Великая книга. Величайшая. Мне искренне жаль, что я не прочёл её раньше. Столько лет я ходил по музеям, на стольком количестве экскурсий и лекций побывал. И только сейчас мне стало что-то понятно, я впервые начал осознавать, в чём революционность тех или иных картин, что значат все эти бесчисленные архитектурные стили, какие у них хронические рамки. Гомбриху к тому же удивительно понятно и чётко удалось представить историю искусства в качестве логичного эволюционного процесса. Но главное — книга понятная, книгу можно прочесть без страданий. Да, с архитектурными терминами мне пришлось покопаться, словарь приходилось брать в руки довольно часто. Но в остальном книга написана приятным человеческим языком. При этом не чувствуется, что автор объясняет будто для трёхлетних детей, текст выглядит органичным. Отдельное спасибо за иллюстрации, которые действительно есть к каждому из упомянутых произведений. Из сложностей в прочтении могу отметить лишь то, что Гомбрих нередко ссылается на работы, которые были много страниц назад (чтобы читатель мог сравнить, как поменялась техника или сюжет картины/скульптуры) — из-за этого приходится тратить немало времени на то, чтобы найти нужную страницу и репродукцию, что особенно неудобно в электронном формате. Но по итогу я в полном восторге от книги. Не сказал бы, что это прям книга, которую каждый обязательно должен прочесть, но если вас хоть немного интересует искусство и вам хотелось бы наконец начать в нём что-то понимать — это самый лучший вариант из возможных, это по-настоящему Шедевр

Жанна Шампион. Сюзанна Валадон. Легенда Монмартра, первая женщина, принятая во французский союз художников. Её талантом восхищались Анри де Тулуз Лотрек, Огюст Ренуар и даже прослывший женоненавистником Эдгар Дега.

Сюзанна (при рождении Мария-Клементина) Валадон родилась от порочной связи в семье прачки, муж которой был осужден и сослан на каторгу. Дочка, никогда не знавшая родного отца, с матерью, принявшей решение переехать в Париж после рождения ребенка в поисках лучшей жизни, вели крайне скромное существование. С детства Мария-Клементина решила, что не пойдет по стопам матери, не будет у кого-либо в услужении. Однажды, когда ей было 15, девочка относила заказ матери - корзину постиранного белья - в дом богатого господина, который оказался известным художником-постимпрессионистом Пьером Сесилем Пюви де Шаванн. Мэтр заметил ее необычную внешность и предложил ему позировать. Так, Мария-Клементина стала натурщицей. Сюзанна не просто работала моделью, она наблюдала за маститыми художниками и незаметно для них самих училась у них мастерстрву. Живопись интересовала ее с детства - будучи маленькой она воровала уголь и разрисовывала асфальт во дворе. Первым, кто заметил талант Марии-Клементины как художницы был Анри де Тулуз Лотрек. Именно он посоветовал ей сменить имя на Сюзанну - в насмешку ссылаясь на библейскую притчу о Сюзанне и старцах, подтрунивая над Валадон за ее пристрастие позировать пожилым мэтрам. В 18 лет Сюзанна родила мальчика, который через много лет так же стал знаменитым художником Морисом Утрилло.

Её жизнь нельзя назвать простой и гладкой, однако на протяжении всего пути она оставалась верна своей самой главной страсти - живописи. Яркая, неповторимая, дерзкая, бунтарка и революционерка, которая ворвалась в мир мужчин и перевернула представление общества о том, какой должна быть современная женщина.

Не секрет, что я люблю книги о художниках, и эта история попала мне прямо в сердце. По духу она чем-то напомнила мне две моих других любимых книги - "Отверженных" Виктора Гюго и "Жажду жизни" Ирвина Стоуна (художественный роман о Ван Гоге).

