Цитаты из книг — Джон Кеннеди Тул

Инцидент напомнил мне о том случае в Парке По, когда белочка, которую я кормила, оказалась крысой и лишь на первый взгляд — вылитой белочкой.

— Я отказываюсь «держать хвост пистолетом». От оптимизма меня тошнит. Это извращение. Со времен грехопадения должный удел человека во вселенной — удел страданий.

— Вот, послушай-ка сюда. Я это пробъявленье в газете кажный день вижу, — сказала миссис Райлли, поднеся газету к самому носу. — «Опрятный, грудолюбивый мужчина…» — « Трудо —любивый». — «Опрятный, трудолюбивый мужчина, надежный, покойного склада…» — « Спокойного склада». Дайте сюда, — рявкнул Игнациус, выхватывая у матери…

— Я все решила. Ты пойдешь и найдешь себе работу. О, что еще за низкую шутку играла с ним сейчас Фортуна? Арест, авария, работа. Когда же, наконец, завершится этот кошмарный цикл?

— Ну вот, ты опять на девочек нападаешь. <...> Если б одна из твоих дочерей была лошадью, а другая — бейсболистом, ты бы ради них из кожи вон лез. — Если б одна была лошадью, а другая бейсболистом, нам же было бы лучше, поверь мне. Они могли бы приносить прибыль.

— Мое единственное желание — заинтересовать своих студентов. Давайте взглянем правде в глаза. Средний студент не интересуется историей кельтской Британии. Я, собственно говоря, — тоже. Именно поэтому, хоть я и признаю это сам, на своих занятиях мне всегда удается ощутить какое-то взаимопонимание.

— Эй, слуш, — сказал Джоунз. — Пока не ушел, скажи-ка мне кой-чё. Как ты думаш, чё надо цветному чуваку, чтоб не бомжить и чтоб заплата не ниже минималой была? — Прошу вас. — Игнациус пошарил под халатом в поисках бордюра, чтобы опереться и встать. — Вы даже представить себе не можете, насколько вы запутались. Ваши…

— О, я ни за что бы не подумал, что с вами может быть так весело. В этом жутком нищенском баре вы были так враждебно настроены. — Существо мое многогранно.

— О, Фортуна, слепая, невнимательная богиня, я пристегнут к твоему колесу, — рыгнул Игнациус. — Не сокрушай меня под своими спицами. Вознеси меня повыше, божество. — Ты чего там бормочешь, дуся? — спросила мать через закрытую дверь.

Из-под кустистых черных усов выпирали пухлые, укоризненно поджатые губы, к уголкам своим постепенно утопавшие в складках, переполненных неодобрением и крошками картофельных чипсов.

— Чтобы начать кампанию, у нас должно пройти большое организационное собрание. — Это будет что-нибудь вроде тусовки? — Да — в некотором смысле. И вместе с тем партия должна выражать ваши цели. — Тогда это, наверное, типа весело. Вы и представить себе не можете, насколько пресные, бесцветные у нас в последнее время партии.

Я сомневаюсь, ведомо ли вам, что Св. Кассиан из Имолы был заколот насмерть стилами собственных студентов. Смерть его, благородная смерть мученика, сделала его святым покровителем учителей.

Твоего типа нет даже в учебниках по психологии. Да ты сходи к доктору Ленни хотя бы ради него. Как только твой случай опишут в психиатрических журналах, его начнут приглашать в Вену читать лекции.

Когда Фортуна откручивает тебя вниз, иди в кино и постарайся получить от жизни всё, что можно. Игнациус уже был готов сказать это самому себе и тут вспомнил, что ходил в кино почти каждый вечер вне зависимости от того, куда крутила его Фортуна.

Экстерьер его служил примером элегантной быдловатости; интерьер представлял собой успешную попытку не впускать деревенщину внутрь.

— Игнациус, что это за дрянь на полу? — То, что вы видите, — это мое мировоззрение. Оно все еще должно быть инкорпорировано в целое, поэтому ступайте осторожнее. — Да еще и ставни все закрыл. Игнациус! На улице еще светло. — Существо мое — не без своих прустианских элементов.

С ее образованием и боэцийским мировоззрением она весьма стоически и фаталистично отнесется к любым сексуальным бестактностям и ляпсусам, которые он может совершить.

— Некоторые исторические персонажи такие скучные. — И не говорите, — согласился Тальк, готовый участвовать в любых кампаниях против фигур английской истории, столько лет уже терзавших все его существование. Головная боль начиналась уже от того, что приходилось всех помнить.

Великая Цепь Бытия лопнула подобно множеству канцелярских скрепок, нанизываемых одна на другую каким-нибудь слюнявым идиотом; смерть, разруха, анархия, прогресс, честолюбие и самоусовершенствование — вот чему суждено было стать новым роком Пьера. Причем, роком прежестоким: теперь ему пришлось столкнуться с извращением…

Некоторые наряды, отмечал Игнациус, достаточно новы и дороги, чтобы должным образом считаться преступлением против вкуса и пристойности. Владение чем угодно новым или дорогим лишь отражает нехватку у данного лица теологии и геометрии; и даже может накинуть тень сомнения на душу человеческую.