Истории

Голоса увечных студентов из Vita Nostra сливаются в нестройный хор: "Чему нас учат? Почему нас этому учат? Почему нас именно так этому учат? Нельзя ли нас как-то по-другому этому учить?" Ученики же десятого "И" класса точно знали, чему их учат, - истории. Они даже догадывались, почему их этому учат, - потому что любой уважающий себя человек в современном мире не может обойтись без знания истории, тем более, что этот предмет есть в программе... значит, так надо. Они знали, что их учат именно так - по 6 уроков подряд каждую среду, потому что буква "И" обозначает "историко-юридический класс", т.е. класс с углубленным изучением истории и права. Вопрос "Нельзя ли нас как-то по-другому этому учить?" неоднократно задавался директору лицея, на что директор, багровея и задыхаясь, отвечал: "Вы должны радоваться, что вам достался заслуженный преподаватель, потрясающий педагог с многолетним стажем, сотрудник наипрестижнейшего вуза - Татьяна Фёдоровна, которая тратит на вас своё свободное от основной работы время! А если вас или ваших родителей что-то не устраивает, то вы знаете, где находится выход из лицея!"

Татьяна Фёдоровна, действительно, была во всех смыслах заслуженным, потрясающим и, главное, многолетним... мастодонтом истории. Уже десятое поколение учеников звали её просто Баба Таня. Баба Таня говорила, что помнит Ленина. Мы верили. А чего удивительного, ведь она видела его живьём.

Главной чертой Бабы Тани была её абсолютная непредсказуемость. В конце занятия она давала задание подготовить на следующую среду материал о политике Петра I. Десятый "И" всю неделю готовил материал о политике Петра Первого. И неважно, что весь прошлый год мы изучали политику Петра Первого, свидетельство чего можно найти в тетради за девятый класс. Если вы пролистаете её, вы увидите следующие названия тем: "Правление Петра I", "Пётр Первый и время его правления", "Пётр I: внешняя и внутренняя политика", "Пётр Первый глазами современников", "Революция 1905-07 гг (правда что ли?!)" и "Вопросы на экзамен". И вот подготовленный к занятию 10 "И": у каждого на парте по 3-5 учебников/книг/мемуаров на тему. Баба Таня каравеллой вплывает в класс: "Ну что, 10 "И", готовы рассказать об Иване Грозном? Что за шум?! Повторяйте! Через пять минут приду и проверю." Через полчаса Баба Таня возвращается в класс: "Кто мне расскажет об отмене крепостного права на Руси?" Молчание. "Ладно, если никто из вас не знает никаких теорий о становлении российской государственности, то начнём новую тему... Пишите: "Революция 1905-07 годов".

Шёл пятый урок истории. Мы выживали, как могли. Дима ходил 4 раза в туалет. С сумкой. В туалете Дима пил водку. Алкоголь примирял Диму с действительностью. Дима часто поднимал руку, отвечал невпопад, но с энтузиазмом. Баба Таня хвалила Диму и ставила его в пример другим. Дэн и Стасик курили шмаль в соседнем дворе во время большой перемены. Шмаль примиряла Дэна и Стасика с действительностью. Они часто поднимали руки, но не отвечали, а тупо ржали. Баба Таня ругала Дэна и Стасика и не ставила им палочки, обозначавшие оценки по одной ей известной системе. Девчонки курили ментоловый More в курилке. Сигареты всех нас примиряли с действительностью. Баба Таня морщила нос, мы говорили, что в столовой было сильно накурено. Баба Таня советовала нам в следующий раз брать еду из дома и не ходить в столовую.

Однажды Баба Таня спросила: "Кто командовал Западным фронтом?" Моя соседка по парте подняла руку, встала из-за парты, сказала громко и чётко: "Фрунзе". Баба Таня неопределенно помотала головой. "Есть еще варианты?" Варианты были: Ленин, Сталин, Ремарк (ведь как-то же он написал о Западном фронте) и - на всякий случай - еще раз 15 Фрунзе. Разочарованная Баба Таня застыла у доски: "Как же вам не стыдно, десятый "И"?! Ведь Западным фронтом командовал... ФРУНЗЕ!"

Теперь я знаю, что Западным фронтом командовал Фрунзе. Впрочем, стоп! Минуточку! А чё за война-то была?..

Ко мне тянутся пьяные и нервнобольные. Пухлый седенький старичок с дедморозовскими усами, по августу месяцу в треухе, относился к обеим категориям равно. От него недвусмысленно пахло сивухой, и весь он подёргивался, поёживался, ходил ходуном и подхихикивал с тревогой, словно бы сам над собою посмеивался.

- О! О! Девушка! хи-хи... Давно этой самой не было? А, ну я так и думал, вижу, сидит девушка, книжечку читает... Девушка, хорошая книжечка? Про что? "Вол-ко-дав"...
Потрясённо:
- Господи! Понапишут же! Мне, девушка, чтоб вы знали, эти волкодавы всю жись наизнанку вывернули.
Короче. Вышел я на пенсию, занялся свинками. Ну, там один подсвинок, другой, всё равно же чем-то надо заниматься. Участок - гектар, ёлки, там картошка, там капуста,, там о-бля... виноват. Облепиха. Хи-хи. Не веретёна же точить. А у нас на том берегу волки́. Прям стая. И вот я думаю, а у меня же подсвинки, зимой всё позамерзнет, они реку и перейдут. Волки́. Не подсвинки же, хи-хи. Подсвинки, чо им? Подсвинки - им ничо. Я позвонил другу армейскому, мы вместе служили, он говорит - ай, Лёша, что за проблема волки́, хочешь, волкодава продам? Дёшево. Как полтора подсвинка. А я чо? А я ничо. Хи-хи, я привёз его, вот этого, значит, волкодава, ему каждый день бак каши с фаршем, выбегиваться, на цепь не сажай - его кондрашка хватит. Я взял, наладил привязь, он бегает, когтями стучит, подлаивает... как троллейбус. Однова зимой жена понесла ему кашу с фаршем... считай, фарш с кашей... из подсвинка... а чего, любоваться на него? Подсвинки, чо им? Подсвинки - им ничо... а волкодава нашего нету. Оборвал привязь и убежал. К волкам. На ту сторону. Всё же позамерзло. Глядим с женой, по тем берегом идут табуном волки́, и впереди - наш блудный кобель. С волчицей. И улыбаются.

Но вернулся. На фарш-то с кашей.

