Рецензии — стр. 2

Картина событий, которые прошли мимо нас стороной, а впрочем, и те свидетелями, которых нам довелось стать, через определенное время воспринимается нами вовсе не по свидетельствам очевидцев, документам, а культурными образами. Какого бы качества и происхождения они не были.
Вьетнам. 70-е годы прошлого века.
Для меня это прежде всего фильмы про Рембо и песня группы Чиж и К «Фантом». Ну, еще кадры кинохроники, на которых американские самолеты поливают джунгли напалмом и этой оранжевой дрянью.
Однако об изнанке войны, о взгляде изнутри от лица вьетнамца, мне было ровным счетом ничего не известно.

Книга пролила немного света на эту области истории и ничего хорошего, как и ожидалось я не увидел.
Автор не жалеет красок, чтобы показать войну во всем её отвратительном и мерзком обличии. О детях, рожденных с уродствами под действием гербицидов, о тысячах женщинах, вынужденных продавать свое тело, о множестве людей замученных пытками. Да, можно сказать, что это следствия любой войны. Всё верно, но может уже стоит перестать это прятать под маской цивилизованного мира и носителя света свободы. Впрочем, теперь не стоит обвинять каждого американца, но есть люди, которые принимали конкретные решения и осуществляли конкретные действия. Я что-то не припомню никаких международных трибуналов по войне во Вьетнаме.

Еще это книга о человеке, который всю жизнь пытался понять кто он такой. Роман представляет собой просто какой-то запредельный уровень рефлексии. Главный герой разбирает себя по всем винтикам и трещинкам просто с каким-то маниакальным упорством. Поначалу это слегка раздражает, но постепенно втягиваешься. А финал романа просто достигает невероятного накала и напряжения.
Но самой главной темой в книге всё же является попытка примирения двух непримиримых миров. Востока и Запада. Пусть хотя бы в душе одного человека. Что из этого вышло? Возможно ли это вообще? Ясного ответа так и нет, наверное, всё слишком индивидуально.

И всё же. Почему эта книга стала такой популярной и завоевала столько премий? В какой-то степени это позерство. Посмотрите друзья, какие откровенные и искренние книги мы пишем и издаем. Мы не боимся признать наши деяния!
Серьезно? Это какой-то суррогат извинения. На деле воз и ныне там.
Еще книга популярна наверное потому, что как не крути, а в книге культура западного мира представлена гораздо шире и представлена гораздо привлекательней, чем культура того же Вьетнама. Есть во всем этом, элемент самолюбования.

Но всё же общий посыл книги правильный. Это призыв к миру, цельности, уважению к другой культуре. И книга всё же стоящая. Потому что напоминает, что пока что человечество очень и очень далеко от тех идеалов, к которым стремится. А знать где ты находишься, на каком этапе пути, очень важно. Иначе можно наломать дров, что впрочем, мы всё время и делаем.

P.S.
Если будет возможность стоит послушать аудиокнигу в исполнении Игоря Князева. Определенно это одна из лучших его работ. Игорь действительно вдохнул жизнь в героев книги. А некоторые эпизоды прочитаны им просто на каком-то запредельном уровне эмпатии и сочувствии.

В общем-то, этим все сказано...и можно было бы ничего больше не писать об этом Тексте...Именно так, потому что книгой это назвать сложно. Да, у нас есть некие персонажи, даже 2 "главных героя" есть - Джонатан и Алекс, но все они лишь "реквизиты" для Циркового Представления из Слов и Символов, которое устраивает перед нами автор.

Сюжет...да, конечно, Джонатан ищет свои корни, некую женщину, которая, возможно, когда-то спасла его деда... Алекс с дедом ему помогают (не бесплатно, надо сказать). Но этот сюжет нужно еще попробовать уловить в безумной мешанине из историй, дневниковых записей и черт-знает-чего еще, изрядно сдобренной весьма своеобразным "юмором".

Автор утверждает, что

Юмор - это единственный правдивый способ рассказать печальный рассказ

И я бы рада с ним согласиться...да только все зависит от того, какой именно юмор: совсем недавно я прочитала Мари-Од Мюрай - Oh, Boy! , и вот там действительно юмор помогает говорить о сложных темах; здесь же юмор злой, едкий и по большей части вульгарный. Вполне возможно, что кому-то такой юмор придется по душе, но у меня он ничего, кроме раздражения и неприятия не вызвал.
Даже не представляю, как это читается в переводе на русский, но на английском - грубо, злобно и похабно.

В общем, текст "на любителя", меня же он не заинтересовал даже как "лингвистическая гимнастика".

Вьетнам! Что вы знаете о Вьетнаме? Крошечное (ну вроде бы) государство в Юго-Восточной Азии (как мне кажется), которое, как правило, известно большинству двумя явлениями – недорогим пляжным отдыхом для тех, кто устал от Таиланда и сказочное Бали и той самой войной, в которой, как мы все вроде бы знаем, «местные пацаны надрали зад американцам». Ну еще, возможно, вне зависимости от вашего места проживания, вы бывали в забегаловках под названиями «Ханой» и «Сайгон», где мимикрирующие киргизы пытаются выдать лапшу с курицей за вьетнамскую национальную кухню. Еще я знаю Хо Ши Мина. Ах да, и как же без крема «Звездочка», которым наши папы-мамы лечили все, начиная от насморка и царапин, заканчивая лихорадкой Западного Нила и бесплодием. Возможно, во Вьетнаме есть еще что-то важное и значимое, например, натуральная косметика или какой-то особенный чай, но мои конкретные знания здесь заканчиваются. Простите меня за мое столь явно выпирающее гелертерство.

Сейчас я попробую немного расширить ваши и мои знания о Вьетнаме и сделаем мы это, разумеется, благодаря искусству – лакмусовой бумажке естества любой нации. В помощь нам одна из главных новинок книжного сезона – роман-лауреат Пулитцеровской премии 2016 года и роман-финалист Фолкнеровской ПЕН премии 2016 года «Сочувствующий» Вьет Тхан Нгуена. Итак, вышеназванного автора достаточно условно можно назвать «вьетнамским» - большую часть своей жизни Нгуен провел в США (и под большей частью жизни я имею ввиду почти 92% его жизни). Ну и что, Халед Хоссейни тоже уже как 40 лет живет в Калифорнии, но лучше афганских писателей за эти годы замечено не было. Примерно такой же персентаж захватывает и сюжет романа – если разобраться, настоящего Вьетнама в «Сочувствующем» мы так толком и не увидим. Но если ты не можешь узнать страну, то ты можешь узнать ее людей. И Вьет Тхан Нгуен создал именно тот образец, который можно помещать в Палату мер и весов – быстрее, чем за эти 400 страниц вы Вьетнам не изучите.

Итак, 1975 год. Тяжелый и мучительный конец Второй Индокитайской войны (воу воу, стоп, это что такое?). Ок, если вы более-менее внимательно читали первый абзац, то вы видели пункт про «ту самую войну». Мы все ее называем Вьетнамской, а собственно то, что мы так называем и про что американцы сняли много хороших антимилитаристских фильмов – это всего лишь восьмилетний отрезок с 1965 по 1973, когда бравые янки, чуть ранее полностью проиграв борьбу с коммунистами на Кубе, решили реабилитироваться в Азии, с помощью Южного Вьетнама и кассетных бомб сея вокруг свободу и равенство. К их удивлению, их встретили не праздничные фейерверки, а ямы с бамбуковыми шипами, которые северовьетнамские партизаны цинично обмазывали собственными фекалиями – при 100% влажности и 35 градусов жары любая инфекция становилась эквивалентна выстрелу из пистолета в лоб. Алегер ком алегер. А потом уже стали то тут то там появляться мирные советские танки, а вьетнамские летчики стали заразительно материться по-русски (кто-то из вас наверняка слышал шутки про бравого летчика Ли Си Цына). Но речь сейчас не об этом.