О чём: книга британского историка искусства австрийского происхождения о, как можно догадаться, истории искусства. Книга поражает своей системностью — очень просто повествует о переходах в искусстве от первобытности к современности. Помимо этого, книга великолепна с технической точки зрения — без единой опечатки, бумага, цвет, расположение репродукций относительно текста. К сожалению, редко удаётся испытать такое удовольствие просто от материального существования книги

Какой бэкграунд желательно иметь для чтения книги: никакого. Книга написана очень просто — по словам самого Гомбриха в предисловии, книгу он писал с ориентацией на читателей подросткового и юношеского возраста. В общем, не знаю, как там с подростками, но поразить она может и взрослого. Гомбрих сознательно упрощает, что тоже подкупает в процессе чтения. От этого чувствуешь себя своим в мире искусства – без сложных терминов и с отсылкой к собственным чувствам при просмотре репродукций картин или разглядывании изображения статуй, архитектурных строений

Мои однозначные рекомендации – особенно тем, кто, как и я, имеет минимальные знания об искусстве, но очень хочет это изменить

Мой телеграм-канал

Эта книга, изданная специально к 75-летнему юбилею Александра Тителя, не только подарок самому режиссёру, но и зрителям, которые ценят его творчество. Титель яркий представитель «реж оперы», причём в его исполнении это вовсе не ругательное слово, а наоборот, ценная составляющая театрального искусства. В свои спектакли он закладывает смысл, символы, глубину, то или иное решение. Каждый его спектакль, и порой каждое движение в нём, обусловлено конкретной задачей, значением или посылом. Многие его спектакли нужно смотреть зная его творчество, зная опыт режиссёра, ведь есть постановки, которые являются повествованием, и не зная истории музыкального искусства, не зная истории театра МАМТ, где служит режиссёр, это повествование не получится прочесть, увидеть, понять. И, как раз, в этой книге есть пояснение и добавление к его творчеству и режиссёрской работе.

В книге — уникальный материал: мысли и записи режиссёра, сопровождавшие его постановочный процесс, «заметки на полях», которые сегодня являются ценным экспонатом, и которые нужно видеть, нужно читать и прочитать.

Титель, один из немногих, кто сегодня придерживается системы Станиславского по канонам «создателя театральной системы» и не на йотту не отходит от законов сцены и актёрского ремесла. Репетиция для Тителя — важный момент в жизни спектакля, причём не только во время постановочного периода, но и во время жизни спектакля, во время обычных репетиций, где мастер не позволяет превратиться спектаклю в «музейную пуль».

Эта книга открывают частичку внутреннего мира режиссёра, которую не видит ни зритель, ни даже его артисты! И в ней он делится своим богатым опытом оперы.

Книга “Коллекционер” – это собрание автобиографических заметок самого Георгия Дионисовича Костаки, как понятно из названия, коллекционера и по совместительству спасителя русского авангарда.
Его путь собирательства особенно удивителен. Костаки интересовали опальные, забытые художники начала XX века. Обвинение в формализме, универсальное средство уничтожения всплесков индивидуальности, хорошо потерло память современников. Через каких-то 20-30 лет имена Поповой, Кандинского, Малевича, Шагала, Татлина и многих других, кто еще вчера делал революцию в искусстве, были почти полностью забыты в Стране Советов.
Так, переоткрывая непонятную живопись, Георгий Костаки сам оказался в авангарде грядущего мирового интереса к русскому искусству начала XX века.
Все началось в 40-х годах прошлого века, когда Георгий Дионисович Костаки увидел у кого-то в гостях авангардную работу. Он испытал состояние близкое к шоку. Тут надо сказать, что собирать искусство Костаки начал в 30-х годах. Тогда это были «банальные» фарфор, серебро и картины старых голландцев. Для сотрудника греческого посольства, пусть даже и обычного шофера, дело вполне доступное. Но подлинная страсть, ставшая делом жизни, быстро сменила вектор интересов коллекционера. Он вспоминал:

И вот я купил картины авангардистов, принес их домой и повесил рядом с голландцами. И было такое ощущение, что я жил в комнате с зашторенными окнами, а теперь они распахнулись и в них ворвалось солнце.

К концу 70-х годов в коллекции Костаки было уже около 5000 предметов искусства, большую часть из которых составляли представители русского авангарда. Стоимость ее приближалась к 100 млн. долларов.
Когда Георгий Дионисович принял решение эмигрировать с семьей в Грецию, на историческую родину, условием вывоза коллекции из страны стало требование передать половину Третьяковской галерее.