Я давай армейскому другу звонить. Служили мы вместе. Ты что, такая-сякая рожа, мне продал, волкодав должен волков давить, а этот - не давит. Вернуться вернулся, но никого он там не давил, на что хошь спорю. Что ты мне продал? Это же не волкодав, а волколюб - дед выразился крепче, определённее, - Друг мой армейский, служили мы вместе, он говорит:
- Лёха! Ты из армии пришёл, что ты первым делом сделал?
- Ну, женился...
- Так чем волкодав хуже тебя? С кем ему вообще - с лягушками? Что за проблема волкодав, хочешь, волкодавшу продам? Дёшево. Как два подсвинка.
А я чо? А мне ничо, - победоносно огляделся дед. - Хи-хи, я привёз её, вот эту, значит, волкодавшу, ей каждый день бак каши с фаршем, выбегиваться, на цепь не сажай - её кондрашка хватит. И вот зимой понесла им супруга моя кашу с фаршем: сбежали! Глядим с женой, по тем берегом идут табуном волки́, и впереди - наш блудный кобель, хи-хи, с волчицей и эта, извиняюсь, сука с волко́м. И улыбаются.

Но вернулись. На фарш-то с кашей. И нащенила она нам волченят полон двор, охохонюшки-и-и...

И мы теперь не что-то где-то! Мы питомник "Броня крепка"! Волчьи гибриды третьего и четвёртого поколения! - дед разошёлся, как на митинге. Вокруг нас медленно, но верно собиралась толпа. - Меня зовут к себе большие люди! Погранвойска приезжали... говорят, дядя Лёша, над экстерьером ещё надо работать, но интеллект, дядя Лёша! Мне бы такой интеллект, я в генералах бы ходил. А эти два сидят и улыбаются. Волколюбы.

К тому времени, как электричка подошла, у деда активно записывали телефон и координаты.

Зимний буккроссинг
Заниматься буккроссингом я начала зимой, что сразу прибавило сложности. Это в Европе запросто оставляют книги в парках на скамейках. А у нас в декабре — какие парки! Какие скамейки?!
Уличная библиотечка на Патриарших занесена снегом, вокруг — сугробы. Рядом коченеет легко одетый Крылов. Надеюсь, моя книжечка не примёрзла там, к этой кормушке.

Еще один малоприятный сюрприз: 90% сведений из интернета — списки полок, где можно оставлять книги, — устарели. Печаль. Облюбуешь местечко, специально приедешь, а напрасно.
Так, я зря потратила время на Ленинку — никакого шкафа для книжного обмена там нет. Об этом мне с радостью сообщили дамы в справочном отделе. И на Центральном телеграфе — тоже. А в книжном магазине «Фаланстер» благодушно сказали: «Специальной стойки у нас уже нет, но у входа стоит большая коробка, и знаете — там иногда кто-то копается!»
Прямо скажу, у меня появились сомнения в том, что книги стоит оставлять в неприспособленных местах. Если только вам не наплевать на их дальнейшую судьбу, а действительно хочется, чтобы они обрели новых читателей.
Поэтому можно приветствовать появление новых безопасных полок, как, например, в метро в фойе «Пушкинской-Тверской». Народ бежит на эскалатор и прихватывает что-нибудь почитать в пути. Причем довольно активно. Моего толстенного Алексея Иванова кому-то надолго хватит.

Конечно, было бы здорово получить обратную связь — сообщение о том, кто и где нашел какую-нибудь мою книжку, и куда её потом в дальнейший путь отправил (если отправил). И я надеюсь, что когда-нибудь это произойдёт!
Но по статистике, а она одинаковая во всех странах, пойманных книг всего ничего — от 5 до 20%. Остальные оседают у новых владельцев (тоже неплохо) или теряются (плохо). Я на минутку приуныла, заглянув на страницу одного отечественного буккроссера и увидев, что тот отпустил около трехсот книг, а сам поймал — всего три(((
Но несмотря ни на что, буккроссинг — захватывающий процесс! И потом, я новенькая — всё только начинается.

Предавали ли Вас когда либо друзья? Или любимые? Уверена, что каждый из нас знает, насколько это тяжело и больно. А меня предал писатель. Человек, которого я искренне любила, уважала, к чьим словам прислушивалась и чьи книги рекомендовала включить в школьную программу. Сергей Васильевич назвал меня нацисткой и фашисткой лишь из-за того, что я не хотела жить в стране, где правит малограмотный убийца и вор.

Мне очень грустно и обидно. Сергей Васильевич, чем я заслужила такое? Вы запретили переводить Ваши книги на украинский язык, Вы сказали, что больше такой страны для Вас нет, Вы написали, что я "ненормальная". Давайте посчитаем дебет-кредит. Вы потеряли одного читателя и, возможно, приобрели сотни почитателей, не умеющих даже читать. С таким же успехом можно убить любящего человека ради жалкой кучки евнухов. Стоит ли это того?

Сергей Васильевич, я покупала Ваши книги, который стоят дороже, чем книги украинских фантастов. При первой же возможности, я отправлю их Вам. Вы сами этого хотели. Я желаю Вам одного: чтоб Ваши дети жили в стране, где президент не отдает приказов по ним стрелять. А я верю, что буду жить в стране, где писатели не защищают мерзавцев. Я не буду больше Вас читать, тем более, Вы сами заметили, что в Украине есть немало талантливых писателей-фантастов. Они заслуживают моей поддержки не меньше, чем Вы.

Друзья, я попрошу Вас не усугублять и не присылать комментарии, которые имеют цель просветить меня в политической сфере. Мое мнение давно сложилось и оно не изменится. Спасибо за понимание.

Главный герой этой книги обладает способностью привязывать к себе людей настолько, что его отсутствие становится для них смертельно опасным. Поэтому он боится контактировать с людьми. Он не позволяет себе быть рядом с любимой женщиной, думая о том, что он не хочет, чтобы она была с ним только из-за "уз". Он хотел, чтобы его просто любили, но при этом не желал ограничивать свободу любимой.

То что чувствовал герой книги довольно близко мне. Или о крайней мере было близко в тот момент, когда я читала. Разве мало в нашем мире людей, которые обладают способностью притягивать и вести за собой массы? И разве мало людей сидят каждый в своей скорлупе, как герой Чехова из рассказа "Человек в футляре"? По-моему, довольно много. Во многом я - одна из таких. Редко пускаю посторонних в жизнь и в душу.

