Чему учат нас романы?

Новость о том, что Ким Кардашьян, настоящий делец в юбке, собирается издать книгу, которая целиком состоит из ее селфи в Инстаграмме, вызвала у меня смешанное чувство гнева и отвращения. У книги очень подходящее название – Selfish (игра слов, основанная на сходстве звучания слов “selfie” и “selfish” - эгоистичный). В этом вся Кардашьян, которая продает фотографии, находящиеся в свободном доступе – она берет энный по счету предмет из своей огромной коллекции бесполезных вещей, меняет упаковку, превращает его в товар и выставляет на продажу. Однако в этом конкретном случае произошло кое-что интересное, а именно: даже Кардашьян (или ее команда маркетологов) признали ту культурную роль, которую книги все еще играют в нашем обществе. Фактически она превратила фотографии с экрана монитора в фотографии на страницах книги – «товар» остался прежним, но он был представлен двумя различными способами. Несмотря на потрясающие коммуникационные возможности и еще более потрясающий нарциссизм нашего времени, огромное количество социальных платформ и поклонение брендам, Кардашьян &Co признали то, что многие из нас осознали намного раньше: неослабевающую силу книг.

Из всего огромного разнообразия литературных жанров самым любимым является, вероятно, роман. Роман – это выдуманная история с выдуманными героями, населяющими выдуманный мир, в центре которой находится описание судеб персонажей. Можно сказать, что романы представляют собой более продвинутые версии тех сказок, которые рассказывали наши предки, сидящие тесным кружком у костра. Когда читаешь роман, время словно останавливается, и ты превращаешься в другого человека и чувствуешь то же, что чувствует он. Это крайне субъективные переживания, но ведь и вся жизнь точно такая же. Для прагматиков сразу скажу: проводились специальные исследования, доказавшие, что чтение художественной литературы усиливает способность к эмпатии (сопереживанию). Однако великая литература не может быть сведена лишь к ее практической ценности, представляется маловероятным, что читатели будут жадно глотать книги только за тем, чтобы научится сопереживанию (хотя это и весьма достойная цель).

Погружение в мир романа – полезно и увлекательно (никто бы не читал художественную литературу, если бы это было не так), но иногда романы могут ставить нас в тупик или даже выводить из себя. Как, например, относиться к «исключительному красавцу, со сдержанными движениями, с мягкими темными волосами и как бы пасмурной, но тем более привлекательной осанкой большого тела», элегантному профессору Гумберту Гумберту, анти-герою романа ''Лолита" ? Он ведь влюбился в 12-летнюю девочку. Романы радуют, и они же ранят, а самые лучшие из них похожи, по выражению Франца Кафки, на топоры, способные «разрубить замерзшее озеро внутри нас», и даже после многократных перечитываний не теряют силы своего воздействия на читателя.

То, что люди пишут и читают романы в одиночестве, не означает, что художественная литература приводит к изоляции. Наоборот, художественная литература с неизбежностью является коллективной деятельностью. Романы изображают отдельно взятых людей, которые составляют общество и которые стремятся к высокому чувству сопричастности этому обществу. Когда Ник Каррауэй рассказывает о своих встречах с терзаемым внутренними демонами Джеем Гэтсби, или когда Мерсо равнодушно вспоминает о том, как убил какого-то араба на алжирском побережье, они подталкивают нас, читателей, к тому, чтобы попытаться понять других людей, которые, как и мы сами, полны несовершенств и противоречий. Это стремление к пониманию объясняет, почему романы так часто вырываются за пределы языка, на котором они были написаны, и оказываются в других, далеких странах, где взывают к душам людей с самым разным цветом кожи и историческим прошлым. «Кто из вас понимает», горько вопрошает «невидимка», герой бессмертного романа Ральфа Эллисона, «что я, в конечном итоге, рассказываю и о вас самих?»

Ирония романов состоит в том, что они являются просто приукрашенной выдумкой, но с одной существенной оговоркой. В отличие от других выдумок, романы пытаются докопаться до некой фундаментальной истины, что недоступна для наших новостных лент с хаотичным набором фактов. (Известный афоризм Марка Твена сегодня можно перефразировать как «Ложь, наглая ложь и статусы в Фейсбуке»). Художники (в общем смысле этого слова) уже давно пытаются ответить на вопрос, зачем нужно искусство (вопрос, который, по сути, не имеет ответа). С точки зрения читателя-любителя, целью искусства является заставить нас задуматься и попытаться понять, что значит быть человеком – это вопрос, с которым мы рождаемся, его задают мудрецы, на него отвечают пророки, а писатели-романисты его исследуют.

Даже священные тексты могут принимать форму романа, поскольку рассказывают нам о жизнях людей, бьющихся над вопросами о добре и зле, справедливости и морали. Как и романы, священные тексты вдохновляют людей и вынуждают их напрягать воображение и интерпретировать истории, чтобы понять их загадочный и трансцендентальный смысл. Мы, люди, существуем в историях, а авторы священных книг – рассказчики, которые излагают свои версии всеобщего, используя вполне конкретные приемы и формы: параболы, аллегории, флешбэки, пророчества, завязка и нарастание действия, кульминации и развязки. Я не буду говорить о достоинствах и недостатках Библии короля Якова и Корана, но все-таки замечу, что обе эти книги сами по себе были удивительными литературными проектами своего времени, написанными на прекрасном (и лиричном) английском и арабском соответственно (над Библией работала группа из 47 переводчиков, а Коран, как считается, написал сам Аллах).

