5 "Мне казалось, что сам я являюсь тем, о чём говорила книга".

Лет пятнадцать назад я уже делала попытку познакомиться с прозой Пруста, но, видимо, всему действительно своё время. Тогда я, не осилив и половины первого тома, совершенно потерялась в хитро выстроенном автором лабиринте образов, чувств и мыслей.
И вот, спустя годы, снова решилась приоткрыть калитку в этот зыбкий мир воспоминаний и ассоциаций, осторожно, с оглядкой шагнула на тропку строки и с радостью обнаружила, что, наконец, доросла до него.

С первых же страниц меня захватила, очаровала, буквально заворожила красота слога Пруста, это изысканное плетение слов, похожее не то на тонкое кружево, не то на унизанную бисером росы паутину, но более всего, пожалуй, на воздушные, необыкновенные рисунки, какие выполняются виртуозом художником единой линией, не отрывая руки, создавая при этом объемный, легко узнаваемый образ. Так и перо автора, следуя за прихотливым течением его мысли, очерчивает перед читателем не только характеры и противоречия отдельных персонажей, но образ целого жизненного пласта, целой эпохи.

Лирический герой не просто впускает нас в собственный разум, он раскрывает самые интимные, самые потаённые свои переживания, не пытаясь при этом приукрасить или оправдать движущие им мотивы, он просто наблюдает. Наблюдает за самим собой в прошлом из некой точки собственного настоящего, бережно проматывает киноленту своей жизни и приглашает читателя присоединиться к просмотру. Он словно существует одновременно в двух временных плоскостях и эта двойственность восприятия, герой тогда и сейчас, создаёт в восприятии читающего странный, но трогательный полупрозрачный образ, похожий на фото с двойной экспозицией, где сквозь облик взрослого, повидавшего жизнь мужчины явственно проглядывает ранимый ребёнок, более всего мечтающий получить от матери поцелуй на ночь.
Что ж, взросление не самый лёгкий процесс, особенно для натуры чувствительной.

Это не сюжетное произведение, но и на знакомую мне литературу потока сознания детище Пруста не похоже. Я назвала бы его литературой психоанализа или, точнее, романом-рефлексией — оригинальным и очень красивым, в литературном смысле, способом авторского самопознания. Способом узнать автора ближе, чем если бы вы общались с ним лично на протяжении долгих лет.
Определённо не то, что я стала бы рекомендовать к прочтению всем и каждому, но, скорее, книга, способная стать своеобразным маячком для определения "своих людей".

Считаю, знакомство наше с мсье Марселем вышло вполне успешным и многообещающим, так что, непременно продолжу чтение цикла. Нам ведь столько ещё нужно друг другу сказать)