Но человек не может всегда быть один. Одиноким в толпе - да. Но всегда должен быть кто-то, с кем можно поговорить, довериться, получить поддержку и самому поддержать. Иначе его ждет гибель, как и главного героя этой книги. Урок, извлеченный мной из этой книги: любая замкнутость в человеке должна быть дозированной. Одиночество ведет к возвышению над толпой, к гениальности (в случае героя - писательскому таланту), а после - к самоуничтожению.

Я читала эту книгу во второй половине 11-го класса (бог мой, как давно!) И я хорошо помню тот урок физики, когда тонула Алиса. О, я была совершенно уверена, что она не может вот так просто умирать, не должна. Я сидела на последней парте, и чувствовала, что плачу, глядя в свою замусоленную мятую распечатку. А Тамара рассказывала о взрыве на чернобыльской АС.

Я с трудом сдержала слезы, у меня ком стоял в горле и глаза были влажными. Тамара не заметила. Но я явственно представила, как она вдруг заметит, что я плачу и пораженная спросит, в чем дело, а я, сдерживая рыдания, скажу, заикаясь: "Че-че-чернобыльцев жалко!"

Эта мысль разрядила мои душевные мытарства. Хотелось уже не плакать, а смеяться. И Тамара ничего не заметила.

Те, кто смотрел "Ночной дозор" имеют несколько неправильное представление о местах воинской славы Антона Городецкого. Хотя бы потому, что авторы фильма отправили в самом начале Егора не на станцию ВДНХ, а парой остановок дальше - к метро Свиблово.
А на самом деле...

Поезд подъехал к «ВДНХ». Мальчик убрал руку от стекла, вышел на перрон, торопливо зашагал к старому выходу. Девушка осталось.

Егор выскочил в полуоткрытые двери, и пронизывающий холод навалился с новой силой. Волосы, еще мокрые после бассейна — сушилка снова не работала
— мгновенно стали ледяными. Егор надвинул капюшон глубже, не останавливаясь проскочил мимо ларьков, нырнул в переход

Вот подземный переход (сейчас на фотографии следы ремонта - время-то идет)

Егор выскочил из перехода, на миг остановился, глотая холодный воздух. К остановке как раз подкатывал троллейбус. Можно было проехать одну остановку, почти до самого дома...
Медленно, словно внезапно онемели ноги, мальчик пошел к троллейбусу.

Выход из перехода на другой стороне проспекта Мира и вперед, по направлению к дому с красной крышей, мимо гостиницы "Космос", по которой в фильме рассекала Жанна Фриске на красном автомобиле

Правильнее всего сейчас было идти по проспекту, мимо закрытых, но ярко освещенных магазинов, рядом с припоздалыми прохожими, на виду у несущихся машин.
Но Егор свернул в подворотню. Музыка звала туда.

Чуть позже Антон и Ольга ищут Егора

— А вот и след мальчишки, — в голосе Ольги послышалось одобрение. — А и впрямь... хороший потенциал. Пошли, посмотрим, где он живет.
Мы вышли из подворотни, двинулись по тротуару. Двор был большой, окруженный домами со всех сторон. Я тоже чувствовал ауру мальчишки, но очень слабую и спутанную — он тут ходил регулярно.
— Вперед, — командовала Ольга. — Сверни налево. Дальше. Направо.
Постой...
Я остановился перед какой-то улицей, по которой медленно полз трамвай. Из сумрака я так и не выходил.
— В этом доме, — сообщила Ольга. — Вперед. Он там.
Дом был чудовищный. Плоский, высоченный, да вдобавок еще стоящий на каких-то ножках-опорах. При первом взгляде он казался исполинским памятником спичечному коробку. При втором — воплощением болезненной гигантомании.
— В таком доме хорошо убивать, — сказал я. — Или сходить с ума.
— Займемся и тем, и другим, — согласилась Ольга. — Знаешь, у меня в этом большой опыт.

Двор, окруженный домами - справа, улица, по которой ползет трамвай посередине, дом, на крыше которого развертываются дальнейшие события - слева

Во всей красе. Известен в округе как "дом на курьих ножках"

Обычно, когда меня затягивает книга, я читаю вот так: "Ну, посмотрим, что тут у нас... КАК - ПЯТЬ УТРА?!"
Но с этой книгой получилось что-то совершенно странное. о.О
Эта книга меня не затянула. Нет, она просто бесцеремонно влезла в моё сознание и по-хозяйски начала там обустраиваться, безжалостно выкидывая всё, по её мнению, лишнее, и меняя то, что оставалось. Ну, посмотрим, что тут у нас...
Через некоторое время после того, как я начала читать вторую часть, со временем начало что-то происходить. Стоп, я ведь читала медленно. Пропуская через себя каждое слово. Когда я смотрела на часы в последний раз, было - я помню совершенно точно - 22:18. Сейчас на них - 22:24. Тогда почему я чувствую себя так, словно прошло уже как минимум полчаса?
Недоумённо пожав плечами, я снова принялась за чтение. Через несколько десятков страниц вновь посмотрела на часы. Аа... но как же это... 22:32?! Но я же столько... я же не могла успеть всё это прочитать за восемь минут...
Повторюсь, читала я эту книгу медленно. Вдумчиво. Каждую страницу от первой строки до последней.
Я решила себя успокоить и через каждые пять страниц отрываться и смотреть на часы. Но - ага, как же! Страниц через пятьдесят я всё же вспомнила об этом и взглянула на циферблат. И вот тут-то испугалась по-настоящему. На часах - 22:33...

Сегодня утром то и дело поглядывала на время. Часы идут абсолютно нормально, не спеша и не отставая. Значит, с ними всё в порядке? А вчера вечером... что это было?
И весь "прикол" вот в чём. В том отрывке, который я прочитала - если верить часам - за минуту (однако, полсотни страниц!), описывалось, как героиню книги поместили во временное кольцо. То есть для неё день за днём повторялся один и тот же день.
Простите, но я не знаю, что и думать...