Так вот, 1975 год. Американцев уже во Вьетнаме почти как два года нет, Советов – вроде как, кхе-кхе, и не было. Гражданская война (которая длилась с конца 50-х) заканчивается падением Сайгона и, по сути, крахом Южного Вьетнама. Именно тут и начинается «Сочувствующий». Простите, что так глубоко вас углубил (и за тавтологию тоже) в перипетии войны, но на мой взгляд, именно это и только это является самым важным для понимания этой книги (вообще, без исторического бэкграунда какие-то вещи могут просто до вас не добраться). Остатки разбитых южан (да и просто всех тех, кто пытался бежать от войны) кое-как выбираются из города. Главный герой (к слову, Вьет Тхан Нгуен все это пережил сам в 4 года), которому предстоит в следующие 400 страниц изрядно порефлексировать, бежит вместе со своим генералом и верным товарищем. Спустя какое-то время он оказывается в США. И там «Сочувствующий» раскрывается во всей красе уже во всех смыслах.

Вьет Тхан Нгуен, на мой взгляд, сделал все возможное и невозможное, чтобы передать этот сложнейший клубок эмоций: здесь и страх перед новой страной, и поствоенная травматика, и опьяняющие возможности капитализма, сам Голливуд, черт возьми. И все это написано очень сочным, но плотным языком, как большое красное яблоко. Я не могу назвать сюжет этого романа очень интересным – по мне, так он лишь дополняет окружающие себя вещи дополнительными красками и сюжетными нюансами. Стройное повествование, выразительный язык, умеренная драматичность – такая лайтовая и приятная янагихара. Но основное – это плотная рефлексия, густо размазанная по жизни и быту героя. А его выбор (понимайте как хотите, у нас тут spoiler free zone), так уж если поразмыслить, это классический de duobus malis minus est semper eligendum. Что бы это не значило.

А теперь самое грустное. Я прошу всех особо впечатлительных идти дальше своей дорогой. Вы же уже поняли, что это правда очень хорошая книга, которую вполне можно почитать этим дождливым февралем. Так вот. Я опять в который раз стою и смотрю на Венеру Милосскую и вижу каменную бабу без рук. Да, это он, вы правильно все поняли. Синдром Пастернака, 4-й задокументированный случай (до этого, кому интересно, были «Американские Боги» Геймана (да простит меня Один), «Светила» Элеанор Каттон (но больше уже ощущается просто как плохая книга) и «Безгрешность» Франзена (я был так психологически травмирован, что завел кота). Для тех, кто впервые встречает этот термин, то не переживайте, у вас такое тоже наверняка было, просто вы не знали, как это называется. Суть Синдрома Пастернака в понимании художественного объекта как нечто выдающегося, но невозможности испытать хоть какие-либо эмоции к нему. По сути, это такой своеобразный антисиндром Стендаля, если вы понимаете, о чем я. Единственный огромный плюс – я наконец-то прочитал кучу всего по истории Вьетнама (да, я играл с вами в первом абзаце) и стал еще чуточку образованнее. Энтелект давай дави!

Но да, ребята, «Сочувствующий» для меня как-то начался, вызвал относительно приятные эмоции, спору нет, и закончился. Нет, поймите правильно, это правда хорошая книга, там прям некоторые речевые обороты чудо как хороши. Она написана хорошо, переведена хорошо. И все равно не Куинджи, а пьяный диджей. Ну я правда не знаю, как это работает. Я, конечно, того еще о себе мнения (ТОГО еще мнения, если вы не поняли), но тем, кто дочитал досюда.. Ребята, столько хороших книг. Ну не говорите мне, что вы прочитали всего Генассия, Макьюэна, Лешку Сальникова. Эти ребята разожгут костры в вашем сердце в любую погоду. Да так, что еще тушить придется. А Вьетнам подождет.

Ваш СоффееТ

С чувством глубочайшего облегчения перевернута последняя страница, точнее 3 страницы. Тошнота, неудовлетворение, даже отвращение – неотступные спутники чтения – постепенно отпускают.

Возможно, в марте 2017, читая “Маленькую жизнь” автора, я была ещё не пресыщена присутствием гомосексуализма в литературе и драма книги была воспринята с болью и сочувствием. Да и осуждения насилия над детьми было достаточно. Однако 2018 год случайно проходит под радужным флагом и просто устаешь от однообразного размусоливания и пережевывания проблем и терзаний нежных гомосексуальных душ.

“Люди среди деревьев” превзошла все книги данной тематики – она оправдывает, защищает и окружает очарованием любви и невинности плотские отношения между мужчинами и между мужчинами и мальчиками.

Какой у Янагихары посыл? Какая цель? Оправдать насилие над детьми традициями, научными достижениями и иными положительными качествами насильника? Донести до читателя “нормальность” тёплых возбуждающих чувств между разными поколениями мужчин? Зачем такой посыл? В чем его ценность, кроме желания спорить, дискутировать? Но с кем? Автор спрятан между своих ужасающих строк и на вопросы не отвечает.

Выдающийся научный деятель Нортон Перина на заре своей карьеры на полгода отправляется на исследование дикого острова в Микронезии. Цель: найти дикое племя, люди которого по непонятным причинам живут гораздо дольше. Интереснейшее повествование об исследовании острова, о знакомстве с внутренним миром племени! Столько бытовых мелочей, традиций, обрядов. Поиски причины долгой жизни, её нахождение! Зачем было эту умиротворенную картину “украшать” обрядом посвящения в мужчины маленьких мальчиков… Вырезать, вычеркнуть эту главу и три страницы послесловия и получилось бы великолепное произведение о первооткрывателях, научных прорывах, исследовательских работах, а также о поглощении дикого острова цивилизацией с ее неминуемо убийственными последствиями.

Говорю в тот раз Ханье нет. Сочувствия, боли, слёз не было. Смятения, отвращения, негодования предостаточно.

...И такое тоже с тобой делает Вьетнам. Делает тебя сентиментальным.

Тим О'Брайен "Что они несли с собой"

Прочитал я эту книгу и думаю, чем же привлекла она толпы обывателей, читателей и литературных критиков? Ну, да, первое, что приходит на ум - ведь мы не знаем практически ничего о реальном Вьетнаме. Да, мой коллега, например, очень любит настоящую азиатскую кухню, только один главный враг у него - вьетнамская, самый нелюбимый суп - Фо. Но это же не о чем не говорит. Ведь кухня там аналогична лаосской или южно-китайской, малайской. И там тоже есть Фо, но почему-то он уже моим коллегой спокойно переваривается. А как там люди живут, все скажут - бедно, не то, что в Европе или США. И опять они будут только частично правы. Погружает ли эта книга нас в современный Вьетнам или теперешний Сайгон? Нет.

Вторые скажут - актуальная тема беженцев, да, верно. Они были, есть и будут, пока есть войны. Да, сейчас на территории Вьетнама мир, а зато в Сирии, Ираке, Афганистане, Украине стреляют. И беженцы появляются оттуда - но многие не пишут об этих беженцах, ведь обязательно вступаешь в противовес с какой-то пропагандисткой машиной. А про беженцев из давно ушедших лет почему бы и не писать. "Все уже украдено, до нас!" И все же тема введения американских войск во Вьетнам, знаменитые "We had to destroy the village to save it", все это обыгрывается автором в романе. Конечно же возникают вопросы: "а нужно ли было это все"? Простому люду - конечно нет.

