Больше рецензий
15 июля 2013 г. 20:34
791
5
РецензияСновидение – один из основных творческих приемов двадцатого века, и от «Алисы» Кэрролла до «Inception» Нолана рассказчики пытаются постигнуть суть сновидения и разложить по полочкам его структуру. Выполнил ли эту задачу Роберт Ирвин? Нет, он скорее твёрдо настаивает на том, что сновидение в принципе непознаваемо и в этой своей непознаваемости подобно божеству. И подобно тому, как любая религия терпит крах, пытаясь познать бездну божества, так и попытки объяснить сновидение всегда упираются в тупик. Более того, особо мстительные божества и сновидения обычно наказывают назойливых смертных, посягающих на их тайны.
Поэтому потенциальный читатель может быть разочарован в «Арабском кошмаре», выстроенном Ирвином именно как непознаваемое сновидение. У романа нет чёткой структуры, какого-то сильно выдающегося главгероя, роман не выложен, удобно нарезанный на главы, на тарелочку с каймой арабской вязи для дегустации потребительскими массами. Но неудовлетворенность «Арабским кошмаром» сродни неприятию «Хазарского словаря» из-за того, что тот написан в форме словаря. Господа, «Хазарский словарь» написан в форме словаря, потому что это и есть словарь; «Арабский кошмар» на то и кошмар, что он не призван вас как-то особо напугать (если б был призван напугать – назывался бы «Арабский ужас»), или рассказать какую-то там одному вам нужную историю, оправдав ваши (ха-ха!) ожидания. Он призван породить у вас ощущение липкого болезненного лихорадочного сновидения, одновременно возбуждающего и отвратительного. Вспомните свои худшие сны: когда бежишь и не можешь убежать, когда вязнешь в липком киселе воздуха, когда оказываешься голый на улице, потом внезапно взмываешь ввысь, пылая от стыда, а в следующий момент падаешь в непроглядно-чёрную смолу, вязкую, как каирская ночь, а вокруг ходят отзвуки людей, вроде бы знакомых, но здесь и сейчас необъяснимо пугающих. Вспомните ночные поллюции и поползновения к соитию непонятно с чем. Помните? Тем лучше для вас. Не помните своих снов? Тогда у вас арабский кошмар.
Сновидение Ирвина и словарь Павича очень схожи: они не хорроры, и не триллеры, и не постмодернизм боже упаси. Это скорее историко-искусствоведческие работы с сильным упором на бессознательное, и сюжет там прослеживается очень тонким узором, пропадающей вязью на самом краю обширного полотна. И самый ужас в том, что узрев это полотно целиком, раскрыв все связи и полунамёки, можно и немного двинуться умом. Странная догадка пронзает уже на первых страницах книги: понимаешь, что арабский кошмар, ужасная колдовская болезнь, от которой нет лекарства, вполне может оказаться нашей повседневной жизнью со всеми её страданиями, похмельями и бессмысленностью. И тогда хочется поскорее крепко заснуть, чтобы избавиться от мучений.
Арсений Тарковский
Отдельной строкой как всегда низкий поклон издательству Симпозиум за неоднократное знакомство русскоязычной публики с Ирвином и с другими великолепными писателями, а Андрею Бондаренко за обложки. В издании 2011 года воспроизведены гравюры шотландского художника Дэвида Робертса (1796—1864). В 1834 году Робертс совершил путешествие в Египет, посетил Александрию, Каир и Нубию (южный Египет). Его карандаш и кисть фактически послужили ему не существовавшим в ту эпоху фотоаппаратом, сохранив для нас виды этих мест, мало изменившихся со времен сонного паломника Бэльяна.
Ветка комментариев
ok хорошо, но тут Ирвина уже не обвинить, многовековые сюжеты они как бы открыты для всех и авторское прав бессильно)