Благодаря этому роману, всё то время, что читала, сидела и вспоминала своё студенчество. Прошло вот уже два года, как я отучилась. А до сих пор иногда просыпаюсь из-за снов, на которых я сдаю экзамен, либо вижу своих одногруппниц, часть которых уже особо и не помню. До сих пор я не могу нарадоваться тому, что уже второй год я спокойно отмечаю, простите за каламбур, Новый год, да и вообще любой праздник. Наконец, я не пропускаю День города, потому что раньше у нас обязательно на следующий день был экзамен, и, соответственно, отметить я его не могла, так как надо было готовиться, ложиться спать, чтобы встать бодрой. До сих пор удивляюсь, что вечером после работы я свободна - ну, относительно свободна, конечно - у меня нет домашних заданий, мне не надо ездить по два с половиной часа туда и обратно до университета и до дома, мне не нужно бесконечно готовиться к тяжёлым сессиям, которые длились почти всё лето и весь январь. Мне нужно больше видеть и общаться с одногруппницами - часть которых я вообще терпеть не могла и у нас были натянутые отношения. Все две группы состояли из одних девчонок, соответственно, я за пять лет прочувствовала на себе все "прелести" женского коллектива - всякие скандалы, сплетни, шушканья, зависть, делёжка внимания преподавателей - как в первом классе и ещё куча всяких мелких пакостей.
Сашке Самохиной преподаватели твердили избавиться от агрессии - о-о-о, знали бы они, какие мы все были агрессивные во время учёбы! У нас постоянно было по пять пар, мы проводили в университете с 8:30 и до 17:10, когда 18:30, а, бывало, как на первом курсе, могли уйти и в девять вечера. Некоторые преподаватели любили задерживать после окончания занятия, искренне удивляясь нашему недовольству - "А что ещё Вам делать, как не учиться?". Да, действительно, чем ещё заняться-то! Конечно, мы пришли получать знания, но было физически тяжело заставлять себя сидеть столько времени за партами, зная, что впереди предстоит ещё дорога до дома, стояние в пробках и так далее.
А уж сами пары! Как их вспомню. Под каждого преподавателя приходилось подстраиваться - некоторых невозможно было слушать совершенно - из-за особенностей голоса, самой личности, некоторые предметы просто выводили из себя - было непонятно, зачем на них мы тратили время, когда можно было уделить внимание тому, что могло потом пригодиться на практике.
У нас так же был свой "Портнов" - точнее, наш Портнов была женщиной. И вела она синтаксис - суровый и беспощадный. Этот предмет и манера преподавания "Портнова" доводила до слёз и юношей. На экзамен шли как на каторгу. Хотя, по-моему, на каторгу идти было бы приятнее всё же. До сих пор помню, как на пятом курсе, перед письменным экзаменом по синтаксису, я не могла спать две недели, я сидела в тетрадях, учебниках и пособиях, в прямом смысле рвя на голове волосы от досады. Не столько боялась самого предмета - сколько была у всех боязнь нашей преподавательницы. Её боялись даже коллеги - чего уж говорить о студентах. Она могла порвать зачётку, могла швырануть твои записи, послать по известному адресу, из-за плохого настроения половина группы могла уйти на пересдачу просто так, отчислялись люди даже с пятого курса - причём не такие уж глупые студенты. Страх пересдачи был ужасный настолько, что многие радовались и "тройке" - лишь бы уже отвязаться от этого предмета и больше не видеть "кошмар всей жизни". Я нисколько не преувеличиваю - моя подруга-одногруппница, которая пересдавала синтаксис на каждом курсе по три раза, до сих пор плачет, вспоминая, как мне приходилось заниматься с ней, сколько усилий ей пришлось приложить, чтобы сдать хотя бы на "удовлетворительно"... Но таких Портновых было достаточно. Не говорю, что каждый преподаватель был сволочной - нет, были и те, которых я люблю до сих пор, чьи лекции готова слушать и сейчас, я им безмерно благодарна и вспоминаю самыми добрыми словами.
Но в целом, читая роман, на меня нахлынули негативные эмоции. Поэтому я понимала эмоции героев. Мы шли в университет осознанно - знали, примерно, что нас ждёт, понимали, зачем нам это нужно всё и жили мыслью о том, когда бы, наконец, всё закончилось. И то злились, ругались с преподавателями, проклинали их временами, кляли, на чём свет стоит, наше расписание, занятия, пары... Чего уж говорить про этих детей, которых заставляли делать непонятые ритуалы - как оказалось потом, для прохождения вступительных экзаменов. Которых мучили страхом, которых старались выгнать за рамки возможного и мыслимого, которых пытались переправить под новую функцию - ещё непонятную и неизведанную...
Единственное, чего не понимала - как всё-таки Саша обходилась без друзей. По-моему, в одиночку очень тяжело выжить в нашем мире. Если бы во время учёбы со мной рядом не было бы моих любимых подруг, было бы тяжело вынести всё. Конечно, к концу романа понимаешь, что этим уже не совсем людям что одиночество, что семья - уже не важны, но сам факт... Саша сама как-то настраивала людей против себя, а потом страдала от этого...
В романе внимание отводится студенческому гимну - я не могла не вспомнить наш курс по латинскому языку, который вела преподавательница, полностью погружённая в тему. Было ей на тот момент 72, тётенька иногда забывалась во времени и пространстве, могла дать подряд три раза одну и ту же контрольную работу, а потом удивляться - "Девочки, какой прогресс! Вы так хорошо всё запоминаете! Ловите латинский на ходу!". Никогда мне не забыть, как она заставляла нас забираться на парты и, стоя на шатких столах, ПЕТЬ ГИМН. Она сама стояла, в воздухе водила руками и радостно кричала: "Девочки, какая в вас тяга к знаниям, вы так любите латинский язык, вы такие латиняночки!". До сих пор помню, как я с подругами в кровь искусали губы, чтобы не загоготать - просто надо было слышать, как мы читали на латинском - точнее, лучше этого, как раз, было НЕ СЛЫШАТЬ!
Из курса латинского языка я помню, конечно, уже мало - я и во время учёбы-то не больно приняла этот язык, чего уж говорить спустя столько лет - учили это мы всё в 2008 году. А вот читая роман, вспоминала всякие курьёзные случаи на занятиях по латинскому, вспоминала нашу преподавательницу, которая в 72 года не потеряла вкус к жизни, выглядела очень хорошо, ходила на каблуках, носила шляпки...
Эх, светлое время было, но как же я счастлива, что всё это уже прошло и больше не вернётся! Роман подарил два с половиной дня прекрасного чтения, два с половиной дня воспоминания, в которые уложились пять таких долгих, а, с другой стороны, коротких лет!..