«Коллекционер» — это исповедь, автобиография, воспоминания, монолог человека, поймавшего удачу за хвост и нашедшего страсть всей своей жизни. Книга читается на одном дыхании и полна интересных, порой курьезных случаев из жизни коллекционера. Она рассказывает о Шагале за 15 рублей, о полотне Любови Поповой, использованном как фанера для окна, и о женах, возвращающихся домой без шуб — ведь на пути встретилось очередное сокровище, которое просто нельзя было не купить. Но главное, это история о смелости понять и полюбить отвергнутое, а также о безупречной интуиции.

Отвратительная книжонка, проникнутая ненавистью к целой эпохе нашей страны. Выдающиеся художники, любимые многими, откровенно унижаются на страницах этой с позволения сказать книги. Просто интересно, если автор так ненавидит соцреализм, видимо и СССР , зачем пишет об этой теме? Излить желчь? Тратить деньги на желчь право не стоит.

Чудесная книга для изучения искусства. Лёгкое, увлекательное изложение больших пластов истории искусства. Восхищает то, как автор мастерски пытается объять необъятное. Точно подойдёт для широкого круга читателей. Прекрасно рассказано развитие искусства в плоть до конца 20-го века в параллели с историческими событиями, как неразрывные части единого. Автор упоминает книги/трактаты художников, заслуживающие внимания, что поможет вам больше узнать о истории искусства.

Таку книгу треба читати в паперовому вигляді,  українському перекладі з великими, гарно зробленими репродукціями. Тому що електронний формат забирає половину необхідних вражень. Але все одно книга цікава, проста і тому багато років перевидається. Сподіваюсь колись я придбаю цю книгу з усіма моїми побажаннями і прочитаю її ще раз.

Эту книгу невозможно прочитать один раз. Сначала она воспринимается как фотоальбом с необязательными для прочтения комментариями к изображениям. При первом взгляде от фотографий складывается привычное впечатление российской безнадеги. С ужасом смотришь на молодых девушек в коротких платьях переходящих вброд речку между ржавыми катерами, или на одинокую бабушку в заброшенной деревне. Фотографии людей на фоне черных изб и белых снежных полей у меня лично вызывают близкий к панике вопрос - что они там делают? Они провели всю свою жизнь в этих полудиких деревнях и кроме этого ничего не видели. Думая об этом, представляя себя их месте, можно впасть в тяжелую депрессию. И в этот момент важно не отложить книгу и попытаться побыстрее забыть о ней, а заставить себя не спеша прочитать все что в ней написано. В отличие от фотоальбомов, здесь первично слово, фотографии иллюстрируют текст, а не наоборот.

Автор в некоторых моментах почти достигает уровня Юрия Казакова . Тексты лаконичны, просты и ближе к поэзии чем к прозе. В какой-то момент, прочитав очередной короткий рассказ ты обращаешь внимание на попавшую в кадр деревянную лодку. Небольшая лодка идеальных пропорций и формы, вид которой доставляет эстетическое удовольствие своей законченностью и совершенством, сделана тем самым человеком, за бессмысленность судьбы которого ты так переживал.

Что они делают в этих деревнях 1960 года? Что они там делали целую жизнь? Что они там делали веками и поколениями? К концу книги ответ становится очевидным - они своими трудом славили Бога. Или, если вам не близок религиозный образ мысли, можно сказать - они получали удовольствие от приобщения к источнику вселенской гармонии и красоты. Они в очень простых формах проецировали, воплощали, создавали на земле, что-то прочувствованное ими в надмирных областях и сферах. Тех, кто смог стать частью этого потока перехода красоты с неба на землю, не смущал тяжелый труд в огороде, ношение воды из колодца, заготовка дров на зиму и бездорожье. Они были просто счастливы.

История известного испанского художника Франсиско Гойи, несчастливого в браке с женой Пепой, не очень везучего в своей любви к донье Каэтане Д'Альба, начавшего свой путь в искусстве, копируя творения Веласкеса. Потом он становится портретистом, а после революции во Франции переходит на офорты, высмеивающие аристократию и изображающие нелегкое бремя крестьян. Дорастает до директора Академии художеств и на склоне лет становится совершенно глухим.