5 Между шумов говорящий голос / передоверен самым необъяснимым.

О поэтике Айзенберга писать бессмысленно — об этом написано много (не значит, что достаточно) намного более компетентными людьми. Сравнивая Айзенберга с Сергеем Лейбградом, Дмитрий Кузьмин обобщает:

...традиционная силлабо-тоника, закалённая в горниле конкретизма и концептуализма — ход мысли, привычный в качестве отправной точки для обсуждения поэтики Михаила Айзенберга.

Аналогия с Лейбградом уместна, но скорее в рамках совершенно другого направления — постакмеизма. Сборник Справки и Танцы словно сокращает дистанцию между Айзенбергом и другими поэтами его поколения и хотя бы отчасти схожей (постакмеистической) направленности: Гандельсман, Цветков etc. Проглядываются родственные мотивы, некоторая расфокусированность стиха, стремление к объединению референта и адресата (тотальная рефлексия), также отмеченная Кузьминым любовь к паронимическим аттракциям, инфрарефлексивность (если по Латуру).

Поэзия Айзенберга полна всё тем же мрачным вопрошанием, безнадёжным обращением к себе (внутреннее Я противопоставляется и сопоставляется с постылой реальностью, будто насильно помещённое в её контекст), яркой, слегка угловатой образностью. Последним текстам не характерно остро-беспомощное мировосприятие более ранних произведений: здесь начинают преобладать — с одной стороны — меланхолия, с другой — пророческое начало, взгляд в будущее, опирающийся на горький опыт прошлого, чувство, лучше всего описываемое английским словом apprehension... К сожалению, сегодня мы видим, что опасения Айзенберга более чем оправданны. Для иллюстрации приведу цитату:

Смотри, куда нас время привело —
к невидимой версте и снежной яме,
и в очередь за тем, кто меж тенями
ещё способен отдавать тепло.

Книжка издана добротно, разочаровало лишь то, что почти все стихи в сборнике публиковались ранее в периодике — в частности в четвёртом номере Воздуха за 2011 год. С другой стороны, Айзенберг, поэт, уже успевший стать классиком, вполне заслуживает отдельных изданий своих стихов в книжном формате, — остаётся надеяться, что книга найдёт своего читателя. Эта достаточно доступная, не зацикленная на технике поэзия, вправе рассчитывать на широкую аудиторию. Порой она практически афористична:

Жизнь, которая не была,
в самом деле неизлечима

Добавить здесь нечего.