Недавно я прочитал роман Фернандо Арамбуру "Родина", "Сочувствующий" перекликается с ней, потому что мы снова видим неоднобокий взгляд на военные проблемы. Какая разница - баскская территория это, или сайгонская, судьбы обычных людей ломаются одинаковым образом. Некоторым удается сбежать, но смогут ли они там жить спокойно и быть подверженными моральному унижению? Нет.

Ах, эта судьба американо-азиата – навеки зависнуть между разными мирами, не зная, к какому из них ты принадлежишь!

Автор предложил в книге своего агента Штирлица-Фалько, также уехавшего с США со своим боссом, к которому он был приставлен, чтобы понаблюдать за дальнейшими действиями выехавших военных южан, чтобы понять, как они будут далее пытаться извне подрывать строительство нового победившего Вьетнама. И, вот, автор нам рассказывает о пребывании нашего главного героя в США, красивой получилась история снятия кино. Очень сильный эпизод героя с Творцом - сценаристом фильма, ну и дальнейшие сцены о сьемках. Финальная часть - пыточная - была реально самой сильной, вызывающей эмоции. Хотя, если честно, я не уверен, смог бы я ее воспринимать до конца, читая, а не слушаю аудиоверсию в исполнении великолепного Игоря Князева. Мне показалось, ему удалось поднять мое мнение о романе на достаточно высокий уровень. При чтении я бы не смог этого достичь.

Некоторые вещи звучали глубоко пафосно, но она смотрелась, так как в реальности ни у кого бы из известных политиков не хватило голоса произнести такую бурную речь с трибуны, ни Трампу, ни Ленину, ни Полпоту...

Они были хорошими учениками, как и я. Они хорошо усвоили данный им урок, как и я, так что если бы ты все-таки сжалился и потушил лампочки, если бы ты все-таки сжалился и выключил телефон, если бы ты перестал мне звонить, если бы ты вспомнил, что мы когда-то были, а может быть, и остались, лучшими друзьями, если бы ты поверил, что мне не в чем больше признаваться, если бы корабль истории лег на другой курс, если бы я стал бухгалтером, если бы я полюбил правильную женщину, если бы я был более добродетельным любовником, если бы моя мать была не такой чудесной матерью, если бы мой отец поехал спасать чужие души не сюда, а в Алжир, если бы комендант не задался целью меня перекроить, если бы мои собственные земляки относились ко мне без подозрений, если бы они увидели во мне такого же, как они, если бы мы позабыли свой гнев, если бы позабыли о возмездии, если бы признали, что все мы игрушки в чьих-то руках, если бы мы не затеяли войну друг против друга, если бы некоторые из нас не называли себя националистами, или коммунистами, или капиталистами, или реалистами, если бы наши монахи не сожгли сами себя, если бы американцы не явились спасать нас от нас самих, если бы мы не развесили уши под их напевы, если бы русские никогда не называли нас товарищами, если бы Мао не брал с них пример, если бы японцы не учили нас превосходству желтой расы, если бы французы никогда не пытались нас цивилизовать, если бы Хо Ши Мин не был диалектиком, а Маркс – аналитиком, если бы невидимая рука рынка не держала нас за шиворот, если бы британцы взяли верх над мятежниками нового мира, если бы туземцы не сказали попросту “спасибо, не надо”, впервые увидев белого человека, если бы наши императоры и мандарины не сражались между собой, если бы китайцы не правили нами на протяжении тысячи лет, если бы они использовали порох не только для фейерверков, если бы Будды никогда не было, если бы Библию так и не написали, а Иисус Христос не стал приносить себя в жертву, если бы Адам с Евой до сих пор резвились под сенью райских кущ, если бы дракон-повелитель и королева фей не породили нас, если бы потом их пути не разошлись, если бы пятьдесят их детей не отправились со своей матерью-феей в горы, если бы пятьдесят остальных не отправились со своим отцом-драконом в море, если бы сказочный феникс действительно восстал из пепла, а не просто рухнул на нашу землю и сгорел на ней, если бы не было ни Света, ни Слова, если бы земля и небо так и не разделились, если бы история никогда не повторялась ни как фарс, ни как трагедия, если бы меня не ужалила змея языка, если бы я не родился, если бы моя мать не сменила своего единства на двойственность, если бы ты не требовал пересмотра моих произведений и если бы я избавился от этих видений – прошу тебя, скажи, тогда ты все-таки сжалился бы и позволил мне заснуть?

Я думаю, в этом предложении скомпоновано всё, главная идея романа! Как видите, автор попытался здесь объять необъятное, в этом есть одновременно и плюс, и минус данного произведения. С одной стороны каждый увидит здесь для себя что-то свое, близкое или понятно, с другой стороны любой сможет сказать, что роман слаб, так как ему понятные моменты не до конца были раскрыты. Я только обратил внимание в моих рассуждениях на три аспекта, а их тут минимум 30. Читать книгу или нет? Решать Вам самим, я не пожалел, хотя вьетнамский Фалько мне был даже меньше по душе испанского.

Весь день ходила как пришибленная, пытаясь сформулировать своё отношение к этой книге. Вообще-то, я читаю не только для приятного времяпрепровождения и не имею ничего против книг, которые заставляют думать. И вроде бы вот эта как раз из таких. Жанр определить затрудняюсь, некий околонаучный магический реализм с участием лауреата Нобелевской премии. Да чёрт с ним, с жанром - проблемы у меня вовсе не с этим.

Человек никогда не подступал ближе к вечной жизни, чем при столкновении с открытием Нортона. И вместе с тем подобная удивительная возможность никогда не исчезала так мгновенно: тайна была открыта и утрачена в течение всего лишь одного десятилетия.

Здорово ведь, да? Но... какова цена за это не использованное (да и могло ли быть оно использовано?) открытие. Уничтожение экосистемы острова Иву’иву - примерно то же самое, что уничтожить мир "Аватара". Беда в том, что бессмертие в варианте Янагихары - это просто очень долгая жизнь в состоянии деменции, а кому она нужна? А тот мир, тот волшебный остров, который должен был бы вызвать восторг и умиление, у меня вызвал просто отторжение. Все грязные, тупые, равнодушные... Начало взрослой жизни мальчика отмечают, отымев его вдевятером, включая вождя племени... Иногда автору полезнее не прорабатывать мир детально, чтобы бедный читатель не должен был сдерживать позывы рвоты, читая, как персонаж с аппетитом уплетает фрукт, кишащий живописными розовыми червями, бррр...

Примерно такой же позыв и от ГГ, профессора , лауреата и всё такое, который, как я понимаю, здесь предстаёт положительной личностью. Всю книгу вас заставляют сомневаться в его виновности, только тонко намекая на его гомосексуальный опыт и стопроцентно гомосексуального брата-близнеца. а в самом конце всё-таки вываливают всю подноготную. И тут уже его даже не жалко.

Иногда я думал: я что, усыновил их себе в наказание? И если так, за что я себя наказываю? За Иву’иву? За Таллента? Это была нерадостная мысль, но в ней, по крайней мере, прослеживалась определенная логика.

И даже спорить не буду, книга написана сильно. Только предназначена для людей с более крепкими нервами...

Жили-были во Вьетнаме три парня, один коммунист, другой "белый", а третий - и вашим, и нашим. И, собственно, этот самый третий, "сочувствующий", пишет свою исповедь в лагере для военнопленных. Безудержно рефлексируя, пытаясь понять, зачем вообще эта война, зачем противостояние, зачем идеологии, перемалывающие людей и целые страны в кровавую кашу.

