4 февраля 2019 г., 13:12
2K
7 книг о гендерной динамике отношений в 1950-х, написанных женщинами
Анджела Ридман рекомендует произведения о женщинах в послевоенный период
Некоторые вещи остаются с нами навсегда: то, что мы видели и слышали в детстве, места, в которых мы были, чувства, посетившие нас. Они могут ничего не значить сами по себе, но мы часто воскрешаем их, когда пишем. Будь это описываемый нами цвет, который когда-то был цветом занавесок в нашей комнате, или какой-то персонаж, который ведёт себя как одна из наших нянь — наша жизнь воплощается в нашей работе, даже если мы пишем о совсем других людях.
Я часто возвращаюсь в мыслях к пятидесятым — аномалия в моём случае, потому что я росла в восьмидесятых. Я помню время, когда я ещё даже не умела читать, но уже смотрела фильмы пятидесятых дождливыми вечерами. Мне так нравились женщины в этих фильмах: они, в своих пышных платьях и новеньких перчатках, были словно из другого мира для меня, живущей в северном городке.
Десятилетия спустя, когда я начала писать свой роман (Something Like Breathing), я удивилась, обнаружив, что действие просто должно было происходить в пятидесятых. Это история о двух девочках, живущих на острове, которые борются с двойными стандартами того времени. История должна была происходить в «более невинное время», как его часто зовут, но это ещё не всё. Чем больше я писала, тем сильнее понимала напряженность того периода, скопившуюся между представлениями общества о женщинах и их повседневной жизни.
Я поняла, что не смогла бы быть женщиной в пятидесятых. Я увидела, как женщины протестовали и боролись за перемены. Неожиданно мне показалось ошибочным считать это десятилетие «временем невинности». Когда я писала о женщинах и девочках, живущих в тесном мирке сплочённого сообщества, я поняла, что быть женщиной в пятидесятых было непростой задачей: они должны были жонглировать своими обязанностями по дому, необходимостью прилично выглядеть, и собственными желаниями. Произведения, написанные женщинами, наполнены выражением этого столкновения.
Представляю вам работы некоторых моих любимых писательниц, повествующие о пятидесятых.
Дебютный роман Кейт Аткинсон повествует о Руби Леннокс, девочке из рабочего класса, живущей в Йорке. Перемежающееся флэшбеками из жизней женщин её семьи, отношение к сексу в те дни очевидно с первой же страницы, где рассказчица описывает своё зачатие — событие, происходящее, пока её мать притворяется спящей.
1951 Я существую! Меня зачали под полночный бой часов, что стоят на каминной полке в соседней комнате (через площадку). Часы когда-то принадлежали моей прабабушке Алисе, и их усталый бой отсчитывает мое пришествие в мир. Меня начинают творить с первым ударом и заканчивают с последним, когда отец скатывается с матери и погружается в сон без сновидений.
У женщин не бывает юного воображения. Они рождаются трехтысячелетними.
Шейле Дилени было всего 19, когда она написала эти слова во «Вкусе мёда». Несмотря на то, что изначально задумывался роман, работа стала пьесой, раскрывающей серьёзные социальные проблемы. Классовая принадлежность, дискриминация, расизм и сексуальная ориентация — все эти темы поднимаются в истории о Джо, семнадцатилетней девочке из Солфорда, которую собственная мать выгнала из дома, потому что в её жизни появился новый мужчина. «Я не хочу быть матерью, я не хочу быть женщиной», — говорит беременная Джо. Кухонная драма стала хитом, ставившимся в театрах по всей стране, вопрошающем о позиции послевоенного британского общества.
Летопись жизни Нормы Джин Бейкер; Блондинка из названия появилась в 1948, когда Голливудская актриса сменила имя. Исчезла девушка с русыми волосами, поднимающая боевой дух, улыбаясь с фотографии военного фотографа США, где она работает на фабрике. Она приняла имя Мэрилин Монро, светловолосая марионетка, появившаяся в пятидесятых. Так родилась звезда.
