Истории с книгами — Астрид Линдгрен

Эта история про моего первого учителя (уродливую красную тетрадь), печатные буквы и Сникерс, который лучше собаки. А еще про больной зуб и, конечно же, мужчину в самом рассвете сил, который был моим самым близким другом :) Меня никто не учил чтению. Справедливо будет заметить, что до школьной скамьи я родителей почти не видела, а дни свои проводила на диване, рисуя принцесс, звезды, бабочек, ковбоев и, конечно же, камни (!) (папа показал, как рисовать их трехмерными). И так до самого вечера, пока мама не снимала меня с дивана (под диваном жило Абсолютное Зло, питающееся всем хорошим, и превращающее своих жертв в себе подобных) и не…

Историю писала для конкурса на самую интересную историю о аудиокнигах, поэтому она именно в это русло и направлена, но все-равно они честная и жизненная. Мне было шесть лет, я наверное и до того немного слушала аудиосказки, но как-то не помню этого, а вот в шесть лет был яркий момент, первый раз в жизни книга была поддержкой и неимоверной радостью в сложной ситуации. Вот лежу я в кровати с температурой, за окном серые тучи затянули все небо, у меня ангина, есть не могу, пить не могу даже встать не могу. Где были родители не знаю, но вот бобины, на которых я слушала книги, папа мне точно переставлял. Спасительным произведением было Пеппи…

Первая жалкая, но масштабная попытка борьбы с системой была предпринята мной в одиннадцать лет. Тогда журнал "Мурзилка" (не спрашивайте) на протяжении нескольких номеров продвигал тему о том, что у Линдгрен Пеппи на самом деле звали Пиппи, и писал тонну статей, начинающихся словами: "Нет такого ребенка, который не читал эти книги". Такой ребенок на самом деле был, и такой ребенок был я. Сказался то ли начинающийся пубертат, то ли просто мысль о том, что я упустила что-то книжное, но я страшно разгневалась. Я стала денно и нощно сочинять злое саркастичное письмо о том, как не права редакция журнала "Мурзилка", как несправедливо чесать всех…

из записок Марыли Лупоглазовой Это же великое счастье - осуществить свою первую любовь. Но уж вот не знаю, что я нашла в нем в детстве? Жить вместе с рыжим толстым чуваком в дурацких клетчатых штанах - удовольствие относительное. Ни на людях с ним показаться, ни в гости кого позвать. Ну, летает, и что? Не знаю, как там в Стокгольме, не была, а у нас особенно полетать и не дадут. Если только на даче удобно перелетать через лесок, через забор, через грядки. Да какие там еще грядки у меня. Сейчас все брошу и насовсем поселюсь на даче. Делать мне больше нечего. И потом, довольно стремно, скажу я вам, летать у него на спине. Он еще всю дорогу…

​Борхес писал, что наше восприятие мира и книги порой может зависеть от одного имени на обложке, словно призма. Если бы на обложке романа Достоевского «Идиот» было имя — Толстой, он бы читался совершенно иначе. Мне показалось интересным, на примере Карлсона, показать, как выглядела бы сказка Линдгрен, если бы её написали разные писатели. Саша Соколов. Дождь накрапывал на вечерний снег на земле: казалось, дождь тихо сходит с ума, превращаясь в снег. Мальчик сидел у окна, поджав тонкие колени к груди, и с грустной улыбкой смотрел на дождь, закутанный в тугую смирительную рубашку белого снега. Дождь затих, перестал вырываться. На окна…

Конечно, оно бывает, летнее чтение. Раньше оно ассоциировалось со школьными списками литературы, которые выдавали на каникулы. Почему-то это не воспринималось как насилие, всё прочитывалось стремительно, плюс то, что читали старшие сестры-братья. А дальше можно было отправляться в самостоятельное путешествие по книжным полкам и делать собственные открытия. И это тоже включалось в понятие летнего чтения — свободный поиск, предвкушение неизведанного. У Даниила Андреева в «Розе мира» есть подробный рецепт, как «избегать засорения души и ума» — речь идёт о летней жизни на природе без радио и газет, и в том числе о летнем чтении. «Читать такие…

Как-то убираясь на одной из своих книжных полок я натолкнулась на старую и уже немного потрепанную книгу с нарисованной на обложке рыжей девчонкой, держащей на руках лошадь.С глазами, полными детского восторга, я сразу же схватила эту находку и рванулась к мужу со словами: "Милый, а ты читал "Пеппи Длинныйчулок?"Каково же было мое удивление, когда благоверный, посмотрев на меня в недоумении, ответил глубокомысленно и цветисто: "Нет!""Неет?" - я не могла поверить своим ушам! Ведь в далеком 1996 году, однажды днем, подружка принесла в школу ту самую книгу, обнаруженную мной в родном шкафу.- На, возьми почитай - очень интересная! - по доброте…