Роман открывается захватывающим описанием падения Сайгона и истерическим бегством американцев, побросавших всех своих вьетнамских союзников - выживайте как хотите, ребята, а мы домой пошли. Для главного героя, который получил западное образование и думает по-западному (как говорят азиаты, строит из себя банан - снаружи желтый, внутри белый), это предательство становится жирной точкой в том, о чем он думал уже давно - о несправедливости этой войны, о ненужном вмешательстве иностранных держав с могучим военным потенциалом. А когда через океан поплыли "люди в лодках", надеясь избежать неминуемой смерти, не погибнуть в море, добраться до Америки и как-то там устроиться, он в этих мыслях только укрепился, но действовать продолжал на два фронта - работал на одних, но сливал инфу другим.

В романе много размышлений о том, каково быть вьетнамцем-американцем в первом поколении после того, как только-только отгремела война, на которой американцы совершали все эти чудовищные преступления - напалм, агент орандж, этнические чистки, о которых вьетнамцам прекрасно известно, и пусть убивали условно "красных", все они, вьетнамцы, одинаково желтые. Я была в Музее войны в Хошимине, и больше всего меня впечатлила разница в вооружении - у вьетконговцев были калашниковы, старые французские винтовки, система туннелей и примитивные ловушки, а у американцев и "белых" - оружие на любой вкус и калибр в огромном количестве. И все же Вьетконг победил, выстоял против самой хорошо оснащенной армии мира. А тем, кто примкнул к оккупантам, пришлось бежать со своей родины, которая в один момент стала для них чужой.

Автор не критикует, не тычет пальцем, не сыплет обвинениями - он просто показывает и дает читателю самому сделать выводы. Единственное, где он не сдерживается - когда описывает съемки голливудского фильма о вьетнамской войне, куда его привлекли в качестве консультанта, и его бесит это пригламуренное изображение войны и отношение съемочной группы к вьетнамцам как к бессловесной скотине, мол, мы же для Америки снимаем, а там никого не волнует, вьетнамец ли этот актер или кореец, который последние двадцать лет играет в кино вообще любых азиатов, и вообще, самое главное снять, как доблестные белые люди спасают хороших желтых людей от плохих желтых людей.

Это была первая война, чью историю собирались писать не победители, а побежденные, располагающие самой могучей пропагандистской машиной из всех, что когда-либо существовали на свете.

(и, увы, не последняя)

Эта книга темная, тяжелая, но каждое предложение - это оголенный нерв, и эпитеты вроде "сырая вагинальная тьма", "сперматозоиды сигнальных ракет", сцена с американским пирогом по-азиатски подводят к последней неутешительной мысли: "Теперь, когда мы так сильны, нам не нужно, чтобы нас трахали французы или американцы. Теперь мы отлично можем трахать себя сами.". Секс, власть, война - все это лишь заставляет нас чувствовать, какие же мы маленькие в этом огромном мире.

Толпа штурмует американское посольство после падения Сайгона. Они больше не нужны, их бросили.

Всегда берёт оторопь, когда собираешься писать отзыв на книгу, и видишь, что до тебя уже это сделало больше сотни человек...

Почему решил прочитать: чтобы не заржаветь, я стараюсь регулярно выбираться из уютного гетто фантастики на просторы литературного мейнстрима. Выбираю громкие, премированные работы или книги, возглавляющие различные списки лучших книг. Обратил внимание, что русскоязычный реализм у меня в основном в формате семейных саг про времена СССР, а нерусскоязычный - тяготеет к необычным локациям (Индия, Вьетнам, Алжир, Персидский Залив, Афганистан) и временам (Древний Рим, эпоха Кромвеля, Италия Возрождения, Алжир 20-го века)
Все мои рейтинги и списки предлагали мне на выбор или свежего "Сочувствующего" или проверенного временем "Белого тигра" Адиги.
"Сочувствующий" взял Пулитцера и кучу менее значимых премий; написан американским вьетнамцем и рассказывает про незаживающую для Америки вьетнамскую драму.
"Белый тигр" же взял самого Букера и написан индийцем про Индию.
Решающим фактором стало то, что в "Тигре" страниц поменьше и книга является своеобразной подводкой к монументальной дилогии "Шантарам", до которой у всё никак не дойдут руки.
В итоге: если коротко - потрясающе! Оказывается, букеровские лауреаты не обязаны быть скучной нудятиной!
Книга во всех подробностях живописует ужасы современной Индии - от запредельной бедности до тотальной коррупции. Всё настолько жутко и беспросветно, что начинает восприниматься как-то отстранённо, как экзотика, а не как бичевание пороков общества.
Главный герой, тем не менее, не унывает. Проявляя смекалку и беспринципность, пробивается из Мрака(как все зовут провинциальную деревенскую Индию) к Свету.
В описании безрадостного быта слуги обеспеченных индийцев Адига поднимается до высот Салтыкова-Щедрина или, допустим, Горького.
Несмотря на всё происходящее на страницах книги, роман светлый и не оставляющий тяжкого впечатления. И, повторюсь, читается легко.
Обязательно прочту второй из двух переведённых на русский язык романов Адиги – «От убийства до убийства». Тоже бытописание провинциального индийского городка.
9(ОТЛИЧНО)

А вот и зря говорят, что это совсем-совсем, абсолютно точно, не "Маленькая жизнь"!

Долгое время я практически страдала над текстом, как тогда мне думалось, хорошим, добротным текстом, по которому видна рука достойного писателя, но очень скучным. И действительно, то ли мне попало в такую волну, но большая часть романа - это хождения по джунглям, то вверх, то вниз, то вон до того дерева, то вокруг деревушки, то герои потеют, то герои расстилают свои циновки. Экспедиция-то была антропологическая, так что можно было предположить, что и скитания по джунглям будут носить научный характер, но ничего особо научного не было - так, для немыслимо широкого круга читателей. И я расстраивалась.

А потом вдруг началась педофилия. Роман засиял новыми красками, стало значительно веселее и живее, и я влюбилась в книгу, как ух в прорубь.

Я совсем не согласна с теми, кто утверждает, будто главный герой - исключительный мерзавец. Ничего такого ужасного я в нем не нашла. Да, Янагихара не сделала из него совершенного человека, озвучив на страницах романа его мысли, сомнения, метания, что, в принципе, присуще всем людям, даже самым святым, как и всякие нехорошие мыслишки (просто в этом неприятно самим себе признаваться).

Самая интересная часть - это его общение с усыновленными детьми, мудрость, с которой он находил выход из различных ситуаций в воспитании, в которых, к примеру, я бы поприбивала этих трудных подростков переходного возраста. Меня поражало негаснущее любопытство, с которым он разгадывал загадки - почему одного ребенка пугает бутылка с холодным апельсиновым соком, а второго - кофемолка? У многих на одного ребенка не хватает душевных сил и времени, а здесь, простите, больше 40, самых разных, больных, глупых, неблагодарных, не своих. И приемный отец - известный ученый, большую часть времени проводящий на конференциях, в лаборатории, читающий лекции, работающий даже по выходным...

К вопросу о педофилии. Не то чтобы я как-то оправдывала поведение Нортона в этой ситуации, но и судить по обычным американским или общечеловеческим меркам, на мой взгляд, несколько неуместно, поскольку в обычной родной среде, в том племени, где они родились, обряд посвящения 13-тилетних мальчиков именно и состоял в половом акте с достаточно большим количеством взрослых мужчин на глазах у всей деревни и с одобрения родных. Да и сама сексуальная жизнь в селении была очень активна, не взирая на возраст и пол. То, что для нас шок, табу, - там норма.

