2.5

Почему решил прочитать: психоделика, небольшой объём, интересная аннотация
В итоге: стойкое ощущение, что роман переводили не с английского, а с инопланетного. Причем перевели из рук вон. Понятно, что автор пытался добиться парадоксальной образности, но в переводе получился просто набор несвязанных между собой существительных и прилагательных.
По форме – яркий кислотный трип. Если отжать все натужные красивости, останется сюжет буквально на три странички: один молодой шаман из тайного общества Интернесинов попытался убить Бога. Другая ветвь этого тайного общества пыталась ему помешать. У героя не получилось, но за ним идут другие шаманы. Всё.
Первые страниц 20 интересно, потом интерес пропадает, искусственно сконструированные предложения остаются.
Психоделика, как она есть. Возможно, под маркой бы зашло лучше. Жаль, я не употребляю.
Несколько минут размышлял, дать ли Айлетту ещё один шанс, благо все его романы не превышают 100-150 страниц, почитал отзывы, понял, что в других его романах всё то же самое, и решил не продлевать знакомство с этим рейв-автором. Захочется психоделики, я "Generation П" перечитаю.
5(СРЕДНЕ)

Чтобы не быть голословным, несколько цитат:

…эмалевый свет омывал его эктоплазменной инкапсуляцией.

==========

Он думает о великой эпохе, о пропыленной справедливости в пространстве крови, насыщенной кислородом. Он стареет, но заводит часы, как будто его это не задевает. Ночь растет у него во рту.

==========

То, что они прикрутили к кресту — это было всего лишь тело, выбеленное спектральным ожогом и расплывчатыми шрамами. Мой дух высвободился из этого тела и спроецировался вовне, в гипермерное пространство, триангулированное информацией от сотен и сотен шаманов. Когда сталкиваешься с врагом, занимающим такую обширную область, начало его дефиниции отличается от конца. Наши лидеры просто подвесили нас — как белье на просушку.

==========

Первые шаманы — мистики-вероотступники и бунтари — строили соборы-обсерватории и тайные убежища, покрытые иглами собственных позвонков наподобие черных стрелок часов. И все эти праведные смерти, все эти жертвы — ради чего? Прожектор в трехмерной графике высветил только отсутствие.

==========

Кто из нас откажется от максимальной силы, уклонившись от прямого ответа? Громче не обязательно значит глубже. Ты по-прежнему — часть совокупности, где с каждым часом вакуума все больше, а содержания все меньше: здравый смысл — это безумие, песня — это наука, а образ- ничто на пути правой руки. Утомительное повторение порождает восторг, а скука — признак свежести. Но, боюсь, для мозгов это не просто интерлюдия.

==========

Единственное, что дает настоящий покой, — это полное поражение, в котором вы, трусы, никогда не признаетесь: допуск реальности, когда ты принимаешь ее целиком. Отказ помочь — это претензия на то, что у нас есть причины быть благодарными. Мы изобрели справедливость и узнали, как нам ненавистны наши непрекращающиеся страдания. Преступления против человечности.

==========

Да, месть — это самоуничтожение, она всегда нуклеарна. Месть — единственное, что у нас осталось, чтобы сохранить достоинство. Любое великое событие в истории открывает немало заслонок, но и закрывает не меньше. Закрывает ровно столько дорог, сколько и открывает. Равновесие сохраняется при любых условиях. Опасайтесь всего, что не дотягивает до понятия «великий». Разве весна сокрушает зиму?

==========

Людские поля были как старые тряпки, разбросанные по земле, заходящее солнце как будто замерло в восторге, громадная кромка и колесо, огонь, снисходивший по небесам в лиловых кровоподтеках. Перекрестие пространственных зрительных линий оплело континент, гора была словно зеленый город идей и предметов, каменные глубины.

==========

Я был одиночной однокрасочной клеткой, что неслась сквозь пространство, сотканное из первозданной и юной материи, и порождала великие бури. Шквал ультрафиолетовой геометрии пытался сбить меня с курса. Алые с золотом элементы и зыбкая четкость.

==========

Пилообразные стробирующие импульсы профильных пространственных изменений сошлись в кипящую, хаотичную массу квантовой пены. Гиперсерые глубины громыхали накапливающей плотностью того, кто ждал впереди. Он разрешал мне приблизиться. Он еще не сравнял ступени. Поднося к губам собственный яд.

==========

Его рот в обрамлении ресниц был как глаз, что пытается укусить пространство, он был бесконечно, безумно свиреп в своих судорожных конвульсиях, сгустки зла связывались в узлы и растягивались над его бессмысленной трескотней. Скованный собственной силой, подпавший под собственное влияние. Холодная проникающая коррозия — в ночь океанской трагедии. Ничто его не исцелит, никогда. Сердце, разбитое навеки.

==========

Каждая расплавленная слеза у Аликса на щеках — словно короткое замыкание.
— Истина переходит барьер кровь-мозг и остается при этом нетронутой, мальчик.

==========