Содом и Гоморра

Продолжение цикла "В поисках утраченного времени". Пришло время закончить отдых и добить. В этой книге цикла поймал себя на мысли, что что-то мне все эти сборища аристократов напоминают. А напоминают они салоны Анны Павловны из Войны и мира. Те же громкие титулы, обсуждения за глаза. Тут перемывают косточки Свану из первой книге, который оскуфился и женился на альтушке с сомнительной репутацией. Вспоминают, что он еврей. Здесь главный герой вновь вспоминает бабушку, ушедшую в цикле раньше. Здесь вновь всплывает Альбертина.

Название тут тоже сыграло. Поднимается тема одной признанной в РФ экстремистской организации. В книге главный герой обнаруживает странный интерес барона де Шарлю к жилетнику Жюпьену. В общем аристократия, пока работяги батрачат на заводах, ведёт паразитический образ…

отсутствие издательского консенсуса

четвертый том - последний, опубликованный на момент жизни пруста. уже тогда из-за усиливающейся болезни он принимал меньшее участие в редактуре, потому уже с четвертого и далее тома содержат повторы, ошибки и неувязки. дело осложняется тем, что каждое издательство помещает черновые пассажи в оригинальное издание по своему усмотрению. например, в "галлимаре" от 2016 года нет двухстраничного пассажа со сном героя, в то время как в "le livre de poche" от 1993 года он присутствует. то же касается аудиокниг: они не совпадают с оригинальным текстом. что уж говорить о русских переводах - где в оригинале текст продолжается, в переводе он заканчивается. одним словом, нет универсального издания, по которому все бы дружно могли переводить.

наследие прошлого

первые…

Ах, этот чудный мир Пруста!.. Блестящий мир парижских (и не только) светских салонов, элегантно скучать в которых мне, похоже, не приестся никогда, особенно в теплой компании неповторимого мятущегося Марселя. Не автора - героя.

Словно бабочки по весне, порхаем мы от одной изящной, богато обставленной гостиной-залы к другой, не менее восхитительной. Салоны кузин Германтских (герцогини и принцессы), госпожи де Вердюрен, де Кембремер, Одетты Сван... Салоны литературные, музыкальные, философские... Где всегда можно найти приятный объект для утонченной беседы, объект для насмешки, объект для сплетен, где можно узнать последние новости и свежие слухи, где вам мгновенно, почти не разбираясь, поставят диагноз и сведут с нужными людьми, а с ненужными - рассорят навечно. От громких титулов идет…

На 4 том ушло четыре месяца ( с февраля по май).

Наверняка Пруст был знаком с основами марксизма, так как показывает влияние "общественного бытия" на сознание героя. В предыдущих томах юноша активно рвется в светское общество, попадает в самые снобистские кружки, разочаровывается в аристократии, но все равно аккуратно посещает вечера, балы и чаепития, воображая себя сторонним наблюдателем. Увы, пошлость светской жизни захватывает его целиком. Параллель со Сваном проявляется отчетливее. От великолепия герцогини Германтской герой опускается до пошловатого "кружка" Вердюренов, перенимая все дурные привычки. Он по примеру окружения презирает беднягу Саньета, лавирует между противоположными группками, принимает старых друзей исключительно по расписанию. Пруст несколькими штрихами…

Продолжаю читать цикл и окунаться в высшее общество Франции, которое просто кишит своими пороками и далека от идеала. В этой части автор снова отправляет в курортный город Бальбек подышать морским воздухом, полюбоваться морем (для сведения Бальбек – вымышленный город писателем).

Я думаю название книги уже говорит за себя. Да, здесь будет одной из тем однополая любовь, откроется тайна некоторых представителей знати, это касается и мужчин, и женщин. Возможно стоило бы предполагать, что это было не новостью для общества Франции, но в таких масштабах я, если честно, не ожидала. Кто обходит стороной эту тему, не забываем, что это классика, всё в рамках приличия, но факт остается фактом.

Стоит упомянуть главного героя, его это, к счастью обошло стороной, но очень он переживал за свою подругу.…

«Воспоминание о чувствах – только в нас; чтобы созерцать его, мы должны вернуться в самих себя».

«Красный и круглый шар солнца закатывался в кривом зеркале, столь ненавистном мне когда-то, и, подобно греческому огню, поджигал море на всех стёклах моих книжных шкафов», – о, эти осенние закаты! Осень являет собой время, когда воспоминания нет-нет да всколыхнут тихую гладь повседневности, и тёплые сентябрьские дни, когда окрашенные в златые и багряные оттенки листья тихо шуршат о чём-то своём, превосходно подходят для того, чтобы исполнить ежегодный ритуал: взять в руки очередной прустовский том, где то ли автор, то ли его герой, то ли сам читатель тщится разобраться в том, что же это такое – воспоминания, как к ним вернуться, можно ли это сделать, стоит ли... Аромат боярышника, вкус…

Пруста я ценю за стиль и то, как он исследует механизмы памяти, взаимоотношения человека со временем. Он первым стал копать настолько глубоко, когда никаких научных выкладок на эту тему еще не было. Но этот роман не понравился абсолютно.

Слышала мнение, что все эпизоды романов тщательно отобраны и то, что вспоминает герой-рассказчик о своей жизни, не случайно. Не соглашусь с этим.

К четвертому тому эпопеи Пруст начинает повторяться. "Содом и Гоморра" наполнены описаниями светских вечеров, которые должны показать всю пустоту и скуку высшего общества. Но что-то неразличимо похожее уже было в предыдущих томах, ходы и мысли повторяются. Кажется, что если вырезать занимающий четверть тома вечер у Вердюренов, роман ничего не потеряет. При этом Пруст легко упускает из виду важные сюжетные детали:…

Первые три книги я прочла, по сути, на одном дыхании. Грациозно, трогательно, иронично, тонко - вот как оно было. А четвёртая книга - не то. Совсем не то. Хочу пояснить почему. В моей жизни была девушка, с которой нас связывал длинный роман в письмах. Нет, ничего в итоге физического между нами не было, но с моей стороны это была действительно страсть. И ещё потом было два увлечения. Более кратких: как вспышка. И да, для меня как для девушки, которая вполне себе неплохо влюбляется в мужчин, это всегда оказывалось неожиданно. Чувства эти были очень поэтичны, лишены всякой пошлости. И, видимо, из потребности сохранить возвышенность этих чувств, мы так и оставили их на уровне касания кончиков пальцев. И мне было интересно, как такой сильный поэт как Пруст раскроет эту тему. Страстно?…

Пруст вроде как собирался развивать внутренний мир своего героя, но на минутку отвлёкся и написал точно такой же роман, как предыдущий. В предыдущем, "В сторону Германтов", герой начал свой путь в светских гостиных, в этом же романе он выезжает на лето на побережье, но только чтобы погрузиться в светский мир на выезде. Огромную часть романа занимает осознание героя, что же такое хотел от него Де Шарлю в прошлом романе, затем осознание, что данное свойство присуще многим другим людям вокруг него. Герой, как добропорядочный гражданин, осуждает всё вот это - хотя конечно это смешно, учитывая что сам автор тоже был гомосексуалом. Возможно, афишировать это в то время было не намного безопаснее и разумнее, чем и сейчас. Конечно, если бы тема автора не волновала, он бы не посвятил ей целого…