Оутс борется со стандартами женственности эры, этой смертельной смеси миловидности, желанности и идеализации, когда быть красивой, быть женщиной и при этом иметь амбиции — значит быть и любимой, и презираемой. Любить, ненавидеть — эта работа всегда внутри. Это борьба между телом женщины, сердцем, мужским взглядом, силой, невинностью и амбициозностью. Блондинка остаётся великой легендой того времени.
Если мы на минуту забудем о её поэтическом наследии и смерти, то увидим, что один аспект дневников , часто упускаемый из виду — её портрет эпохи. В прозе мы видим проблески повседневной жизни женщины, зажатой между её творческими порывами и осознанием простых ценностей того времени:
Хотя я вряд ли когда-нибудь буду счастлива, сегодня я довольна. Пустой дом, теплая усталость от дня, проведённого за заботами об усах клубники, стакан холодного сладкого молока и небольшая плошка черники в сливках. Теперь я знаю, что люди могут жить без книг, без колледжей.
Читать Дженет Фрейм - всё равно, что попасть в другой мир. Несмотря на то, что большинство рассказов были написаны в пятидесятых, они невероятно далеки от пятидесятых, показанных в фильмах или в американских романах типа Завтрака у Тиффани . Новая Зеландия Фрейм — смесь сказки и жестокой реальности. В неудержимом воображении Фрейм мы найдем семьи, скованные бедностью, жён, не задающих мужьям вопросов, и девочек, которым нельзя ходить на танцы, но которые время от времени оказываются в религиозных учреждениях.
Рассказ «Gorse is Not People» — один из самых сильных в сборнике. В 1956 году его не стали публиковать из-за его «печальности»; он предлагает нам взглянуть изнутри на ожидания общества.«Мне ещё жить свою жизнь», — говорит главная героиня, несмотря на то, что после своего 21 дня рождения она не видит никаких перспектив, кроме замужества.
Захватывающая коллекция рассказов О'Коннор, написанная в 1955, выбирает местом действия Юг, но герои борются со своим окружением. «Ничто не вечно; мир, сударыня, почти весь прогнил», — говорит Том Шифтлет в «Береги чужую жизнь — спасешь свою!» «В прежние времена люди были куда приличнее», — утверждает бабушка в титульном рассказе.
Люди так часто размышляют о разрушении морали, что кажется, будто сам век их убивает — настолько они не видят ничего за пределами своих ограниченных жизней, настолько не готовы к переменам. Цепляясь за понятие «леди», а не «простолюдинка», как будто это способно спасти от убийцы, О'Коннор показывает буржуазию как она есть. Будущее кажется безбожным, но кое-что совершенно ясно. Смотря на снобство и повседневный расизм героев, читатель никогда не подумает, что прошлое, за которое они так цепляются, стоит спасти.
Подзаголовок гласит: «истории о мужчинах и женщинах в любви», что ясно даёт понять — любовь это что угодно, но не пассивное состояние. Герои рассказов вступают в отношения так, словно идут на работу... или на войну. Истории далеки от простой модели счастливой семьи, они задаются вопросом, почему люди женятся, и так ли неправильна измена. Замужние женщины спят со своими бывшими, матери растят детей одни и, в конце концов, понимают, что ошибались, ожидая реализовать себя через мужчину.
В «An Interest in Life» миссис Рафферти разрывается между представлениями о сексе, которые она усвоила в детстве (мы даже можем представить себе, как она слышала их от своей матери), и своими собственными желаниями. «Мужчина не может сдерживаться, но мне стоило вести себя приличнее», — говорит она, обсуждая свою сексуальную жизнь, готовая признать, что была счастлива в постели со своим мужем. Без осуждения, с юмором поданные истории Пейли — осознание того, что отношения между мужчиной и женщиной меняются.
Важная тема