Хочется все-таки еще раз отметить, как Нортон обеспечивал, заботился о своих детях, давая им все необходимое и даже больше. Его понимание детской психики и поведения впечатляет. И даже как ученый он был подвержен состраданию живым существам - тем же черепахам. Хотя жестокое обращение с животными - отдельная тема, мной не любимая. Безумно жаль всех мышей, обезьян, черепах, собак, ленивцев... Безумно жаль остров. В поле лютики цвели, пока люди не пришли. Бездумное использование ресурсов, обращение всего более менее пригодного на службу человечеству - современный бич, который это человечество и погубит также цинично и неумолимо. Я надеюсь)

Возвращаясь к "Маленькой жизни" хочется отметить некоторые общие темы, поднятые Янагихарой и в этом романе: педофилия, гомосексуализм, детское насилие, проблемы приемных семей, отношения между приемным отцом и усыновленным. И это только так, навскидку.

А каков финал! Какая прелесть! Мечта.
Предполагаю, что поселились они именно в том племени, где женщины рожали много детей и быстро заканчивали свой век. Описание флоры - потрясающе.

Впечатляющая в своей откровенности история индийца по имени Балрам, с ярким и едким погружением в будни кастового общества самой густонаселенной страны мира.
⠀
Антисанитария, номинальное присутствие важных общественных институтов, принуждение к труду в детстве - все это окружает Балрама и множество индийских бедняков с рождения.
Вырваться из клетки многовековых устоев большинство способно лишь в воображении, мало кто готов рискнуть и изменить свою судьбу.
⠀
О том, как уродует общество и на что подбивает смельчаков, откровенно делится Балрам в письмах к премьер-министру Китая, о чьем визите герой узнаёт из новостей.
И решает, что высокопоставленный гость непременно должен узнать историю его становления как успешного предпринимателя.
⠀
Несмотря на недостаток классического образования, за самообразование Балраму стоит вручить красный диплом - как рассказчик и тонкий сатирик окружающей, по большей части - неприглядной индийской действительности, он великолепен.
⠀
Книга, написанная в эпистолярном жанре, восхищает и удручает одновременно.
Как может функционировать общество с таким количеством недостатков?
Неужели по другому невозможно организовать жизнь миллиардов индийцев, не позволяя, ради достойного существования, буквально топтаться на морально-нравственных ценностях?
⠀
Чтобы вырваться из пут условностей и жалких перспектив, Балраму предстоит применить смекалку, помноженную на хладнокровие и безжалостность.
Мрачная картина современных индийских реалий вселяет ужас и заставляет благодарить за принадлежность к совершенной иной цивилизации - пусть тоже далёкой от совершенства, но все же знающей толк в санитарии и общем образовании, которое существует не только в отчетах для высшего руководства.
⠀
Несмотря на неоднозначность главного героя и периодическое отвращение от принимаемых им решений, книга увлекательно и талантливо написана - этакие авантюрные приключения бедняка в большом городе, поданные в ироническом ключе.
Роман-лауреат Международной Букеровской премии 2008 года очень хорош.

"Полная иллюминация" Фоера - это роман повествующий о последствиях войны и о человеческих судьбах. Прежде чем начать, я хочу сказать о переводе. Многие не довольны манерой перевода, но все же нельзя забывать, о том что в англоязычных изданиях роман был выпущен в такой же манера повествования: корявый перевод украинца на английский - благодаря этому первый роман стал популярным. Многое в книге можно было изменить в лучшее, но давайте оставим это для автора.
Перед нами два героя: украинец и американец с украинскими корнями. Они чем то похожи, а чем то нет. Связывает их всех война. Эта тема по прежнему является одной из самых трепещущих. Так вот, Джонатан(американец) приехал с целью найти спасителя его семейства, но все нет так просто. Место (Трахимборд), которое они ищут, можно сказать, стерто с лица земли. И только одна старушка что-то еще помнит. Автор в романе делал упор на то, что тайну не стоит открывать, какой бы она ни была.
Знаете, самой тяжелой частью был момент с фашистами. Это действительно тяжело читается в силу реальности.
Роман тяжело рецензировать из-за ее темы. Могу сказать одно, книга мне понравилась.
И под конец тяжелая цитата из романа:
Загадка зла: почему безусловно плохие вещи случаются с безусловно хорошими людьми
Загадка добра: Почему безусловно хорошие вещи случаются с безусловно плохими людьми

Послушайте, сэр, как пробиваются наверх из низов.

Хоть в аннотации говорилось, что роман вовсе не похож на фильм "Миллионер из трущоб", я не поверила. Потому что начало указывало на обратное: вот мальчик, не лишённый смекалки из самого что ни на есть бедного поселения. Вот его медленные, но верные шаги на пути к успеху, о котором нас извещают с первых страниц...
Ан нет! Всё другое: подача материала, сам герой, от которого брови начинают ползти вверх и, конечно же, ситуации, в принципе знакомые, предсказуемые, но всё же удивляющие и очень.

Роман, написанный с юмором? Как по мне, так это печальная книга и какая-то тупо беспросветная. Жизнь людей в Индии, разлинованная на богатую и бедную, не несёт эффект неожиданности. Знаем мы эту "зебру", читали и смотрели. Но здесь же тупик показан таким образом, что теряешься кого именно в нём винить: условия жизни, при которых герой словно бесправный раб? Или его соплеменников, палец о палец не ударяющих, чтобы что-то изменить, мрачно жующих паан...
Главный герой Белрам - замечательно мерзостный человек. Любимый мною тип персонажа, предполагающий обсуждения и разность мнений. Что его таким сделало? Влияние обстоятельств (звучит как оправдание) или шагание по головам заложено в нём с рождения? Нужно ли искать повод для его оправдания или именно таким путём только и можно добиться успеха в клоаке, что его окружает?

Чтобы не портить впечатления от чтения, не хочу сдавать ни одного спойлера, понимая, что отзыв превращается в беспредметный разговор. А потому, просто ОЧЕНЬ сильно рекомендую прочитать и получить (надеюсь) тот же концентрат эмоций, что и я.

Дальше...

Довольно редкий случай, когда спустя много лет я помню, как книга оказалась в вишлисте. Шёл четвёртый курс филфака, преподаватель так интригующе рассказывал о стилизациях в литературе, с Фоером я на тот момент уже была знакома по Жутко громко и запредельно близко , и знакомство было вполне удачным. В общем, ничто не предвещало. Затем книга много лет пылилась в вишлисте, я временами поглядывала на неё и предвкушала интересное чтение в духе Цветов для Элджернона , но неизменно появлялись более неотложные книжные планы то по работе, то по играм, то по клубу. И вот наконец, она выпала мне в KillWishKillWish – судьба, не иначе. Первые несколько глав-увертюр были даже забавными: самомнение героя вкупе с его блестящими познаниями в английском создают особую атмосферу, но чем дальше, тем тоскливее было продираться сквозь все неудобоваримые конструкции, потому что погружение так и не наступало. Я заставляла себя читать по чуть-чуть, по несколько страниц, возникла даже ассоциация с трескучим модулем Самохиной из Vita Nostra , но там хоть озарения у героини случались, а у меня только росло раздражение. На бестолковых героев, на глупые шутки, на манипуляции сложной темой. В общем, не моё.
Почему оценка нейтральная, а не отрицательная? Как филолог, я не могу не понимать сложности и многоплановости книги, здесь многое можно анализировать. Вот только какого-то слияния с книгой, погружения в текст не произошло, поэтому и разбором заниматься не хочется. Как многие пишут, ссылаясь на предисловие переводчика, не наступила для меня та самая иллюминация. Но это не значит, что она не раскроется для вас.