Бывают такие моменты в жизни, когда просто физически необходимо утешение. Чтобы кто-то добрый, нежный и ласковый положил твою голову к себе на колени, гладил волосы и приговаривал на ушко: все будет хорошо, все пройдет. И если нет рядом человека, который успокоит, надо браться за эту книжку. Мой старенький экземпляр - одна из немногих книг, пережившая все мои переезды, та самая книга, которую мне мама читала в детстве вслух, та самая, потерявшая уже обложку, со страницами, затертыми до прозрачности. Перечитала в двадцатый уже, наверное, раз, и утешилась. Будто посидела на пирсе с Червен и Боцманом, будто полюбовалась летней ночью вместе с…

Русская Пеппи у двух переводчиков зовется по-разному. Пеппи Лилианны Лунгиной — Пеппилотта Виктуалина Рольгардина, дочь капитана Эфроима Длинныйчулок, она же с отчеством Эфроимовна. Живет Пеппи на вилле Курица и изобрела слово кукарямба. Пиппи Людмилы Брауде — Пиппилотта Виктуалия Рульгардина Крусмюнта Эфраимсдоттер Длинныйчулок; иногда уточняется, что она дочь капитана Эфраима Длинныйчулок. А ее вилла зовется Вверхтормашками („Дом назывался Вилла «Виллекулла», что значит «Вилла Вверхтормашками», или «Дом Вверхдном»“). Слово, которое изобрела Пиппи, — спунк. Pippi Астрид Линдгрен — Pippilotta Viktualia Rullgardina Krusmynta Efraimsdotter…

Сегодня в девять часов вечера нас с соседкой посетила славная мысль: отправиться на пляж (что в Академгородке на Обском море). До туда полчаса пути по лесу, на улице "дождь собирается", но это нас не остановило. И вот приходим мы на пляж, а там на самом берегу множество досок и... бутылок. И я, под впечатлением от недавно прочитанной главы о кораблекрушении с Пеппи, решила: "А давай отправим записку бутылочной почтой?" Но, как назло, у нас не оказалось с собой бумаги. Тогда я решила найти письмо в бутылке. И, вы не поверите, на глаза мне попадается плотно закрученная пластиковая бутылка с чем-то белым внутри. Я сначала с недоверием…

Это книга моего детства. Я читала ее с начала до конца, с определенной главы, с произвольного места, я читала ее без остановок, за едой, перед сном и вообще всегда. Когда было тепло, я настежь открывала окно в своей комнате. А зимой, когда окно было заклеено, я сидела на подоконнике. Но мы жили на третьем этаже пятиэтажки, а Карлсон ведь прилетает только на самые верхние этажи… Я много мечтала в детстве, глядя в окно, но этим летом свершилось то, о чем я тогда и подумать не могла: я побывала в городе, где живет Карлсон. И знаете, что Карлсон сделал? Он появился там, где его меньше всего ожидали встретить (оказалось, что он живет в Ратуше),…

Дочитываю в метро: в вагоне почти толпа, но мне везёт, два парня с книгами стоят рядом со мной. Я любопытна, так что заглядываю на обложки, которые их владельцы учтиво приподнимают, чтобы мне было удобно.. У одного Лейбниц, у другого Хокинг. Ну и как тут не почувствовать себя тупицей? Привет, мне 23, я читаю сказоньки.

В сфере новинок фурор - вышла книга, в которой опубликована личная, подчёркиваю, ЛИЧНАЯ переписка Астрид Линдгрен и некой Сары Швардт. На момент начала переписки Астрид было шестдесят три года, а Саре - двенадцать, и переписывались они около тридцати лет, почти до самой смерти Линдгрен. То есть, писем достаточно скопилось, издавай - не хочу. Мне никогда не понять феномен обнародования переписки или дневников знаменитых людей. Приемлемым считается даже в последнем томе полного собрания сочинений публиковать письма и дневники писателя. Нормальным считается читать и перечитывать эти письма, чтобы потом анализировать творчество автора, учитывая…

