Курт Воннегут как никогда актуален для науки спустя сто лет после своего рождения

Сатирик от научной фантастики предсказал многие современные этические дилеммы

Выступая перед выпускниками Беннингтон-колледжа 1970 года — через год после публикации своего наиболее успешного романа, «Бойня №5» , — американский прозаик Курт Воннегут обратился к ним своей фирменной шуткой «двойного удара».

«Я был абсолютно уверен в том, что к тому времени, когда мне будет 21, какой-нибудь ученый <...> сделает цветную фотографию всемогущего господа и продаст ее журналу "Популярная механика"», ­ — сказал он. — На самом же деле <...> мы сбросили научную истину на Хиросиму».

Этот утомленный скептицизм по отношению к научным начинаниям проходит через многие из 14 романов и десятков рассказов Воннегута. К 100-летнему дню рождения известного писателя журнал Science поговорил с литературоведами, философами науки и теоретиками политики о посланиях, которые Воннегут оставил научному сообществу, и о том, почему сейчас он, как никогда, актуален.

Наука — это колдовство, которое действует. «Колыбель для кошки»

На протяжении своей карьеры Воннегут писал о гипотетических технологиях, предсказывая не только появление сфер наук, таких, как искусственный интеллект и геоинженерия, но и формы, которые принимает влияние культуры и политики на общество. Этим он поставил мысленные эксперименты и посеял семена современных этических дилемм, говорит Питер-Пол Вербек, философ науки и технологий в Университете Амстердама и председатель Всемирной комиссии по этике научных знаний и технологий ЮНЕСКО. «Писатели-фантасты занимаются философией другими методами».

Будучи философом, Воннегут не был чужд науке. Под давлением своего брата, известного атмосферного химика, в 1940-х годах он изучал биохимию в Университете Корнелла, во время Второй мировой войны отчислившись и вступив в армию. Позднее работал техническим писателем в General Electric и до своей смерти в 2007 г. говорил, что провел больше времени в обществе ученых, чем писателей.

Может быть, поэтому под постоянным скептицизмом Воннегута по отношению к науке всегда скрывалось глубокое восхищение ее потенциалом. К примеру, в романе «Колыбель для кошки» диктатор на пороге смерти призывает людей принять науку вместо религии, потому что «наука — это колдовство, которое действует». Даже в его самых антиутопических повествованиях «можно заметить романтизацию научных стремлений», говорит Дэвид Кёпселл, философ науки и технологий в Техасском университете A&M в городе Колледж-Стейшен.

Курт Воннегут черпал вдохновение в экспериментах по «засеву облаков», проводившихся его братом (в центре) и Ирвингом Ленгмюром (слева) в General Electric в 1940-ых гг. Источник: CHENECTADY MUSEUM; HALL OF ELECTRICAL HISTORY FOUNDATION/CORBIS VIA GETTY IMAGES

Наука не сделала счастливее ни одного человека на Земле «Времетрясение»

Но раз за разом потрясающие открытия и новомодные гаджеты в произведениях Воннегута оборачиваются бедой. Например, изобретение, которое умирающий диктатор в «Колыбели для кошки» называет «колдовством» — это кристаллическое соединение, превращающее воду в лед при комнатной температуре. В романе образцы этого вещества распространяются по всему миру, и после череды случайностей замораживают всю воду на планете, приводя к катастрофе. В рассказе «Эйфо» бизнесмен-оппортунист наживается на странном астрономическом открытии, создав «эйфорияфон», гипнотизирующий людей до безмятежности.

Глубокое недоверие к продуктам современной науки, переходящее из одного произведения Воннегута в другое, отчасти происходит из его собственного травматического опыта, связанного с ними. В 1944 году его мать покончила с собой с помощью передозировки снотворного. Несколько месяцев спустя в Германии, будучи военнопленным, он стал свидетелем бомбардировки Дрездена, унесшей жизни примерно 25 тысяч человек. «Такие дела», как сказал бы Воннегут.

