Жюстина

Эта книга - какой-то невероятный экспириенс, но не для меня. Я провалилась в неё и тут же выскочила наружу. Здесь нет сюжета (формально есть, но он вообще не главное), центральное - ощущения, впечатления, образ. Жаркий южный город, любовь, страсть, восток, эмоции. Похоже на поток сознания, но не в реальном времени, а ретроспективно.

"Пульсирует стрекот цикад в кронах могучих платанов, летнее Средиземное море лежит предо мной и чарует магически синим." Ну вот что ещё добавить? Это завораживающая историю любви четверых, розово-персикового оттенка, в газовых облаках. Как такового, сюжета практически нет - главный герой просто постепенно рассказывает, как познакомился со всеми, совершено не скупясь на описания полутонов быта и окружающего мира. Цвета Греции, если вы хоть раз видели их в своей жизни, так и встают перед глазами. Может быть, язык Даррела покажется вам закрученным и надуманным, но он безупречен. И наградит сполна, если ему отдаться. Пока цельной картины я не вижу, поэтому тороплюсь читать дальше.

Обычно в начале рецензии я пишу пару строк о сюжете. Но тут сюжет как таковой отсутствует. Все хотят быть с нимфоманкой Жюстин - любовные треугольники превращаются в многоугольники. Книга не романтична и не эротична. Поток сознания кружит нас вокруг действующих лиц, размышления вяло текут, изредка перемежаясь хоть какими-то событиями. Герои не раскрываются, они все однотипные, тусклые, без изюминки. Взаимоотношения между ними не держат в напряжении, не вызывают интереса, нет интриги. Язык тоже не понравился - в этом повествовании он выглядит вымученно, нарочито и карикатурно. Атмосфера книги душная, тягучая, неприятная. Я не получила удовольствия от книги: герои отклика во мне не вызвали, размышления автора не впечатлили, сюжет вялый. Понравилась развязка - с претензией на драму, но…

Пишу после прочтения четвертой книги. Циклы я оцениваю гораздо жесче, чем самостоятельные произведения, потому что времени и сил на них тратится больше. Если бы все это было заключено в одну книгу, с вычищением всей откровенно ненужной воды, то может и впечатления были другие. А пока имеем:

Тупенькие экзальтированные женщины, тупенькие мелкие никчемные мужчики. Единственное что здесь красиво это описание Александрии и Египта первой половины 20го века, его природы, жителей, порядков.И третья книга мне почти понравилась, и я уже ожидала что хоть половина этого цикла будет вменяемой, но нет, 4ая часть опять чепуха от главного героя Дарли. И вот это все вообще мимо меня.

Весь сюжет для меня похож на дурацкую любительскую постановку, оперетку с нелепыми сюжетными ходами лишь для того чтоб они…

Почти бессюжетный роман «вглубь», полный рефлексии и попыток остановить время в каждом моменте, сделав его тягучим и ароматным, как глоток дорогого и крепкого алкоголя. Я так и читала эту книгу — днём других авторов, а ближе к ночи, погружалась в мёд Александрийского квартала. В каждом абзаце — афоризм или парадоксальное высказывание, полное тонкой и горькой иронии. О чем эта книга? Очень узкий круг европейцев в египетской Александрии, настолько узкий, что стал почти семейным. Герои книги "перекрестным опылением" уже все "породнились" между собой. Мысли и воспоминания Дарли, от лица которого ведется повествование, полностью заняты женой банкира Нессима - Жюстин. Давнее трагическое событие в её жизни стало центральной болевой точкой её души, и буквально мешает ей жить дальше. И Жюстин…

Давно хотела познакомиться с «Александрийским квартетом» (как тут не захотеть, когда Людмила Личи на своем YouTube-канале с таким воодушевлением рассказывала о нем?). И вот в KillWish выпадает сразу две книги из цикла! «Это, определенно, какой-то знак судьбы», - подумала я и приступила к чтению. И что-то как-то пока что идет все немного трудно…

Про первую книгу цикла говорят, что она самая сложно написанная и запутанная. Пожалуй, соглашусь… Язык трудный. Хотя… Дело даже скорее не в самом языке, а в идеях: когда автор направляет свою мысль в философское русло — читать невозможно, ощущение — будто находишься в трясине болотной. Но и бросить чтение не хочется, есть желание продраться сквозь эту вязкость, чтобы увидеть светлый лучик чисто сюжетной линии. Такие моменты, где есть конкретное…

После Киплинги и Грина еще один английский дипломат-разведчик-писатель в моем списке. Лоренс Даррелл, брат знаменитого анималиста, прославился как мастер остросюжетных детективов. «Александрийский квартет» считается вершиной его мастерства.

Это роман-тетралогия, посвященная Александрии 1920 – 1930-х гг. При чтении этих четырех полноценных романов у меня в голове постоянно всплывала фраза Оруэлла о том, что писатели прежних времен могли писать о людях любого социального положения, но современный автор может написать хороший роман только о писателе романов. В этой книге целых два писателя романов, так что автор отвел душу.

Один из этих писателей высказывает свой замысел: написать книгу, которая реализовала бы современные ему новейшие представления о пространстве-времени. По его убеждению,…

Очарована и вымучена. Редкую книгу в 300 страниц читаю почти две недели. При всей моей очарованности персонажами, язык Лоренса Даррелла не так прост оказался, как я надеялась. Он насыщен и изобилует сравнениями; к концу некоторых небольших предложений я останавливалась, пытаясь вспомнить о чем это мы вообще... Сравнения и метафоры Даррелла сродни набегающим тучам - вот они немного раздвинулись и проступили яркие, прозрачные сценки. Тут я облегченно вздыхала и залпом прочитывала несколько страниц, пока тучи не наползали опять... Много внимания уделено Городу - Александрии, он как полноценный персонаж романа. Но герои, люди намного любопытнее, их судьбы и характеры проступают неспешно, не сразу, по крупицам, да и то, насколько я понимаю, не полностью, потому что впереди еще три романа из…

Когда мне говорят "Александрия", Я вижу бледно-багровый закат над зеленым морем, Мохнатые мигающие звезды, И светло-серые глаза под густыми бровями, Которые я вижу и тогда, Когда не говорят мне "Александрия" Кузмин

Он брат Джеральда Даррелла, и эта подробность, нейтральная в контексте содержания книги, может многое сказать о плотности ассоциативного поля, которое ее окружает. Здесь ничто не существует в отрыве от бывшего прежде. Александрия Кавафиса (которого никто не читал в оригинале, но все говорят о нем с видом знатоков); "Александрийские песни" Кузмина (его, спасибо лекциям Быкова, знаем лучше и любим по-настоящему); первая ассоциация с "Жюстиной" де Сада (не сподвиглась, мне "Жюльетты" хватило), подкрепляется эпиграфами из затейника маркиза ко всем четырем частям "Александрийского…