на непонятном языке. Я долго пил воду. Спал. Опять пил воду. Помню, я почувствовал, что меня гладят. Потом опять ничего не помню.
И снова сменялись эры, галактики вспыхивали и гасли. «Ай, кёшкя ачнюлс!» — сказал кто-то. И вот тут я обнаружил себя уплетающим за обе щеки рагу со вкусом телятины".
И вот эти склоненные друг к другу головы, что проводят совет, как помочь бедолаге, на диковинном языке, - это напомнило место из "Степи" Чехова, когда на постоялом дворе Егорушка получает пряник: "Сальное одеяло зашевелилось, и из-под него показалась кудрявая детская голова на очень тонкой шее; два черных глаза блеснули и с любопытством уставились на Егорушку. Моисей Моисеич и еврейка, не переставая вздыхать, подошли к комоду и стали говорить о чем-то по-еврейски. Моисей Моисеич говорил вполголоса, низким баском, и в общем его еврейская речь походила на непрерывное "гал-гал-гал-гал...", а жена отвечала ему тонким индюшечьим голоском, и у нее выходило что-то вроде "ту-ту-ту-ту...". Пока они совещались, из-под сального одеяла выглянула другая кудрявая головка на тонкой шее, за ней третья, потом четвертая... Если бы Егорушка обладал богатой фантазией, то мог бы подумать, что под одеялом лежала стоглавая гидра.
- Гал-гал-гал-гал... - говорил Моисей Моисеич.
- Ту-ту-ту-ту... - отвечала ему еврейка.
Совещание кончилось тем, что еврейка с глубоким вздохом полезла в комод, развернула там какую-то зеленую тряпку и достала большой ржаной пряник в виде сердца.
- Возьми, детка, - сказала она, подавая Егорушке пряник. - У тебя теперь нету маменьке, некому тебе гостинца дать".
