Иэн Макьюэн о Бахе, Филипе Роте и эпизодической жизни

В какое время суток вы пишете?

Утром. Мой друг-философ Гален Стросон подразделяет человечество на тех, кто чувствует, что они живут в постоянно развивающемся нарративе, жизненной истории, которая определяет каждое наше мгновение и тех, чья жизнь периодична. Теперь я понимаю, что принадлежу к последней группе, хотя зачастую уверял себя, что принадлежу к первой. Я сидел в литературных группах и говорил что-то вроде: «Все мы создатели истории о собственной жизни». Наконец я понял, что сам не верю в это. Я просто пытался быть любезным, пытался влиться в общество. Теперь я могу расслабиться. Я отношусь к тем, чья жизнь протекает отдельными отрезками.

Мы, конечно, можем вспомнить наше детство, нашу первую любовь, наши неудачи и радости, когда нас об этом спросят, но почти все наши повседневные впечатления никак не связаны с информацией из прошлого. Кроме того, мы сознаем, что большая часть нашего прошлого навсегда для нас утеряна. Мы, не-нарративисты, или эпизодисты, просыпаемся по утрам и начинаем все заново. Я сам чистый лист. В течение дня на нем возникают знакомые проблемы: семейные, профессиональные, политические. Вся хитрость в том, что вы должны попасть к рабочему столу до того, как чистый лист, которым вы являетесь, превратится в потрепанный.

Как вы справляетесь с писательскими блоками?

Первым делом я их переименовываю. Назовите их нерешительностью, и они перестанут угнетать, а вместо этого станут важной частью процесса. Любое творчество в определенные моменты требует полезных пауз. Постоянный поток идей, неделя за неделей, редок. Поэтому: выходите погулять, готовьте ужин. Или оставайтесь за столом, уберите клавиатуру и возьмите ручку (лучше с черными чернилами), вернитесь к блокноту, который является важным спутником экрана, и запишите вот это слово: содержит. Быстро, импульсивно, запишите все, что может или должно содержаться в следующем разделе или главе. Затем приготовьте ужин.

Без какой нелитературной части культуры – кино, телешоу, живописи, песен, – вы не могли бы представить свою жизнь?

С 16 лет моим постоянным источником вдохновения была музыка Баха. В первую очередь фортепиано, а затем все остальное. Как и любая музыка, она столь же абстрактна, сколь конкретна литература, но произведения Баха более абстрактны – как процессы мышления до языка, глубоко человеческие и не говорящие ничего. Я считаю, что в его музыке, я сталкиваюсь с наиболее обнаженным проявлением гениальности. Внутри красоты заключен некий вид веселья и радостного ритма. Те же пьесы, что волновали меня в подростковом возрасте – «Вариации Голдберга», «Хорошо темперированный клавир», волнуют меня и сейчас.

Какой лучший писательский совет вы когда-либо получали?

Когда я жил в Лондоне, в начале моей карьеры, в середине 1970-х годов, я подружился с Филипом Ротом , который проявлял к моей работе отеческий интерес. В то время как многие считали мой стиль диким и странным, он думал, что я недостаточно дик. Однажды он пришел ко мне домой и разбросал по полу рукопись моего первого романа Цементный сад . Он стоял на четвереньках, передвигая главы вокруг себя. Он хотел, чтобы я был смелее, безумнее. Он сказал: «Ты должен писать так, будто твои родители умерли». Мои родители были живы. Я последовал этому совету.

Какой была первая книга, в которую вы влюбились?

В 13 лет я сидел в школьной библиотеке и читал Посредника Л. П. Хартли . 1900 год, летние каникулы. Мальчик Лео, моего возраста, остановился у своего школьного друга в большом доме. Стояла небывалая жара. Лео становится посредником, «почтальоном» в тайном любовном романе. Температура продолжает расти. Достигнет ли она 100 градусов? Приходит номер сатирического журнала «Панч». На обложке Панч вытирает лоб платком. В этот момент, словно в трансе, я пересек библиотеку, где хранились старые, переплетенные в кожу, экземпляры «Панча». Я взял том за 1900 год и перешел к июлю. И там был Панч, вытирающий лоб! Для меня это был переломный момент. Вымысел оказался правдой. Реальность и выдумка могут сливаться. Возможно, именно тогда у меня сформировалось глубоко скрытое решение стать писателем. Много лет спустя я написал роман Искупление , который отчасти был данью уважения, поклоном благодарности «Посреднику».

Последний роман Иэна Макьюэна «Машина, похожая на меня» уже вышел в издательстве «Doubleday».

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