«Я почувствовал отвращение к подобному использованию технологий, на которые так надеялся, и поэтому стал бояться их», — сказал Воннегут в 1980 году в интервью журналисту Роберту Музилю.

Люди — как наши предки, так и мы сами — устроили на планете помойку. «Человек без страны»

Презрение Воннегута распространялось и на разрушение человеком природы, особенно в позднем творчестве, когда начали набирать силу общественные и политические движения в защиту окружающей среды. После выступления на первом Дне Земли в 1970 году, Воннегут значительно переработал предпечатный черновик «Завтрака для чемпионов» , заострив внимание на увеличивающихся экологических проблемах. В том числе он добавил сюжет о вымершей колонии автомобилей, растративших ресурсы своей планеты. Когда весть об этих существах достигла Земли, люди воссоздали их в качестве идолов и впоследствии разрушили уже собственную планету.

«Воннегут заставляет нас представлять различные варианты будущего», — говорит Кристина Джарвис, исследователь творчества Воннегута в Государственном университете Нью-Йорка во Фредонии и автор новой книги «Удачливая грязь и другая фома: путеводитель по экологизму и мировому гражданству Курта Воннегута». «Он хочет не просто предсказать будущее, но предотвратить его», предупреждая об опасности слепого стремления общества к прогрессу.

Кёпселл считает, что «Колыбель для кошки» послужила основой для принципа предосторожности — идеи о том, что общество должно сдержанно применять новые потенциально опасные технологии. Этот принцип был с готовностью принят в Европе применительно к атомной энергии, генетически модифицированным организмам и сохранению экологии. Во многих международных соглашениях по защите окружающей среды этот принцип прямо прописан. Однако в США мнение Воннегута было в большинстве своем проигнорировано, поскольку оно предполагает предосторожность «как помеху инновациям», говорит Шейла Джасанофф, ученый-науковед из Гарвардского университета.

В романах Воннегута есть повторяющийся персонаж — писатель-фантаст Килгор Траут (изображен на рисунке Воннегутом), посредством которого общество оценивается глазами пришельцев и путешественников во времени. Источник: KURT VONNEGUT & ORIGAMI EXPRESS LLC

Добродетельный физик – это физик-гуманист. «Вампитеры, фома и гранфаллоны»

Воннегут призывал самих ученых взять на себя ответственность. Он считал, что моральным может считаться ученый, приверженный гуманизму, - учению, который Воннегут сформулировал как «стараться вести себя прилично, не ожидая награды или наказания после смерти». Он однажды сказал, что физик-гуманист — тот, кто «наблюдает за людьми, слушает их, думает о них, желает им и их планете добра».

Воннегут объяснял, что опасность наступает, когда ученые оказываются настолько поглощенными своей работой, что пренебрегают ответственностью перед людьми и планетой. В качестве примера он приводил Ирвинга Лангмюра, лауреата Нобелевской премии по химии, коллегу своего брата и прототипа аморального физика в «Колыбели для кошки». В сотрудничестве с армией США Лангмюр пытался вызывать ураганы с помощью йодида серебра и сухого льда, не останавливаясь перед тем, что такое вмешательство может усиливать штормы, что, видимо, и случилось в 1947 году. «Лангмюр был абсолютно безразличен к тому, как могут быть использованы открытые им истины», — сказал Мюзилю Воннегут.

Мы — те, кем притворяемся «Матерь Тьма»

Этот страх неоднократно появляется в историях Воннегута, и Джасанофф считает, что «ученые не должны устанавливать этические горизонты своей работы». Она с коллегами выступает за двустороннее «обсуждение между наукой и обществом» и использование социальных ценностей в качестве ориентира при определении направлений научных исследований.

Как говорит Кёпселл, по мере того, как технологии все больше проникают в жизнь общества, а этические вопросы становятся все более сложными, философы и этики все чаще обращаются к писателям-научным фантастам за руководством. «У фантастики есть определенное право заставлять нас задумываться об этих проблемах», добавляет он. «Я рад, что этому есть примеры»

Зак Савитски (Zack Savitsky)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