Узконаправленные обличительные произведения, написанные ради шумихи, я читать не люблю. Жизнь - она разная и состоит из множества цветов, а не только из оттенков серого или черного. Но, что странно, - почему-то в последнее время как раз подобные опусы стали попадаться среди номинантов и победителей различных литературных премий. С большой настороженностью я отношусь к авторам, избравшим своей стезей критику (да еще язвительную) сложившихся устоев и образа жизни определенных слоев общества. Что ты, Аравинд Адига, сделал дабы что-то изменить? Эмигрировал и начал писать насмешливые, саркастичные книги о бывшей родине? Ну, такое...

Повторюсь - мне совершенно не понравился стиль, которым написана данная книга, и именно это определило мою окончательную оценку. Создалось впечатление что автор преследовал единственную цель - представить Индию исключительно в негативном свете. Ехидный тон, которым герой пишет письмо Вэнь Цзябао (а зачем пишет-то, кстати?), больше присущ субъектам, истекающим желчью и злобой, нежели прохиндею вроде Белого Тигра, вполне довольного своей жизнью. Поскольку такие дельцы как он, скорее, склонны упиваться своей значимостью, нежели высмеивать и критиковать существующие порядки и положение вещей. Одним словом, рассказчик у автора получился не достоверный, поэтому его исповедь всерьез не воспринимается, пусть даже все то, о чем он пишет, - правда.

Болливуд экранизирует “Преступление и наказание”!
Такая новость вполне могла бы появится, но поскольку Санкт-Петербург 19 века и современная Индия достаточно далеки друг от друга, то был написан роман “Белый тигр”. Конечно, уважаемый Аравинд Адига, всё-таки не Достоевский, но роман вышел очень даже достойным. И ,как по мне, даже гораздо более правдивым, чем у знаменитого классика, хоть и не настолько глубок в смысле погружения в бездны души человеческой.

Книга представляет собой рассказ от первого лица. Некий Балрам пишет китайскому премьер-министру (или кто там у них за главного), рассказывая о своей жизни и современной Индии. Он был очень бедным человеком из очень бедной семьи. Вся его жизнь была предопределена от и до. Но Барам был “белым тигром”, не таким как все. И дело вовсе не в каких-то способностях или качествах. Просто ему хватило сил, настроя, не знаю, чего еще, выбраться из клетки. Какой ценой? Ну тигры выбирают только один путь, кого-нибудь сожрать. И если у Достоевского мы видим сложные переживания, рассуждения, муки выбора, прощения и всё такое. В случае Балрама всё гораздо проще и реалистичней, по-моему. В книге прекрасно описано, как человек может легко придумать оправдание практически чему-угодно и потом спокойно спать по ночам.

Всё же для меня главной ценностью книги было описание быта и нравов, уклада жизни современной Индии. И знакомых, точнее узнаваемых вещей, я увидел в ней гораздо больше, чем мог бы подумать. Да, присутствует свой национальный колорит, особенности мироустройство, сложившиеся исторически. Но, в общем и целом, это всё та же Россия-матушка. А точнее, наверное, как и любая страна из категории “развивающиеся”. Разгул коррупции, кумовство, братки, формальная демократия, бедность и еще раз бедность основной части населения. Основной посыл книги в том, что никто не придет и не спасет. Всё сами, всё сами. Какой ценой? Ну тут уже надо читать классиков. Того же Достоевского.
Отличная книга, написанная ярким языком, очень хорошо передающая атмосферу и жизнь в современной Индии.

Аудиоверсия представлена голосом Сергея Кирсанова и это стопроцентное попадание в цель. Кирсанов очень хорошо передал характер этого простого с хитрецой парня, раскрыл этот эмоциональный накал человека перед сложным выбором и при этом сумел не впасть в излишний драматизм. Очень хорошая работа.

Первый опыт знакомства с автором.
Книга непростая, т.к. имеет несколько пластов повествования. Самый первый и самый смешной - приключение американца на Украине в середине 1990-х в поисках девушки, которая спасла его деда во время войны. Герой, который (что не удивительно!) носит имя автора, он приехал с одной простой целью найти ту девушку. В его непростом деле помогают Саша Перчов (он же Алекс) и его дед, тоже Саша. Тут автору удалось показать широкий пласт постсоветской действительности
Второй пласт - это повесть героя о его пра-пра...-прабабушке и её чудесном рождении, о ее непростой судьбе и судьбе ее потомков вплоть до деда героя.
Третий пласт - письма Саши и героя друг другу. Они обмениваются мыслями по поводу повести и совместного путешествия.
Начало книги очень понравилось, ближе к середине начала устраивать от бесконечно неправильных конструкций предложений (понимаю, конечно, что это Ukrainian English, но от этого не легче), а к концу совсем сделать, ибо поняла, что иллюминация в конце меня не ждет...)
после прочтения книги осталось 2 вопроса:
- почему автор пишет, что начало войны 18 июня?
- чем все закончилось?

РАФ Д
(Озадаченно, изображая озадаченность.) Что ты несешь?
АРИ Ф
(Искренне озадаченный.) Не помню. Украинцы. День моего рождения. Свечи. Я хотел сказать что-то важное. С чего я начал?

В этой цитате для меня и есть квинтэссенция книги. Вот такая она. Странная. Непонятная. Запутанная.

Это очень современная литература. Но видимо не для средних умов. У меня то нет «верхнего» Стэндфордовского образования ). И я ни в жисть не выигрывал никаких литературных конкурсов. Наверное потому я ничего и не понял.
Да, местами смешно. Да, местами грустно. Да, это еще один взгляд на тему Холокоста.
Но все это так скомкано, запутанно, перемешано. И для меня это было бессмысленно.
В аннотации сказано, что у автора неповторимый слог. И не надо повторять! Хватит, достаточно.

Я считаю, что каждое произведение несет частицу от своего автора. Часть его внутреннего мира, его мыслей, желаний, целей, фантазий, принципов наконец... Но если это так, то мне как-то не хочется представлять себе внутренний мир Фоера. Ему к Фрейду нужно. Там все обьяснят, и, может даже помогут :)

Ну не оценил я . Простите меня грешного и недалекого. :)

p.s. А ведь мне еще по Флэшмобу предстоит прочитать « Жутко громко запредельно близко»...

Юмор - единственный правдивый способ рассказать печальный рассказ.

Так и есть, о вещах грустных и страшных настолько, что сознание отказывается их воспринимать, можно рассказывать разными способами, но если важно не просто сказать, а быть услышанным, совершенная серьезность не самый удачный. Люди избегают информации, которая может надолго выбить из колеи, нарушить душевное равновесие, заставить страдать. Сострадание и сопереживание провоцируют эмоциональный дискомфорт, который мы готовы принимать в специально отведенное для этого время: "Это тяжелый фильм/книга, я так плакал(а)", - раз в полгода-год. В остальное время развлеките нас.

Пусть фраза в эпиграфе не кажется самой изящной, это намеренный прием,  связанный  с особенностью структуры книги. Эпичные, серьезные, драматические  и невыносимо больные фрагменты из истории еврейской деревни Трахимброд на Украине  аккуратно обернуты и проложены здесь комичными эпизодами эпопеи американца, приехавшего поклониться могилам предков. И его украинского русскоговорящего гида, который сам  себя считает еще и англоговорящим, каковая уверенность служит источником многого веселья для читателей.

