Была ли Симона де Бовуар такой феминисткой, как мы думали?

Спустя семьдесят лет после того, как «Второй пол» заново открыл освобождение женщины, ее наследие имеет противоречия, но его не следует игнорировать.

Симона де Бовуар – икона феминизма. Она написала не просто феминистскую книгу, но библию движения: «Второй пол» . Она была активной интеллектуалкой, сочетавшей философскую и литературную деятельность с реальными политическими действиями, которые привели к устойчивым изменениям законодательства. Ее жизнь вдохновляла поколения стремящихся к независимости женщин, и это во многом относилось и к ее нетрадиционным отношениям с философом Жан-Полем Сартром , которые казались любовью, ради которой не нужно поступаться своей свободой или профессиональным успехом.

Но спустя десятилетия после смерти Бовуар в 1986 году ряд циклов ранее неизвестных писем, дневников и рукописей шокировали читателей, которые думали, что знают ее. Ее письма американскому любовнику Нельсону Алгрену показали всю глубину ее страсти к другому мужчине. Письма к Сартру открыли не только то, что у нее были лесбийские отношения, но и то, что среди ее любовниц были молодые ученицы. Теперь нет сомнений, что в истории, которую она рассказала в своей автобиографии, она умолчала не только о своих значительных профессиональных успехах, но и о важных аморальных поступках. Так что же нам делать с автором «Второго пола» через 70 лет после его публикации? В свете того, чего она не сказала нам, была ли она такой же феминисткой, как мы думали?

Краткий ответ? Это зависит от того, что значит быть феминисткой, и какую Бовуар ты имеешь в виду. Длинный же ответ занял целую книгу. Однако теперь совершенно очевидно следующее: наиболее сомнительные моменты жизни Бовуар сыграли важную роль в трансформации ее убеждений; она осудила свои собственные действия и отказалась от философии, которая лежала в основе некоторых из позорнейших поступков ее и Сартра; в течение своей карьеры она воплощала в себе разные виды феминизма. Есть главы из жизни Бовуар, которые похожи не столько на раскрепощенный секс, сколько на тематические исследования сексизма, но есть примеры, когда она решалась говорить о них, даже если это означало осудить саму себя. Ее жизнь поднимает вопрос, которым она должна была жить: мы сумма всех наших поступков или сумма худших из них?

Оценить феминизм или «наихудшие поступки» философа 20-го века, чья жизнь была сильно политизирована, непростая задача. В 20-м и 21-м веках появилось большое разнообразие течений феминизма, часто противоречащих друг другу и ссылающихся на истории о прогрессивных достижениях, чтобы показать, куда были направлены усилия предыдущих поколений (или даже современных оппонентов). Содержание этих рассказов о прогрессе значительно варьируется в зависимости от политического и исторического контекста: например, в Великобритании в 2018 году исполнилось 100 лет избирательному праву для женщин (конечно же, для замужних женщин старше 30 лет), но французские женщины получили право голосовать только два с половиной десятилетия спустя – в 1944 году. Оттого было особенно удивительно, исследуя восприятие «Второго пола» во Франции в 1949 году, обнаружить, что его – и феминизм в целом – решительно отвергли как пережиток.

Постепенно удивление сменилось подозрением, как только в обзорах наметилась закономерность: снова и снова Бовуар критиковали за то, что она считает, будто «феминизм все еще актуален», за то, что она описывала женщин-героинь в своих романах и слишком много страниц посвящала женской точке зрения. «А как же мужчины?» – спрашивали рецензенты. Больше всего им нравилась Бовуар, которая рассказывала, каково это, быть с Сартром, женщина, которая раздувала воображаемый огонь россказнями о свободной любви.

Хотя философы и исследователи французской литературы признавали интеллектуальное значение и независимость Бовуар на протяжении десятилетий, описания ее жизни часто были непропорционально сфокусированы на ее ранней молодости, когда она заключила свой легендарный романтический «пакт» с Сартром. Однажды в 1929 году возле «Carrousel du Louvre» они решили, что у них будут открытые отношения, не исключая других. По их словам, они будут «важными» друг для друга, но при этом иметь «случайных» любовников на стороне. Для 1929 года это было любопытное соглашение – и оно продолжало интриговать читателей.