Ну, вот и свершилось)) Я оставила свою первую книгу)) Спасибо, AnnY86 , за то, что своей историей подтолкнула к этому))) Было восхитительно)) Книгу оставила на мероприятии под названием "Книговорот", может, конечно, не по правилам, но все же... Обходила стол в поисках своей литературы и увидела, что женщина берет книгу и обращается к мужу:
-Смотри, как прикольно сделано!
Он посмотрел и отвечает:
-Надо и нам так сделать.-и просит дочь записать адес.
Так приятно, хоть книгу они и не взяли, что подтолкнула людей к этому))))
Книгу все-таки забрали, но кто я так и не увидела)
P.S. мои две книги это "Волкодав. Истовик-камень" и "Вампир Лестат", а я в конце стола в сереневой футболке)))

Читать эту книгу страшно. Всегда. Каждый раз.

...Особенно - в сессию. В летнюю сессию первого, кажется, курса. Хотя, может быть, и второго. Перед очередным экзаменом по очередной математике - была это линейная алгебра, математический анализ или теория функций комплексного переменного - уже не помню.
Читать в четыре-пять утра, когда только-только начинает светать. Потому что спать не можешь - во сне тебе показывает примерно то же, что в книжке, потому что пытаешься в уме доказывать какую-то особо незапоминаемую и непонятную теорему. И постепенно осознаешь, что сам превращаешься в нечто странное, находящееся явно не в том пространстве, где привык, правда, скорее не в слово, а в формулу, и чтобы не превратиться - надо проделать те самые упражнения с геометрическими телами, которые описаны почти в книге, заодно и теорема тогда поймется...

...Понимать, что ты, почти также, как Сашка - можешь думать только о том, что есть, о том, что видишь и слышишь...

...А еще - рассуждать, кем бы были персонажи совсем других историй. Ну, то есть, какими частями речи. Впрочем, началось-то то рассуждение вполне мирно и банально - с того, что у некоторых персонажей фамилии так и просились на роль глаголов, - а вот кончилось - серьезным типологическим диспутом...

Эта книга стала воплощением всего, что я ценю и уважаю в хорошей книге. Она не только интересна по содержанию, но и совершенно великолепна по форме. Точнее, не так.

Знаете, бывают очень интересные, очень захватывающие книги. С классным сюжетом, с яркими персонажами, с неожиданными поворотами событий, с авторскими находками. Про такие книги очень легко и просто рассказать, поделиться, объяснить, почему понравились (может быть, и не понравились).
А бывают книги, которые затягивают, заглатывают, не отпускают потом очень долго, но РАССКАЗАТЬ про них невозможно. Или очень сложно. Особенно людям, которые не живут с тобой одними идеями, не дышат одним воздухом, так сказать. "Vita Nostra" Дяченко для меня стала такой книгой. Я не смогла отложить до утра даже последнюю главу. И я не смогла объяснить сегодня на работе, что же это за книга такая, из-за которой можно не ложиться до 5 перед рабочим днем. Получилось что-то вроде "ну, фантастика... городской жанр...фентези...ну, там про девочку.. про слова...." Очень странное для меня ощущение - не уметь высказать впечатления от прочитанного.
При этом то и дело мелькали для меня аллюзии, угадывающиеся ходы. То мел судьбы померещится, то понедельник, который с субботы, то Хогвартс (хотя вроде бы все в точности до наоборот), то Кафка, то стулья Клюева (это скорее с точки зрения текста)...
Про развязку я стала смутно догадывться после первой главы, к середине все уже более или менее сложилось в четкую картинку. Слова, грамматика жизни (это Хомский из подсознания всплыл - не зря, видать, теорию коммуникации зубрили), переходы-трансформации. Уж не знаю, образование на меня так повлияло, или это образование появилось из-за того, что я такая, но все эти вариации на тему "В начале было Слово" на меня всегда очень сильно действуют. И вызывают, наверное, самые яркие образы. Я внешность персонажей и пейзажи так не представляю, как глокую куздру и брандышмыга)))

Так что книга прочно заняла место в моей голове на полочке "Читать и перечитывать. И советовать единомышленникам"))

В жизни каждого человека есть кто-то, кого он не отпустит, и кто-то, кто не отпустит его. Вам случалось зацикливаться на человеке? Чтобы думать, не спать, чтобы физически плохо, когда его нет рядом? Если нет, то вы - счастливый человек! Мне вот доводилось, да и сейчас это периодически случается. Но, в отличие от героев Дяченко, я могу отвыкнуть. Не быстрый процесс, но действенный. А если бы не могла? Мурашки пробирают от одной мысли об этом...

Была я и человеком, на котором зацикливались. Мой воздыхатель буквально преследовал меня - звонил, писал, умолял, угрожал покончить с собой, если я не отвечу на его чувства. Поначалу эти ухаживания мне льстили, но когда дело приняло серьезный оборот, я испугалась. На мгновение я действительно почувствовала себя кукловодом, ответственным за человека. К счастью, эта история закончилась хорошо - молодой человек вроде как вычеркнул меня из своей жизни и старается жить дальше. Вот только осведомители говорят, что я до сих пор занимаю огромное место в его мыслях и сердце. В то время, как я сама живу счастливо, люблю и любима. А ведь прошло уже два с лишним года.

С тех пор я стараюсь больше думать над тем, что делаю и говорю. Я слежу за тем, как люди относятся ко мне, и если вижу что-то опасное - сразу же пресекаю. Жаль только, что мой мучитель не делает так же. Хотя... разве хотела бы я этого?

В покетбук-издании "Empire V" 2013 года из романа вырезан эпизод с Вавиленом Татарским, главным героем «Generation П». Там про "Газом нас багаче" и "Никола. Один раз не пидарас". Это что-ж получается? Зацензурили нашего гиганта мысли?

Собственно, история.
Раннего Пелевина от «Синего фонаря» до «Generation П» я прочитал в школе в 10-11 классах (1999-2001 г.) Дал почитать одноклассник. Фамилия одноклассника была Вечер. Как и в случае с Сорокиным, это тоже явилось неким базисом, одним из символов юности, и теперь я даже с некоторой гордостью и с благодарностью мьсе Вечеру думаю, что нанизал эти тексты на своё совсем ещё девственное литературное сознание, а не будучи конъюнктурным офисным высиднем.