Потому что эффект испорченного телефона, напрямую связанный с разного рода трудностями перевода, веселит нас едва ли не наравне с оскальзыванием на банановой кожуре или даже словом "жопа", которое почему-то вне конкуренции в юмористическом жанре. Американцу Джонатану Фоеру (совпадение имен автора  и  героя - одна из необычностей книги) прежде нужно разыскать родные пепелища. Зздесь идиому стоит понимать буквально. Во время войны немцы сначала превратили еврейскую деревню в гетто, согнав туда иудеев со всех окрестных городов, а потом убили всех. И вот, в начале двадцать первого века внук единственного выжившего приезжает, чтобы разыскать женщину, которая спасла тогда его деда.

А поскольку ни русским, ни украинским он не владеет, то решает воспользоваться услугами частной конторы "Туры наследия", специализирующейся на организации сопровождения с трансфером и переводом для еврейских эмигрантов.  Отец, глава семейной  фирмы, перманентно в объятьях зеленого змия, потому везти туриста на раздолбанных фамильных жигулях выпадает дедушке (слепому) и семнадцатилетнему внуку Саше, который мечтает уехать в Америку, закончить там бухгалтерскую школу, преуспеть и зажить достойной своих амбиций жизнью, прячет неуверенность в себе за бравадой,любит прихвастнуть, выдавая желаемое за действительное, и, в общем, тот еще словотворец.

Их уморительно смешные дорожные приключения, а после не менее забавные письма, которыми Алекс пишет Джонатану, занимают значительный объем толстенького шестисотстраничного тома, и да, это необходимо, потому что без такой перебивки трагедия Трахимброда была бы невыносима. И здесь нельзя не сказать о восхитительном переводе Василия Арканова, он и с первой книгой Фоера "Жутко громко и запредельно близко" был хорош, но там не было таких семантических игр, основанных на неверном словоупотреблении самоучки, сначала раздражающем, а после обретшем странное очарование.

И этими двумя линиями "Полная иллюминация" не исчерпывается.Потому что по сути это еврейская книга, вмещающая историю Трахимброда от начала до конца в совершенно макондовом стиле "Ста лет одиночества" с поправкой на национальный и географический колорит. История прекрасной Брод образец украино-еврейского магического реализма, достойный восхищения. Но и это еще не все, линия фриковатой семьи Алекса, которая поначалу кажется решенной в исключительно фарсовом ключе, внезапно взрывается высокой трагедией и ты, читатель, просто не знаешь, куда смотреть, что запоминать,  чему отдать предпочтение.

Все хорошо в этой книге и замечательно, что я наконец прочла ее. Чего и вам желаю.

Как-то тяжело шла у меня книга, если бы не знала, что автор - Янагихара, наверное, забросила бы. Вроде и фабула интересная, но язык повествования настолько сухой, а герой настолько мерзкий, что проникнуться никак не получалось. Понятно, что так и было задумано, и антигерой тоже герой, но так фазы луны сложились, что на этой неделе во мне доминировал внутренний консерватор. Из-за обилия сносок и примечаний складывалось впечатление, что читаю я не роман, а академический нонфикшн, и хотя книга Янагихары не совсем полет фантазии (в основе ее лежит история нобелиата 1976 года Гайдушека, открывшего новое смертельное заболевание в одном из племен Папуа - Новой Гвинеи, а позже обвиненного в растлении усыновленных в племени детей), она ее существенно расширила и дополнила и вбросила несколько моральных дилемм, над которыми читателю приходится поразмыслить, перелистывая страницы книги и продираясь через важные, но, блин, чересчур информативные и отвлекающие сноски.

Центральная часть сюжета - волшебный архипелаг в Микронезии, нетронутый злачным влиянием цивилизации, где растут удивительные эндемичные растения и бегают, ползают, летают и плавают ни на кого непохожие животные, а еще живут люди, которые в середине двадцатого века продолжают жить по первобытным правилам. Они занимаются собирательством и охотой, почитают вождей и предков, их мир очень маленький и ограничивается пределами острова, в существование даже соседних островов кое-кто из них даже не верит. В возрасте шестидесяти лет по ритуалу немногие дожившие до этой даты удостаиваются чести отведать мяса черепахи опа'иву'эке, после чего обретали ненормальное долголетие, но, увы, только для тела, а не для разума. Чем не современная индустрия красоты?

Главный герой, врач и ученый Нортон Перина, в сопровождении антрополога Пола Таллента и его ассистентки Эсме Дафф, прибывает на острова с экспедиционной целью, даже не подозревая, что совершит там сенсационное открытие, которое изменить жизнь на островах раз и навсегда. Естественно, после такого туда потоком хлынули ученые, исследователи, фармакологи, ушлые коммерсанты и туристы со всего света, а не готовое к соблазнам цивилизации местное население быстро опаскудилось и выродилось в течение буквально пары поколений. Перина приезжал туда раз в несколько лет и своими глазами видел, как все приходит в упадок - исчезают уникальные животные, вырубаются джунгли, спиваются люди. Мне кажется, он сознавал свою в этом вину, ведь именно он в своем стремлении к признанию и карьерному росту открыл этот ящик Пандоры. Именно поэтому, как я думаю, а также из-за своего бесконечного одиночества, он и стал усыновлять детей. Его размышления о том, что он один, а один детей не сделаешь, а жениться ради этого хрен пойми на ком - о да, есть у меня такие друзья...

Но Перина отвращал меня от себя в главной степени своей высокопрофессиональностью, которая полностью подменила в нем человечность. Он, и так социофобный, очень быстро профессионально выгорел настолько, что перестал воспринимать людей (да и зверей, если на то пошло) как живые существа, только как куски мяса, объекты для исследования, интересные случаи из практики. Прямо резкий контраст с читанным на прошлой неделе доктором Саксом, который даже пациентов с сильной деменцией все равно любит. Он на все смотрит с сугубо научной точки зрения, даже омерзительный обряд а'ина'ина (когда десятилетних мальчиков старики насилуют по кругу) для него "ну, у них так принято и вождь объяснил это вполне логично", тогда как та же Эсме, которой по профессии должно наблюдать без оценочных суждений, и она неделями прилежно конспектировала даже то, как местные испражняются, выступила резко против. Поэтому меня не удивило, что Перина перенес этот обряд в свою жизнь уже на Западе, вот только не учел, что там, где дети получают западное образование, а не племенное, подобные "инициации" неприемлемы, как ты не старайся выстроить альтернативную логику.

Здесь действительно много чего можно обсудить и о чем поразмышлять, поиграть с оттенками серого, но есть тут некая червоточинка, окошечко Овертона, пока ма-аленькое...

Боже мой! Что сделала эта книга с моим сознанием.

Я обожала Индию, с пряным тяжелым воздухом, с открытыми улыбками индусов, с какофонией гудков клаксонов. Это была моя Индия.
Я ходила на званный ужин к рикше и писала ему в заветный блокнот пожелания.
Худенький мальчик с благоговением смотрел на мою белую кожу и передавал мне с охранником цветочки, сорванные с клумбы у отеля.
Я неслась в открытом джипе по горному серпантину и отвечала на приветствие встречных, а приветствовали и улыбались все без исключения, от бомжа на обочине дороги до пассажиров, сидящих в дорогих авто.

Эту страну невозможно сравнить ни с одной другой. Она проверяет тебя на истинность, она творит с тобой чудеса. Это не пустые бравурные слова. Я проверила ее воздействие на себе. Мне грозило фактически заражение крови от гигантского нарыва на боку. И я попросила: Мама Индия, прими меня такой, какая я есть, мое сердце принадлежит тебе, все что твое, возьми без остатка и помоги. Спасение пришло в виде гигантского листа алое на замызганной газетке посреди грязной улицы. Через день от нарыва не осталось и следа. И таких чудес за несколько поездок накопилось предостаточно.

