Рецензии на книги издательства «Команда А»

Книга представляет собой сборник эссе и очерков знаменитого художника Василия Верещагина. Не могу знать, собрано ли здесь все литературное наследие этого автора или даны избранные материалы, поскольку в книге нет предисловия. А хотелось бы узнать, потому что не ясен принцип, по которому данные разрозненные тексты были объединены под одной обложкой. Сборник начинается вполне художественным произведением «Из рассказов крестьянина-охотника» , явно записанного Верещагиным во время одной из своих поездок по России и подвергнутого им художественной обработке, изложенного в максимально приближенной к рассказу структуре, с сохранением диалектной речи и яркой кульминации событий, а заканчивается отрывочными записями многочисленных записных книжек о тибетской миссии в Россию и художнике Гуне. Внутри сборника есть исторические анекдоты, весьма забавные и явно подсмотренные лично автором в его многочисленных военных походах, но… Это все странно, я не вижу никакой логики.
Василий Верещагин не только художник-баталист, написавший знаменитый «Апофеоз войны» и целую серию полотен о русско-турецкой кампании 1877-1878 г., он превосходный мемуарист и рассказчик. Будь моя воля, я бы издала его военные эссе и очерки о путешествиях, снабдив их прекрасными иллюстрациями полотен его же картин и многочисленными графическими работами. Но в сборнике внезапно после описания минирования Дуная и ранения Верещагина идут его сбивчивые воспоминания нескольких встреч с Тургеневым И.С, Эмилем Золя и изобретателем Эдисоном, довольно тусклые и очень сумбурно изложенные.
Наиболее интересная часть мемуаров относится, на мой вкус, к путешествиям по Средней Азии, Киргизии, Восточной Сибири и военных походов с генералом Скобелевым и его отцом.
Нравы таджиков и туркмен поражают. Это был дикий, забитый и чрезвычайно невежественный народ, у которого отсутствовала сколько-нибудь развитая наука, политика, искусство (кроме примитивной бытовой живописи). Действительно, религиозный гнет и гнет владык племени был очень силен и подавлял личность мужчины, а женщины были хуже скота. В описаниях Верещагина есть множество сцен, от которых волосы встанут дыбом: поощрение педофилии, возведение в культ тела мальчиков, невольничьи рынки со всеми безобразными формами насилия. Меня потрясла история о мальчике-плясуне, который назывался «батча». Это жертва педофилии, одна из многочисленных подобных жертв, так как устраиваются смотрины этих батча. Не буду описывать то, что описал Верещагин, но его потрясение этой «культурной» традицией передалось и мне.
Очень яркими являются истории о том, как Верещагин путешествовал в военном обозе на русско-турецкой войне. Описаны не только сражения, мужественные и геройские поступки простых солдат и командования, быт и тяготы походов, военная хитрость русских военачальников, их высокая образованность в военном деле и общая культура. На их фоне тупые турки, вооруженные до зубов английским оружием выглядят просто стадом баранов. В общем, недружественная Англия всегда лезла в Россию, науськивая отсталые народы, и у Верещагина об этом остро и интересно написано.
Невероятно интересные записки о работе фельдъегерской службы в Сибири и о развитии почтового дела. Путешествуя по железной дороге, Верещагин не только писал пейзажи, но и делал путевые заметки, по которым можно изучать историю.
Любителям мемуаров, которые могут простить сумбур составителя сборника, я рекомендую книгу к прочтению.

Гвозди бы делать... Стоп. Буквально позавчера начала с этих слов отзыв на японскую книгу)) Кто бы мог подумать, что японская жена и тургеневская девушка вызовут такие одинаковые ассоциации. Железобетонные.

А ведь Тургенева решила перечитать после Александр Эртель - Волхонская барышня , чтобы проверить, показалось ли мне сходство мужских персонажей или нет. В нежность и бутонистость его женских характеров я не верю со школьной скамьи - всеми этими Одинцовыми, Лизами и Синецкими сваи заколачивать можно.

Другое дело - мужчины. Порывистые, внезапные и задыхающиеся, но в решительный момент куда-то выпадающие - то в обморок, то в кусты, то в оцепенение, близкое к безразличию (не сложилось и ладненько, поеду на воды).