17 февраля 2001 года во Дворце культуры им. Горького давали гремевший спектакль по «Чапаеву и Пустоте» с Сидихиным, Куценко и Никоненко. Запомнились шутки про балтийский чай (водка с кокаином) и то, как Котовский наставлял на Петьку мазуер, а потом изящно занюхивал через отстёгнутое дуло. После этого я даже тщательно подошёл к выбору обложки покупаемого издания романа и выбрал вот эту, с пыльной бурей пустоты. Уже давно книжка эта канула где-то на конспиративных квартирах буйной юности. А 23 февраля 2001 года я впервые посетил концерт группы Ленинград. Ах, школьные годы чудесные. На память об обоих событиях у меня остались билет и календарик (см. ниже)

А дальше я Пелевина забросил на долгие десять лет, как и многие с недоумением следя за его новыми хентай-обложками и почитывая статьишки веб-критиков о том что «по фотографии видно, что ПВО исписался». Забросил до появления в 2011 году великой русской экранизации «Generation П» Гинзбургом, что сподвигло меня перечитать роман в моднявой чегеваровской обложке. Я обожаю русский кинематограф, потому что его неизменно интересно смотреть, это пока ещё бесформенная масса, и слепить и неё могут пока что что душе угодно. И такие картины как Юрьев день, 977, Дикое поле, Бумажный солдат, Эйфория, Исчезнувшая империя несомненно достойны внимания самой взыскательной публики.

Потом как-то невнятно проглотил «Бэтман-Аполло», и тут вдруг на этой неделе, жарким июньским днём, совершенно бессистемно заглянул в Дом книги, где проходил «день без НДС» - скидка на всё 18%. От такого откровенного дискурсА во мне взыграли все соки гламурА, и я скупил в дешёвых мягких обложках всего нечитанного Пелевина от «ДПП (НН)» до «Снаффа». Теперь мне предстоит всё это разгрести.

Читать ПВО легко, на мой взгляд обложки этих новых покетбуков выполнены идеально соответственно содержанию – яркий но немного бледный фон и один цепляющий символ, буддистски отражённый в двух ипостасях. Романы его – летнее пляжное отпускное чтиво, ненавязчивое, яркое и сладкое. Сурьёзной литературой это трудно назвать, но любому мозгу нужен отдых. И Пелевин даёт его ему вкупе с милыми обаятельными лекциями о том, о сём.

А режиссёр Гинзбург сейчас снимает фильм по «Empire V».

Прихожу я как-то домой и наблюдаю картину - на столе лежит диск с фильмом "Волкодав". Ну все думаю, очередное фуфло нашего кинематографа, но тем не менее название меня привлекло. Посмотрел фильм, вроде как ничего, понравился.
Через годик примерно, узрел на полке книжного магазина книгу. "Вот это да, Волкодав, блин". Без раздумий взял. Прочитал. Елки-палки, да книга интересней фильма. И тут понеслась. Первая, Вторая, Третья и так до конца серии книг "Волкодава".
Вот так вот, фильм привел меня к книге, а книга в свою очередь принесла не мало удовольствия.
Вывод: Иногда и фильмы пользу приносят)

2004 год, мне 14 лет.
У меня длинные волосы, на уроках труда в школе мы с друзьями мастерим деревянные мечи, ходим в секцию стрельбы из лука, ездим на ролевые игры в горы недалеко от Мурманска.
Я увлекаюсь немного мифологией, немного историей и много фэнтэзи. Одна из моих любимых авторов - Мария Семёнова, сумевшая охватить все три эти увлечения в своих книгах. Цикл славянского фэнтэзи "Волкодав", книги про походы викингов, энциклопедия "Мы - славяне", всё прочитано по нескольку раз, особенно первая и третья (лучшие) части про Волкодава.
В них есть всё, что нужно четырнадцатилетнему мне - лёгкий слог, захватывающие приключения, живые персонажи, справедливый главный герой и ненавязчивая мораль.

2018 год, мне 28 лет.
Я живу в Петербурге, большинство увлечений и хобби поменялось, да и причёска уже совсем иная. Я иду на встречу с Марией Семеновой, послушать про ее новые книги, которые я еще не успел прочитать.
Я давно не перечитывал Семёнову, но книги бережно перевезены из Мурманска в Петербург и одна из них, третья часть о Волкодаве, у меня в рюкзаке - хочется получить автограф именно на ней. Мария Васильевна оказывается приятным рассказчиком и в жизни, своеобразная, но простая в общении и очень дружелюбная к своей аудитории. На встрече присутствует удивительно активная фан-группа, представительница которой пришла с целым списком вопросов, ответы записывает в блокнот. За час выступления я слышу, наверное, все спойлеры к новым книгам, но все равно теперь хочется их прочесть.

Своеобразный флешбек - там же на лекции встречаю давнюю подругу из мурманской ролевой тусовки, с которой стреляли из лука, ездили на игры и не виделись примерно с тех же времен. Круг замыкается, а в моей старой зачитанной книжке появляется автограф автора. Всего лишь второй автограф в моей коллекции и первый, который я взял сам. Приятно!

Отсыпайся, затекли пальцы
На курке воспоминаний,
Ствол дрожит и вряд ли прожить,
Исписан я весь именами.
У тебя красивый живот, животное
Во мне проснулось.
Не кончайся, видно на счастье
Мы с тобой все же столкнулись.

И сердце перевернется, знаю, она не вернется,
Любит кого, в стороне какой?
И промелькнет за окном печаль, ангел молча смахнет
С плеча моего, помашет рукой.

Мне бы сделать "Дью" на пиру большом.
Мне-б черпать икру из бадьи ковшом.

Но ты ушла.
В своем оранжевом плаще, ну ты даешь вообще!

Как воды поток утром к тебе спешит
Скомканный листок рванной моей души.

Осторожно, я как мороженое
Растаю на расстоянии...

Замочу белье я и постираю "Тайдом",
Где ж ты, моя милая, птицей прилетай-да.
Я который день без сна у дверей встречаю.
Где жа ты, моя весна? Я скучаю...

Все, кого помню, молча простились, перекрестились,
Это моя тюрьма.
Если бы темной ночью вам сны мои снились.
Вы бы сошли с ума.

Ты уже далеко от меня
И между нами кирпичи и стены,
Улицы, дома и города, и страны
Нашей солнечной системы.

Но это все потом, когда уже заболею ими до всей головой ударенности. Первая встреча на волне раздражения "Дозором" Бекмамбетова. Как можно было так изуродовать книгу! А я еще мужа и детей на премьеру потащила, обещала нечто незабываемое. Нет, никто слова худого не сказал после фильма, попкорн компенсировал малую смотрибельность. Но во взглядах читалось снисходительное: Что поделаешь, читает наша мама идиотские книжки, да мы не за то ее любим.