И тут ужасная книга «Белый тигр». Так вот как живет дружелюбный, искренний, улыбчивый народ - в унижении, невежестве и услужении. С какой болью я впихивала в себя страницу за страницей. Верить не хотелось, у меня же своя Индия, она совсем не такая. Но не поверить нельзя, потому что за буйством красок и улыбок моей любимой страны нет-нет, да и проглядывал отвратительный лик нищеты и беспросветности. Тогда не хотелось на него обращать внимание, теперь все увиденное предстает в другом свете. И я верю каждому отвратительно тяжелому слову этой книги, верю также беззаветно, как когда то поверила в саму Индию.

Да, я хочу съездить туда еще раз с новым знанием и с новым взглядом, готовым к восприятию другой, совсем не туристической стороны прекрасной и ужасной Индии.

Я совсем не удивлена, что люди, прочитавшие эту книгу, не хотят ее рецензировать. И это, несмотря на то, что книжка отличная. Очень печальная и очень смешная, правдивая и искренняя.

Читать ее очень интересно, но немного сложно, так как мы постоянно должны следить за двумя рассказчиками, один из которых почти не говорит (или правильнее сказать отвратительно говорит) на английском языке, но именно он играет роль переводчика. Чтобы сохранить языковые особенности текста и попытаться передать его удивительную притягательность, переводчику Василию Арканову понадобилось два с половиной года. По-моему, Александр Перчов у переводчика получился таким, каким его хотел видеть Фоер.

Это книга о путешествии в пространстве и времени таких разных и таких одинаковых героев. Алекс и Джонатан Сафран Фоер (героя романа зовут именно так, да и есть свидетельства о том, что писатель в 1999 году действительно совершил подобное путешествие). Алекс - одессит, он молод и «недвусмысленно высок», мечтает уехать в Америку, вечера проводит с подружками в модных клубах, хочет подзаработать "валюты". Сафран - американский еврей, "беспощадно низкого роста", мечтающий увидеть места, откуда родом были его родные, штетл Трахимброд, и людей, которые в годы войны спасли его деда. Вроде бы такие разные молодые люди, но что-то их объединяет. Мне кажется, то, что они оба понимают, что "Юмор — это единственный правдивый способ рассказать печальный рассказ" и что настоящая любовь - это когда делаешь для кого-то вещи, "которые ненавидишь".

Кроме весьма забавного вначале путешествия Алекса, Сафрана (бедняга никак не рассчитывал, что в организации "Наследие" ему предоставят некомпетентного переводчика, слепого водителя с собакой поводырем, и собственно собаку, которая съедает его документы)и Дедушки, герои совершают еще путешествие в историю штетла Трахимброд и узнают о нем всё: от сотворения мира до его разрушения. Мы знакомимся с Янкелем и его приёмной дочерью Брод и понимаем, что ей "никогда не удастся почувствовать себя счастливой, не покривив при этом душой", потому что "столько всего разного - столько мгновений, столько людей и вещиц, столько бритвенных приборов и подушек, столько сработавшихся часовых механизмов и изящных гробов - прошли мимо, по касательной ее внимания". Мы увидим "коитусово сияние" - свет излучаемый людьми, которые любят друг друга: "новобрачные и подростки, вспыхивающие, как бутановые зажигалки; пары мужчин, горящие ярко и ослепительно; пары женщин, способные светиться часами после мягких множественных вспышек; оргии, искрящиеся, как кремневые огнива, что продаются на ярмарках". Мы видим страшные картины: нацисты уничтожают евреев, сжигают их в синагоге, и страничка из «Книги Повторяющихся Сновидений» укрывает собой, «как вуалью, обуглившееся лицо ребенка»…

Это путешествие меняет и героев, и нас, читателей.

Опустошающее впечатление от прочитанного. Такое же бывает, когда являешься свидетелем непоправимого, неизбежного и жестокого. Когда жалко и брезгливо. Одно утешение, что все происходит не с тобой лично. Утешение слабое, все равно тревожное. Происходит наплыв мыслей вроде - что за существо такое человек? Зачем он? Он ведь не то что мы сами о себе думаем, живет не по тем правилам, которые мы сами себе навязывали веками, чуть ли не насильно, выработав систему допустимого и табу. Человек эти правила только имеет ввиду, а ведут его совсем другие позывы.

Отбросив всю нашу этику и мораль, которые маячат то ярко, то тускло, в зависимости от времени и места, автор обращается к первобытным инстинктам человека. Буквально. Он являет нам остров с живущим на его территории племенем, замершим в своем развитии первобытнообщинном или родо-племенном строе. Там есть свои правила поведения и тем людям ничего не известно ни о христианской морали, или какой-то еще, ни о римском праве, или каком-то еще, ни даже о гигиене с режимом. Как ни странно, примитивно устроенное общество справляется со своими внутренними конфликтами, не допуская их. Оно построено по принципу старшинства и силы. В том числе в половых вопросах. Причем, вопросов то никаких и нет, все просто следуют инстинктам и ничем их не сдерживают. Атмосфера как ни странно при этом комфортная для всех участников общежития, вне зависимости от пола и возраста. Напрашивается вывод - комфортной обстановке способствует абсолютная половая свобода и отсутствие способности размышлять.
Еще вывод - половая свобода и отсутствие способности размышлять позволяет включать детей в половые отношения племени.
Откуда в кодексе человеческого поведения взялось табу на половые отношения с детьми? От способности размышлять, анализировать последствия, в данном случае пагубные для здоровья (как минимум) детей. Табу - продукт более развитых форм человеческих образований.
Автор устами своего героя доносит до нас, что в племени с первобытнообщинным строем была своя гармония. Герой, надо сказать, ученый человек, ни много, ни мало нобелевский лауреат. Он находит свое эльдорадо, у него есть подтверждение его потаенной научной гипотезе, что педофилия это естественно. Если бы это не было так хорошо, так увлекательно написано, то читать книгу было бы просто отвратительно невыносимо.

Я считаю, что идея с продлением жизни, открытием в этой области в книге - лишь прикрытие. Кому нужно такое «продление», покажите хоть одного желающего? Да и не очень она автора волнует, он по ней проходит вскользь. Главная тема - прикрытие «педофильскому лобби», вот что по-настоящему интересно! Как вообще такое можно лоббировать? А вот так и можно.

Как бы не была прекрасна жизнь первобытнообщинных людей, какое бы право она не имела на существования в силу стадии своего развития, цивилизованный человек должен оставаться цивилизованным. Это мои иллюзии. Но цивилизованному человеку очень удобно уподобиться первобытному, оправдывая свое естество. Он на то и цивилизованный, что способен мутировать, расширять границы. И уничтожать.

Собственно, это еще одна тема романа. Как цивилизованный человек во имя цивилизации и развития способен разрушать.

Отдельного внимания заслуживает способность автора делать вызовы читателю. Оправдаете ли вы педофилию? Ни за что? Вы уверены? Насколько вы доверчивы, убедит или нет вас искреннее изложение событий, лишенное прикрас? В конце будет приятный сюрприз, или неприятный, все зависит от вашей впечатлительности. Заслужат ли снисхождения неоднозначные поступки в применении научных методов?Заслуживает ли наука и ее плоды оплаты жизнями животных и разрушением экосистем? Зачтутся ли добрые дела когда все умерли? И можно ли счесть те дела добрыми? Мы воодушевленно выразим свое категоричное отношение «против» жестами и словами, но будем продолжать жить в мире людей, который всеми своими делами сообща только тем и занимается, что производит свое гармоничное «за».