И не подвёл Лаврецкий - типичный тургеневец, вспыхивает, гаснет, ни рыба ни мясо. Гнездо такое недоразумение свить точно не сможет. И да, Илья из "Барышни" сильно похож на Фёдора, с заметной разницей в воспитании. Илья груб, неотёсан, задирист; Лаврецкий всё-таки дворянин, пусть с непростым происхождением (что опять же роднит с Ильей), но получивший достойное образование, умеющий себя вести в обществе. Он благороден, Илья мужиковат. Но я искренне захохотала, когда в романе мелькнула фраза о том, что Лаврецкий в итоге соху освоил, пахать научился, хозяйство поднимал. Вспомнился Илья, таскающий коров буквально на себе и не дающий шанса машинам упростить крестьянский труд. Честно гвооря, я не представляю Лаврецкого с плугом. Разве что как в анекдоте про Толстого:
- Почто барин капусту косит?
- Кто ж их, образованных, разберет?

Что Эртель, что Тургенев не смогли создать образ народника, в которого можно поверить)) Что он возьмет реально соху в руки и пойдет работать в поле, вставать в 4, коров доить, сети смолить, лошадку запрягать, пахать в поте лица своего. Не станет Лаврецкий в такую позу! Хоть тресни.

Вот Лиза могла бы ;) Потому что тургеневская девушка - девушка со стальным хребтом, если ей что в голову ударит, то никто её с дороги не свернет. Что у барышни произошло кошмарного в жизни? Влюбилась в 17 в женатого. Раз и навсегда. Теперь её только поездом переехать можно. Вообще это не очень нормально. Но там хорошая подготовка с детства была, религиозная. На исковерканную идеями греха и покаяния детскую психику запретная любовь легла тяжёлым грузом. И всё-таки девушка выбирает не лёгкий путь - в омут и дело с концами. Только монастырь. В 17. Из-за любви. К тюфячку, что уж скрывать. В монастырь. Железная леди! Эту бы силу да в плуг запрячь. Никаких машин не надо...

В общем я как в школе Тургенева невзлюбила, так похоже с этим чувством и останусь. Я девушка консервативная - мужчина должен быть сильным, а женщина умной. У Тургенева же всё как-то не так и не туда. Впрочем дарит некоторую надежду весёлая молодёжь в доме Калитиных, когда Лаврецкий посетил места своих нелепых любовных недоприключений поздней юности.

Кажется, сэр Артур Конан Дойль немного подрастерял того самого Шерлока Холмса в коротких рассказах. Но вот перед нами снова повесть, и написана она в лучших традициях книг о великом сыщике.

Структурно "Долина страха" повторяет повести "Этюд в багровых тонах" и "Знак четырех". Здесь также двучастная композиция.

Первая часть - собственно расследование. И в "Долине" оно гораздо интереснее, нежели в "Этюде" и в "Знаке". Я бы даже сказала, что оно напоминает скорее детективы Агаты Кристи, чем ранние рассказы Дойля. Шерлок ведет свое расследование параллельно с полицией и находит такие мелкие детали, которые не замечает официальное следствие. Признаться, я тоже не догадалась: там будет очень неожиданный поворот.

Вторая часть - предыстория преступления. Я была в восторге от истории в "Этюде", и мне совсем не понравилась эта часть в "Знаке". Здесь же предыстория - это настоящий рассказ в рассказе! Очень интересно было наблюдать за развитием персонажей, и нас снова ждал очень неожиданный финал.

Кроме того, в этой повести Шерлок вновь столкнется с профессором Мориарти, своим давним противником. Мы помним, что в "Заметках о Шерлоке Холмсе" нам уже рассказали, чем закончилось это противостояние, теперь же мы переносимся к более ранним событиям.

"Долина страха" стала одной из моих самых любимых историй о Шерлоке Холмсе наряду с "Собакой Баскервилей" и "Этюдом в багровых тонах".

По воле случая следующим в проекте перечитывания классики оказался «Рудин». Не сразу: первая мысль была, что этот роман (или таки повесть?) будет слишком простым. Но нет!