А песня на титрах забавная, - подумала, - Такая же дурацкая, как кино, но что-то в ней есть. Песня и сыну с дочерью понравилась, да мало ли занятных песенок. Что до кино, предпочтений сына того времени не помню, а дочь неожиданно увлеклась Умой Турман. Для меня и теперь загадка, как мог полюбиться шестилетней крохе кровавый фильм, который большинство взрослых находили излишне жестоким. Но факт, "Убить Билла" стал для моей девочки культовым, а в нишу нашего с ней вечернего просмотра плотно вдвинулась фильмография Умы Турман. Чего я только не видела в то время. Миллион фильмов актрисы на прокатных VHS кассетах.

Как-то сидела в парикмахерской, радио исправно выбрасывало порции музыкальной шелухи, разбавленной дикторским трепом. А потом:

"Я смотрю на тебя, в телевизоре ты, а я на диване. В городе N зима"

- Боже, что это? - Спрашиваю парикмахершу
- "Ума2рман", - отвечает, - Их теперь часто крутят.
- Нет, песня понимаю, а кто поет?
- Так они и называются, которые "Ночной дозор".
Это было до массового вхождения интернета и поисковых систем в жизнь. Если хотел найти какую-то музыку, оставалось ждать, пока по радио услышишь или купить диск.

Я купила. Не сразу. После того, как услышала их "Проститься". Купила и слушала до оскомины. Рок с изрядной доли цыганщины, брутальный совершенно узнаваемый вокал; потрясающая словесная эквилибристика; высшего класса смесь самоиронии с лиризмом. А "Проститься" и теперь лучшая композиция для осени, расставания и зализывания душевных ран.

Читала много раз, но заиметь в бумажном виде решила года четыре назад...
Когда покупала первые две книги из цикла заметила забавную вещь - книги на обложках которых были нарисованы герои позорного фильма "Волкодав" стоили на 50 рублей дешевле книг с другими обложками.
Долго думала и решила таки сэкономить. Подумаешь обложка стрёмная, можно и обернуть чем-то, книга-то хорошая :)

Это моя любимая книга у Марины и Сергея Дяченко. Настолько, что на фестивале фантастики "Роскон" я специально подошла к Марине, чтобы поблагодарить за эту книгу. Хотя обычно не склонна приставать к авторам.
Но вспомнилось сейчас о другом. Благодаря этой книге поняла, что как-то никогда не задумывалась о смысле гимна «Gaudeamus». А ведь там есть очень интересные оттенки, которые кому-то могут показаться и депрессивными. Хотя я всегда воспринимала этот гимн, как воплощение молодой бодрости и жизнелюбия.

Итак, будем веселиться
Пока мы молоды!
После приятной юности,
После тягостной старости
Нас возьмёт земля.

Где те, которые раньше нас
Жили в мире?
Подите на небо,
Перейдите в ад,
Где они уже были.

Жизнь наша коротка,
Скоро она кончится.
Смерть приходит быстро,
Уносит нас безжалостно,
Никому пощады не будет.

Да здравствует университет,
Да здравствуют профессора!
Да здравствует каждый член его,
Да здравствуют все члены,
Да вечно они процветают!

Да здравствуют все девушки,
Ласковые, красивые!
Да здравствуют и женщины,
Нежные, достойные любви,
Добрые, трудолюбивые!

Да здравствует и государство,
И тот, кто им правит!
Да здравствует наш город,
Милость меценатов,
Которая нам здесь покровительствует.

Да исчезнет печаль,
Да погибнут ненавистники наши,
Да погибнет дьявол,
Все враги студентов
И смеющиеся над ними!

(с) С.И. Соболевский

Полностью гимн исполняется довольно редко, что не удивительно, хотя и напрасно.

http://prostopleer.com/tracks/21826161JPA - по ссылке можно прослушать оригинальную версию гимна.

Мой парень давно рассказывал мне об этой серии. Если быть точнее, то на протяжении 2-х лет, Дозоры то и дело всплывали в разговоре. Я слышала о людях с разными уровнями магии. О Сумраке с не понятным количеством слоев. О тех же людях, которые что бы попасть на первый слой, должны поднять свою тень и войти в нее. Все время я отнекивалась от этой серии так как она довольно большая. Да и в свое время фильмы не вызвали во мне никакого восторга. Но в я январе месяце мы кидаем друг другу книжный вызов! Как уже можно догадаться, я просто обязалась читать эту серию. Знаете, совсем не жалею. Книги захватили. Правда первая пошла хуже всех, но начиная с Дневного Дозора, я просто глотала одну за другой. Так что скажу спасибо парню, что подсадил на это чудо.
Кстати, с моей стороны ему было суждено читать всю сагу Сумерки. Вот такая маленькая месть...)

Помните лейтмотив бекмамбетовских "Елок": "Курица или рыба?" Универсальный тест в пространстве фильма. Два варианта, остановившись на одном, отсекаешь от себя другой. И все, как взаправду. Миша или Коля? С одним минутами небо в алмазах и долгие годы в подушку плакать. С другим скука кромешная без проблесков, но на всю жизнь не клятая, не мятая.

Дети или жизнь для себя? Карьера или семья? Собственный дом или путешествия? Тут, кажется, так остро не стоит, бери то и другое - не прогадаешь. Если ресурсов хватит. К примеру: ты прирожденный тайм-менеджер, трудоголик, талантище во многих областях, к тому же, рожден с серебряной (лучше платиновой) ложкой во рту. Коли нет, приходится в чем-то ужиматься, "курица или рыба"?

В социокультурном пространстве свои универсальные тесты. "Любите ли вы Брамса?" Брамса - да, особенно "Венгерские танцы" Саган не очень. Пушкин или Лермонтов? Толстой или Достоевский? Ахматова или Цветаева?

По всему выходило мне любить Цветаеву. Обожаемая старшая сестра ею бредила и у Ивана Ефремова (которым бредила я) в "Лезвии бритвы" есть отрывок, который иначе, чем признанием в любви к Марине Ивановне не назовешь. А вот поди ж ты, не полюбились ее стихи. Проза - да, стихи совсем не мои. Да и ладно, сердцу не прикажешь.