(Возражение: некоторые люди понимают священные тексты буквально! Отклоняется. Буквалисты также занимаются интерпретацией, когда они отвергают одни стихи из Библии в пользу других. При этом вслед за университетскими профессорами или членом Верховного Суда США Антонином Скалиа они заявляют, что относятся к тексту объективно и беспристрастно. Полная чепуха. Их интерпретации и то, что текст значит в социальном, политическом и историческом контексте, нередко существенно различаются).

Романы также заставляют задуматься и о анти-религии, то есть о политике. Художественные и политические романы позволяют читателям решать вопрос о том, что возможно для их общества, независимо от того, что думают власть предержащие, истеблишмент, элита или финансовые круги. Лишь немногие художественные формы могут передать весь ужас жизни в тоталитарном обществе под всевидящим оком всемогущего Старшего Брата – так, как делает это роман Оруэлла "1984" (написанный, кстати, в том же самом году, когда Ким Ир Сен основал свое расистское северокорейское государство). Романы Тони Моррисон – это свидетельство ежедневного насилия в жизни афроамериканцев (а также рассказы о безграничной любви). Ее книги заставляют читателя представить себе невозможное – что значит иметь кожу черного цвета. Каково жить в обществе, которое вынесло тебе приговор еще до твоего рождения? В обществе, которое превратило твоих предков в предмет купли-продажи, а твоих родителей отнесло к касте неприкасаемых? И все равно находить в жизни свет и тепло в промежутках между ударами хлыста – каково это?

Ни один шортлист современных литературных премий, включая и Букеровскую, и Нобелевскую, не обходится без имен авторов-выходцев из стран Третьего мира. Писатели из Палестины и Индии, Африки и Латинской Америки с фамилиями, которые с трудом выговаривают члены жюри, входят в список мировой литературной элиты. Герои Салмана Рушди, Чинуа Ачебе, Роберто Боланьо, Арундати Рой и Надин Гордимер ярко описали опыт жизни колоний, через который прошла большая часть человечества – грабеж и разорение земли, принадлежащей другим людям, ради получения доходов; грабеж и разорение, которое оправдывала идеология благотворного влияния. Конрад в романе "Сердце тьмы" (его жестко раскритиковал Ачебе) предельно откровенно писал о пытках и грабежах, которым подвергали целые страны:

“Они были завоевателями, а для этого нужна только грубая сила,– хвастаться ею не приходится, ибо она является случайностью, возникшей как результат слабости других людей. Они захватывали все, что могли захватить, и делали это исключительно ради наживы. То был грабеж, насилие и избиение в широком масштабе, и люди шли на это вслепую, как и подобает тем, что хотят помериться силами с мраком. Завоевание земли – большей частью оно сводится к тому, чтобы отнять землю у людей, которые имеют другой цвет кожи или носы более плоские, чем у нас, – цель не очень-то хорошая, если поближе к ней присмотреться”.

Действительно, неприглядная цель, и последнее предложение и подтекст, который оно несет, добавляют чуточку иронии к приведенному мною отрывку. Постколониальная литература – это особая область, и она рисует сложные человеческие характеры, пытающиеся примирить надежду и ненависть, любовь и похоть, сопротивление колонизации и ее принятие.

И наконец, можно еще кое-что сказать о романе с точки зрения тоталитаризма, идеологии, которая в любых своих формах стремится уничтожить все противостоящее ей. Тоталитаризм пытается полностью стереть из памяти людей их жизненный опыт и при этом с оружием в руках монополизировать право на Истину. "Утопия", слово, придуманное сэром Томасом Мором, означает "место, которого не существует" – и вот почему. Воображение и память, инстинктивное желание извлечь нравственные уроки из жизненного опыта – это те человеческие качества, которые не могут быть уничтожены даже самым жёстким политическим режимом (хотя попытки продолжаются). Красные кхмеры в Камбодже объявили преступлением разговоры о прошлом, а в Исламском государстве сегодня казнят людей, сомневающихся в том, что официально считается абсолютной истиной. Не так давно в коммунистических кругах человек мог заработать ярлык «контрреволюционера», если он не соглашался с официальной версией прошлого. И все равно люди сопротивлялись этим директивам, часто подвергая себя смертельной опасности. Почему? Потому что помнить и излагать собственную версию того что произошло – даже среди хаоса и насилия, – так же естественно, как дышать.

Итак, чему же романы учат нас? Тому, что реальность неоднозначна, что людям свойственно ошибаться и что ими управляют одни и те же инстинкты и чувство самосохранения. Романы показывают, что мы способны и на безнравственные, и героические поступки (даже Ким Кардашьян). Они напоминают нам, что в жизни всегда можно найти что-нибудь смешное, и так как она, по определению, абсурдна, почему бы не продолжать жить, смеясь. Возможно, в гораздо большей степени, чем что-либо другое, романы позволяют нам ускользнуть из темницы нашего сознания, чтобы перевоплотиться в другого человека, и прожить реальную жизнь как роман.

Автор: Омер Азиз (Omer Aziz)
Перевод: two_cats
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