Всё время думалось: о чём же роман? О неустроенном (и непристроенном) человеке и поиске себя в мире? О попытке поставить максимально точный диагноз характерного русского психотипа? О русской склонности к бесполезному и непрактичному прекраснодушию? Противопоставление «бытового» мышления и «философского»? Любовная линия, предсказуемая и в целом неинтересная, служит герою обыкновенным поводом почувствовать себя неуместно и раскланяться; само «внезапное осознание» Рудиным своей любви вызывает подозрения, а несогласованность этого чувства с восприятием понятия любви семнадцатилетней Натальи, которой требовалась полная отдача себя чувству (и неизвестно, что пришло бы после того, как оная отдача была бы получена) опять же говорит об отсутствии реалистичности восприятия? Г.А. Бялый в своём послесловии пытается подвести нас к ответу, но как-то уж очень с исторических позиций, придя к выводу о «вольном или невольном просветительстве». Именно к тому, в чём, собственно, и разочаровался Рудин, погибший некоей чуть ли не юнговски предсказуемой смертью.

В конце концов я для себя нашёл ответ в упоении этой самой философичностью. Наш герой – недоучившийся себялюб, воспаривший в своей образованности над малообученной массой. Темы Пигасова понятны, и его рассуждения приемлемы; темы Рудина не совсем ясны, но производят более горнее впечатление, и тем самым более зажигательны. Третьим углом фигуры является Волынцев, который вообще не умеет производить впечатления (но в конце концов женится на Наталье – обстоятельство, которое показалось мне наименее достоверным).

Но Рудин не желает учиться дальше, сидя в своей деревеньке и читая научные тома – он считает себя уже способным на совершение грандиозных и быстрых реформ (какая философия этому учит, уму непостижимо!). Он бы что-то совершил! А будучи столь одарённым, он совершил бы это именно так, как хочет сам. Но он не понимает ни любовь, ни Наталью; найдя патрона для своих вдохновений, он не понимает ни его самого, ни читает нормально выписанные им же книги; поступая на преподавательскую должность, он работает как хочется, хоть и видит, что понимают его «три-четыре мальчика». Почему он не утруждается дочитыванием книг и вовлечением всех слушателей в свои рассуждения? Почему ставит всем высшие баллы, даже не вникая в их возможности? Потому что помимо «коренных преобразований» ничего ему не интересно. «Коренные преобразования», видимо – махание флагом, чтобы все бросились за ним в бой, забыв о «собственном спасении»? Символично, что его последние крики никто не слушал, да и не мог разобрать...

Почему же русское вдохновение не вызывает такого восхищения? Может, настоящие герои тут и вовсе Пигасов или Лежнёв?

Еще один сборник

Сорокалетний собиратель старины не так прост и скучен, как выглядит. Он причастен к преступлению, и чем тщательнее пытается скрыть эту связь, тем больше внутренних демонов его одолевает. Антиквар томится бессонницей, вспоминает молодость и борется с самим собой: в его личной истории есть довольно сумрачные страницы…

Тонкий стилист, Олег Постнов выплетает свои литературоцентричные истории как старинное кружево: в них есть и эстетство, и неочевидные цитаты, и запретные страсти, и мрачноватая ирония.

Этот сборник абсолютно точно можно отнести к таким, которые читаются не залпом и причин этому две!

Первая: здесь приятный, богатый слог и его не хочется быстро пробежать глазами, его хочется тянуть.

Вторая: эти рассказы навевают на множество мыслей и их можно отнести к разряду философских. Читаешь, рассуждаешь, останавливаешься, обдумываешь и снова читаешь.

Да, здесь будет так же как и в любом другом сборнике, один рассказ зацепит больше, второй чуть меньше, но не думаю, что хоть какой-то из них пройдёт совсем мимо.

Этот сборник понравится всем книжным философам, которые привыкли читать между строк, которые любят смаковать красивый текст и много размышлять о вечном. Гарантирую, что вы точно найдете тут такой рассказ, который однажды захочется перечитать!

Рудин, главный герой, чем именем назван роман умен, идеалистичен и страстно относится к своим убеждениям. Он с величайшим энтузиазмом бросается в различные виды деятельности, но не способен довести до конца начатое. И он остается странно оторванным от реальности и, как следствие, неэффективен.... Если так можно выразиться, конечно. Ненужный.... Лишний человек - одним словом.