Гораздо меньше внимания уделялось содержанию собственной философии Бовуар до и после ее знакомства с Сартром. Именно появление недавно изданных дневников и писем делает особенно интересной переоценку ее жизни и наследия. Запятнанная или нет, она утверждала, что жизнь женщины не должна сводиться к эротическим сюжетам – а ее собственная жизнь настойчиво сводилась к эротическому сюжету. И то, что она говорила о феминизме, постоянно злило людей – однако, если ее идеи были пережитком, на что же тут злиться?

За мифическим персонажем скрывался философ, мечтающий о том, чтобы женщины были «свободны в своем выборе». Человеческая сущность определялась ей как «сумма всех его поступков». Она полагала, что очень отрадно верить, будто у каждого из нас есть предопределенная судьба, уникальный смысл, оправдывающий наше существование. Но это ложная вера. Для Бовуар каждый человек – это создание без плана. Она начала развивать эту точку зрения в конце 1920-х годов, еще до того, как встретила Сартра, и стала публиковать свои философские разногласия с ним в 1940-х годах – но к тому времени они оба были известны во Франции, и ее идеи часто приписывались ему. А за пределами Франции важные тексты Бовуар не переводились.

Бовуар разработала свою этику после того, как отвергла перспективу продолжения своих отношений с женщинами в 1930-х и начале 1940-х годов. Эта этика также заложила философские основы «Второго Пола». В ней она утверждала, что женщины не так, как мужчины подвержены желанию ощущать свое существование «оправданным», потому что, считается, что женщины оправдывают свое существование, любя других. Она доказывала, что становление женщины особенно трудно, потому что история, литература, психоанализ и биология подсовывают ей противоречивые мифы о женственности, вместо того, чтобы поощрять ее быть свободной, несовершенной и при этом чувствовать себя полноценным человеком.

В 1949 году критики характеризовали ее как противницу женщин, материнства и брака. Но хотя она считала, что оплачиваемый труд помогает женщинам, она не думала, что труд сам по себе может сделать женщин свободными или что брак и материнство ничего не стоят. Цель «Второго пола» состояла в том, чтобы помочь женщинам развить уверенность в своем собственном видении мира – осознать ценность своей свободы, которую она позже назвала «rapport à soi» (согласие с собой). Бовуар считала, что женщины часто чувствуют себя неудачницами, поскольку не могут соответствовать всем противоречивым мифам о женственности. Вместо того, чтобы спрашивать себя, чего они сами хотят от жизни, они ругали себя за то, что не являются теми, кем их хотят видеть другие.

Романы Бовуар часто критиковали за то, что в них присутствовали женские персонажи, не соответствующие ее феминистским идеалам. Но после перечисления удушающих стереотипов женственности Бовуар не захотела создавать новые галереи деспотичных мифических образов. Она не хотела описывать «сильных женщин», которые бы усиливали в женщинах чувство отделенности и несоответствия. В то время, когда возможности в жизни женщин были более ограничены, она хотела, чтобы ее читательница могла мечтать, терпеть неудачи и снова мечтать, всегда зная, что поражение не делает ее неудачницей.

Как бы то ни было, феминизм Бовуар не был триумфальным, и ее литературная стратегия была рискованной, когда она обратилась к написанию своей собственной истории. В четырех томах своей автобиографии она скрыла многие моменты, когда ей не удавалось соответствовать своим собственным стандартам, но она скрыла и те, когда превосходила даже свои собственные мечты о себе. Она никогда не представляла себя женщиной, написавшей библию феминизма, и ее жизнь до этого содержала кое-какие вещи, которые она бы хотела изменить. Но подвох становления личности в том, что вы не можете уничтожить прошлое; вы можете только пересмотреть его значение, когда смотрите в будущее.

Когда Бовуар писала о своей жизни, она признала, что «неизбежное благоразумие» помешало ей рассказать все. Она не скрывала того факта, что ее жизнь была несколько искажена недомолвками, но это одна из причин, почему так интересно читать ее снова после восстановления пробелов. Слово «искажение» (distortion) происходит от латинского «torquere» – извращать, мучить. Как человек, Бовуар вынуждена была жить со своим искаженным публичным образом в течение десятилетий, и иногда последствия этого были извращенными и мучительными. Но, нравится вам такой триумфатор феминизма или нет, главу Бовуар в истории феминизма нужно исследовать, а не игнорировать – из-за того, что она сделала и о чем она думала, а также из-за того, что она слишком часто отвлекала людей от того, о чем она думала на самом деле.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