В конце мая меня занесло в Швецию. По работе, кстати. Поэтому попасть в Дом сказки (он же – «Юнибакен») в Стокгольме оказалось большой удачей – плотный график зачастую не позволял даже спокойно пообедать. Юнибакен называют музеем Астрид Линдгрен, что не совсем верно. Писательница настояла: в Доме сказок должны проживать герои не только её детских книг, но и другие персонажи шведских авторов. К слову, музей назван в честь одной из волшебных историй, рассказанных А. Линдгрен, – «Мадикен и Пимс из Юнибаккена». На фотографии: перед Домом сказок посетителей встречает сама Астрид Линдгрен. Я присела рядышком, чтобы послушать истории, которые…

Впервые я познакомилась с книжками про Карлсона, который живёт на крыше, когда мне было лет, наверное, семь. С того момента и вплоть до вполне осознанных своих лет двадцати я на голубом глазу верила в то, что Карлсон был вполне живым человечком, а не плодом воображения маленького Сванте. Ну, вроде как, это же сказка, а в сказках какие персонажи только не встречаются, правда? И только повзрослев, до меня дошло, что Малыш был просто бедным и очень одиноким ребёнком, не смотря на то, что жил, казалось бы, в большой многодетной семье; и что Карлсон стал продуктом работы детского мозга, чтобы Малыш смог почувствовать себя чуть менее одиноким и…

Как же я любила в детстве эту книгу! Пожалуй, ни одну книгу я не любила так сильно. В детстве я вообще любила читать... Но Пеппи стала для меня настоящим откровением. Впервые в жизни я испытала глубкое разочарование, почти до слез, а всё оттого что эта книга кончилась! Я даже представить себе не могла тогда, что такое бывает. Мама мне все врея подсовывала что-то вроде Маленькие женщины или Таинственный сад и мне вроде даже нравились эти книги, правда я понимала, почему мама мне их так рекомендует... даже ребенку понятен намек на то, что такими и должны быть книги которые читает *хорошая девочка*, ну просто насквозь пропитаны воспитанием. Но…

Не знаю, что думают жители дома на Фонтанке, 50, но мы подумали именно так: «Карлсон переехал в Петербург!» Ведь увидели мы не что иное, как одноэтажный шведский дом. А у него на крыше — еще один дом, только поменьше. Точнее, домик. Маленький, но самый настоящий: с крышей и стенами, а еще с дверью и фонарем. И все это в Петербурге, на самой обыкновенной улице, разве что во дворах. На маленьком домике нет никакой таблички, зато на углу большого дома можно прочитать «Театр-студия Karlsson Haus». Говорят, там хорошо, но сама я не была, так что не поручусь. Но вот что я знаю точно: теперь домик Карлсона есть и в Петербурге. И это прекрасно!

В последнее время, мой воспаленный войной (сорри, спецоперацией) и оккупацией мозг преподносит мне немало сюрпризов в виде нервных срывов и максимально странных снов. Сегодняшний сон еще и оказался на книжную тематику, поэтому не могу не поделится этим бредом с лайвлибовцами)И так, ледис энд джентелменс, страшная тайна, о которой никто из вас не знал… Милая, смешная повесть о Малыше и Карлсоне - это не оригинал… Это лишь сокращенная, упрощенная, веселая версия от Лунгиной! Из разряда того, как все наши любимые сказки из детства типа Красной шапочки, Золушки, Спящей красавицы в оригинале оказались той еще жестью.Так вот, я во сне судорожно…

Шел дождь и лето 74-го года. Воздух был пронизан сыростью, запахами грязноватой реки и сырого леса. Низкие тучи были пристрочены к серому небу стрекотом мириадов цикад. Меж мокрых древесных стволов там и тут разбросано несколько десятков разномастных плохонатянутых палаток военно-спортивного лагеря. В одной из этих брезентовых палаток, на брезентовой же раскладушке, в толстых очках и пионерском галстуке, сидел ваш покорный слуга и, стараясь не прикасаться к потолку палатки (мальчишеское поверье: если к нему прикоснуться, то будет течь. Впрочем, с брезентового потолка капало все равно), читал потрепанную библиотечную книгу. Это был…

— Ставить этих карапузов на одну доску со мной! — возмущался Карлсон. — Со мной, таким красивым и в меру упитанным мужчиной в самом расцвете сил! Многим ли глупым мальчишкам посчастливилось иметь такого лучшего друга, как я? Ну, отвечай! — Нет, нет, только мне одному, — говорил Малыш, и всякий раз сердце его замирало от радости. Как ему повезло, что Карлсон поселился на крыше именно его дома! Ведь в Вазастане полно таких вот старых, некрасивых домов, как тот, в котором жила семья Свантесонов! Какая удача, что Карлсон случайно оказался на его крыше, а не на какой-нибудь другой! Итак, Малыш жил «в городе Стокгольме, на самой обыкновенной…