Сам сюжет романа прост. В провинциальное поместье одной стареющей аристократической вдовы приезжает молодой человек по фамилии Рудин, который с первых же слов поражает всех своим красноречием и умом. Молодая и впечатлительная дочь хозяйки дома предсказуемо влюбляется в него. Но не все обитатели округи принимают его с радушием. Один раздражен, так как в словесном споре проигрывает, другой, чует и видит в нем соперника на расположении молодой особы, а негативное отношение третьего основано на прошлом, когда оба были друзьями. С течением времени Рудин кажется еще более многочисленному кругу не таким достойным восхищения, как раньше и общее мнение уже против него. Это вынуждает его покинуть дом, где он нашел приют. В качестве эпилога мы снова встречаем главного героя, правда изрядно потрепанным жизнью, много лет спустя - все еще идеалистичным, красноречивым, но, как и прежде не нашедшим применения себе, своим талантам. Только, теперь он с грустью осознает свою собственную неудачу, хотя и не может, как и прежде, ее объяснить.

Гамлет и Дон Кихот по крайней мере в упрощенной форме. Рефлексивные бездействия с одной стороны и нерефлексивные действия — с другой. И это кажущееся противоречие формирует фигуру лишнего человека. Если бездействие Гамлета предосудительно, то глубина его мышления — нет. Если мы считаем абсурдной неспособность Дон Кихота видеть реальность такой, какая она есть, мы можем, по крайней мере, восхищаться его благородством духа. А что же Рудин? Как относиться к нему? По крайней мере, он не достоин презрения. В конце концов, человека нельзя судить исключительно на основе того, насколько он эффективен.

Прекрасно написанный небольшой роман. А в передаче красот природы сравниться с Тургеневым некому. Одна фраза «Звезды тихо теплились. Летняя ночь и нежилась и нежила.» чего стоит.

Представьте: молодой врач, только что окончивший курс, попадает в глухой провинциальный городок. Не имея опыта, руководствуясь только теорией, он вынужден стать универсальным доктором: принимать роды с осложнениями, вырывать зубы, проводить ампутации, делать операции, лечить инфекционные и всякие другие заболевания. Никто особо не может помочь, дать совет, молодой специалист рассчитывает только на себя и на библиотеку медицинской литературы. Разные случаи из врачебной практики объединены в сборнике М. Булгакова «Морфий», рассказчик с юмором и самоиронией повествует о своих страхах, сомнениях, удачах и ошибках.
А вот сама повесть «Морфий» трагическая. Доктор, однажды сделавший себе обезболивающий укол морфия, постепенно привыкает к наркотику и уже не может обходиться без него. Показан процесс духовного и физического разрушения человека, страдающего сильнейшей зависимостью, которая приводит к необратимым последствиям.
Примечательно, что произведения сборника автобиографичны. Михаил Афанасьевич имел медицинское образование и большой опыт работы врачом. Был Булгаков и морфинистом.
Однажды, еще работая сельским врачом, после проведенной операции у него был риск заражения дифтерией. Он принял антидифтерийный препарат, но столкнулся с сильнейшей аллергией, которую решил снять с помощью морфия. И так раз за разом пристрастился к инъекциям. В 1918 году он вернулся в Киев, охваченный Гражданской войной, и продолжил и там принимать наркотик. Первая жена Татьяна Лаппа помогла преодолеть ему «недуг».

Привожу цитаты:

Давно уже отмечено умными людьми, что счастье – как здоровье: когда оно налицо, его не замечаешь. Но когда пройдут годы, – как вспоминаешь о счастье, о, как вспоминаешь!
А одиночество - это важные, значительные мысли, это созерцание, спокойствие, мудрость...
"...сидел за письменным столом, стараясь, чтобы двадцатичетырехлетняя моя живость не выскакивала по возможности из профессиональной оболочки эскулапа. Правая моя рука лежала на стетоскопе, как на револьвере."
Все-таки наша медицина — сомнительная наука, должен заметить. Отчего у человека, у которого нет абсолютно никакого заболевания желудка или кишечника (аппенд., напр.), у которого прекрасная печень и почки, у которого кишечник функционирует совершенно нормально, могут ночью сделаться такие боли, что он станет кататься по постели?

Друзья, книга понравилась, стиль писателя мне близок, несмотря на медицинскую терминологию, слог простой и понятный. Что говорить, Булгаков есть Булгаков.