А с Ахматовой так было. Специально читать ее не стремилась. Есть кто-то, кого очень любишь и добавлять ради механического прироста не нужно. Из серебряного века у меня Блок, хватало. Во время педпрактики на последнем курсе училища месяц работала на шестилетках. Тогда предполагалось, что нормой в СССР станет обучение с шести лет, программа начальной школы "один-четыре", повсеместно сменившая "один-три", по которой учились мы, на них была рассчитана.

Не прижилось, семилетние дети теперь мусолят лишний год растянутую под малявок науку, зато родина получила возможность ставить сыновей под ружье сразу со школьной скамьи. Везде свои плюсы. Но в конце восьмидесятых готовились серьезно. Психологические особенности шестилетних детей очень отличаются от того же у семилетних.

Обучаемость и способность усваивать информацию невероятно велика (двое в моем классе даже пятилетними были и вполне себе справлялись). Но способность выдерживать долгое сосредоточение на объекте, усидчивость, социальная мотивация (ориентированность на похвалу педагога, а не на собственно игровой момент) на порядок ниже, чем у семилетних.

И они не просто учились, жили в школе, как в саду. Потому и работа была с семи утра до шести вечера. Трудно, но престижно (одна из первых в столице гимназий). Мне нравилось. И к вечеру, когда всех почти разбирали, выдавались минуты золотого покоя. В одну из таких раскрыла журнал, взятый из принесенной школьниками макулатуры, просто полистать. Там была подборка Гумилева.

Ух ты, дядька какой интересный. Путешественник, герой, о, муж Ахматовой (как-нибудь надо почитать ее), а судьба какая! Барышням свойственно влюбляться в героев, в этого была влюблена еще до того, как первое стихотворение прочла. А после того накрепко. С неделю болела им, потом большая часть стихов из журнала переместилась в память и не то работа, не то новый объект вытеснил Гумилева из души.

А еще, моя мама оформила осенью перед тем годом подписку на журнал "Природа и человек". Это одновременно веселило и злило. Нет бы на "Иностранку", "Новый мир", какую-то чухню нашла! Но с февраля журнал начал приходить и оказался неплох. Как раз к окончанию месяца учительской и началу практики старшей пионервожатой (мы предполагались специалистами широкого профиля). В другой, совсем непрестижной школе.

Институт пионерской организации тогда умирал и это оказалось месяцем синекуры. и курорта после безумного напряжения педпрактики. Так вот, в журнале со смешным названием печатался "Этногенез и биосфера" Льва Гумилева. Не знаю, взялась бы за него или нет, не будучи влюбленной совсем недавно в папу автора. А тут уж Бог велел. И так идеи Льва Николаевича подействовали на неокрепший головной мозг, что до сих пор ими живу.

То есть, знаю, как все в мире устроено. И каковы причины многих следствий. И все такое. А летом того же года, как завершающий аккорд, тогдашний поклонник подарил томик стихов (знал, чем девушке угодить). "Антология русской поэзии", как-то так называлось. И там была Ахматова. И от нее пропала насмерть. Жена одного любимого человека и мать другого, не думаю, что это решающее влияние оказало. Но как-то отыграло, точно.

И всякая любовь после вспыхивала строчками: "Угадаешь ты ее не сразу, жуткую и темную заразу". Сколько бы времени ни прошло. И "муж хлестал меня узорчатым, вдвое сложенным ремнем". Попробовал бы! И "Он любил три вещи на свете: за вечерней пенье, белых павлинов и стертые карты Америки..." Удивляться ли, что десятью годами позже у того писателя, который из самых любимых, читала роман о Николае Гумилеве.

Который как-бы не погиб, спасся при расстреле, а дальше совсем уж фантастика, но такая, которая к душе. "Посмотри в глаза чудовищ" Лазарчука-Успенского. А как иначе? Все в мире связано со всем. И выбор между курицей и рыбой не всегда категорический императив.

Я не рискну писать рецензию на эту книгу.
Никак не рискну.
Но промолчать и не сказать, что читаю ее уже в пятый примерно раз - а все равно нахожу новое, и что, кажется, - я тормоз - только в этот раз осознал ее финал - не могу.
Да, только с пятого раза понял - какой именно Пароль.

ЗЫ. Осторожно, в комментах спойлер.

Когда-то давно, целую вечность и несколько жизней назад (на самом деле, это было в 2014 году), пыталась написать тут 100 плюсов бумажных книг, остановилась на 19, потом почему-то стало не до того. Если честно, даже не помню почему бросила, продолжать сейчас не собиралась, но..
Не назову Лукьяненко любимым автором, Дозор не любимая книга, но почему-то всё равно регулярно перечитываю. Первый прочитала сразу после выхода: тогда почему-то её купила бабушка, мне читать не разрешила (вампиры, тьма, страшно-страшно), что конечно, лишь разожгло мой интерес. Помню, как после очередного перечитывания искала те песни, которые ещё не были знакомы.
Недавно обещала дать почитать подруге, зачем-то открыла сама и зачиталась, наткнулась на свои старые пометки: это странно, почти как диалог с собой прошлым, потому что сейчас я бы на этом месте не остановилась.

20) Бумажные книги могут передать нам привет от нас самих, напомнить о том, какими мы были раньше.

Спасибо ghinzu , которая порекомендовала мне именно слушать эту книгу в исполнении digig'а (Дмитрия Игнатьева).

Я плохо воспринимаю текст на слух. Когда я читаю, то временами останавливаюсь, ещё раз просматриваю глазами предыдущие предложения, отвлекаюсь на собственные мысли, а временами поглощаю текст очень быстро. Всё это невозможно сделать при слушании, так что равномерное изложение аудиокниги мне даётся тяжело. Но в данном случае я воспользовалась советом: читала и слушала одновременно – и это было отличное погружение!

Поначалу сложно было воспринимать диалоги. Когда один и тот же голос, постоянно меняя интонацию и тембр, то фальцетом, то басом изображал всех персонажей – женщин и мужчин, детей и стариков, - это казалось странным и фальшивым. Но чтец был настолько увлечён книгой (он и вправду переживал все события), что все эти интонации вдруг начали нравиться, они зазвучали в голове самостоятельно, и я узнавала почти каждого персонажа "по голосу", даже если имя его ещё не было названо. А голос Гермия Психопомпа я теперь и не представляю иным. :)

К тому же отлично подобрана музыка, так что картины представляются как живые: душная темнота и багровые сполохи у берегов Стикса; веселые солнечные поляны древней Беотии; шумные базары Фив или Трои; грязь, кровь и напряжение битв…

В общем, согласна с ghinzu : эту книгу непременно надо слушать.