Патриарх латиноамериканской литературы – и писатель нашего времени

Автор: Марчела Вальдес

– Не хотите ли сесть на террасе? – предложил мне Марио Варгас Льоса , указывая на французские, от пола до потолка окна библиотеки, за которыми сиял солнечный сентябрьский полдень. Варгас Льоса стал единственным перуанцем, выигравшим Нобелевскую премию. Теперь он живет в восьмиспальном особняке на окраине Мадрида, в районе Пуэрта-де-Йерро. Когда я приехала, дворецкий в белом пиджаке провел меня через гигантский, в два этажа высотой холл, вымощенный черно-белыми плитами, в библиотеку, заставленную книжными шкафами темного дерева. Серебряные блюда с шоколадом и сигаретами, рядом – хрустальная пепельница. Этот роскошный дом как нельзя лучше подходит для гиганта, который ознаменовал собой золотой век латиноамериканской литературы, для писателя-политика. Но он не принадлежит Варгасу Льосе. В библиотеке, над камином, висит портрет его истинной владелицы – Исабель Прейслер в пунцовом платье.

Прейслер родилась на Филиппинах, но с 16 лет жила в Испании. Она построила этот дом вместе со своим третьим мужем, бывшим министром экономики и финансов Мигелем Бойером, который умер в 2014 году. Папараци часто поджидают у его ворот. Сейчас Прейслер 67 лет; ее имя не сходит со страниц испаноязычных газет начиная с 1971 года – с тех пор, как она вышла замуж за поп-звезду Хулио Иглесиаса. Ее вторым мужем стал испанский маркиз. Странно думать, что теперь в углу библиотеки, среди старинных изданий Бойера по науке и математике, стоит письменный стол Варгаса Льосы с аккуратными стопками книг и бюстиком Оноре де Бальзака. Прежде он занимал квартиру в целый этаж в историческом центре Мадрида, в шаге от Королевского театра, где улицы узки, словно траншеи. Но в 2015 году писатель бросил свою 70-летнюю жену ради Исабель Прейслер. Следуя за ним на террасу, я спрашивала себя, есть ли частичная заслуга Прейслер в том, что он живет в такой роскоши?

Мы расположились под тентом на белоснежных диванах, с видом на бирюзовый бассейн. Мне подали кофе в изысканной чашечке из розового фарфора. Пока мы беседовали, солнце просвечивало сквозь живую изгородь из близко посаженных деревьев, за которой скрывалась улица, его лучи скользили по высоким каменным стенам и по гравию автомобильной дорожки, отчего сад казался парком. Мы проговорили на испанском более 2 часов: об испанском литературном агенте Кармен Балселлс и о модернисте Уильяме Фолкнере из штата Миссисипи, о сериалах «Викинги» и «Прослушка». Большую часть разговора Варгас Льоса был крайне сдержан. Он едва притрагивался к стакану с водой и редко жестикулировал, хотя разговаривал с улыбкой и почти каждое предложение заканчивал смехом. Он был под стать своему жилищу: крепость за стенами великосветских манер. «Он может казаться чрезвычайно сухим и церемонным, у него очень развиты эти качества, – говорила Мари Арана, перуанско-американская писательница, бывший редактор книжного раздела газеты "Вашингтон Пост". – Люди, наделенные колоссальным обаянием, обычно надевают маску вежливости, чтобы произвести серьезное впечатление».

В марте Варгасу Льосе исполняется 82 года. Когда-то он был похож на кареглазого Джона Траволту: полные губы, решительный подбородок, густые темные волосы… Волосы поседели, а безупречные манеры и невероятное самообладание остались прежними. В течение почти всей своей жизни он пишет каждое утро. За 55 лет он написал 59 книг, среди них – несколько настоящих шедевров прошедшего полувека: «Город и Псы», «Разговор в «Соборе», «Тетушка Хулия и писака», «Праздник Козла». «Если бы я не писал, – признался он журналу "Париж Ревью" в 1990 году, – я бы наверняка застрелился». На этой неделе у Варгаса Льосы выходят сразу три книги: английский перевод романа «Соседство» (“The Neighborhood”) и сборник политических эссе «Сабли и утопии» (“Sabers and Utopias”), а также новая книга в Испании «Зов племени» (“The Call of the Tribe”), которая еще не переведена на английский. Это краткая история классической либеральной мысли за 3 века, от Адама Смита до Жан-Франсуа Ревеля. В каком-то смысле это и духовная автобиография.

Писательство всегда служило Варгасу Льосе оружием против отчаяния и деспотизма, и «Зов племени» является своеобразной попыткой противостоять волнам национализма и популизма, захлестнувшим мир. Он – защитник свободы личности и демократии в Латинской Америке. Благодаря своим нападкам на власть имущих и приверженцев авторитарного строя он нажил себе много врагов как среди социалистов, так и среди консерваторов. По его словам, превыше всего он ценит в человеке цельность: «Последовательность в убеждениях, словах и поступках». Из-за этого принципа ему не раз приходилось сжигать за собой мосты – но именно он и обеспечил ему мировую известность.

До 10 лет жизнь Варгаса Льосы протекала в баловстве и неге. Он жил с родственниками своей матери, в семье среднего достатка. Род Льоса восходит к первым испанским колонизаторам. На его проделки в семье смотрели сквозь пальцы – а он то прятался в кронах деревьев и подглядывал за женщинами, то внезапно приводил домой всех своих одноклассников – выпить чаю. С детства ему твердили, что его папа – в раю, и каждый вечер перед сном он целовал его фотографию. На самом деле, Эрнесто Варгас был жив, но он бросил Дору Льоса за пару месяцев до рождения Марио. А в 1946 году они внезапно сошлись и переехали в Лиму, забрав с собой малыша Марио.

«После переезда мне было очень одиноко, я был оторван от своих близких… Меня спасало только чтение», – рассказывал Варгас Льоса. Он с головой окунался в романы Александра Дюма, Виктора Гюго, Чарльза Диккенса, Оноре де Бальзака и мечтал о жизни, полной приключений. «Чтение было чудесным способом отвлечься от того кошмара, в который превратилась моя жизнь».

«Когда отец избивал меня, – пишет Варгас Льоса в мемуарах "Рыба в воде" (1993), – я срывался на него в ответ, а потом меня охватывал ужас, и я чуть ли не на коленях молил его о прощении. Но это его не останавливало. Он продолжал колотить меня, орал и угрожал отправить меня служить рядовым в армию, как только я стану совершеннолетним – там-то мне вправят мозги. Наконец он запирал меня в детской, и я рыдал всю ночь напролет – но не от побоев, а от бессильной ярости и отвращения к самому себе за то, что я так боялся отца, так лебезил перед ним».

Убежищем от домашней тирании для Марио стала литература: поэзия и художественная проза. Более того, чтением он бросал отцу вызов. «Литература казалась ему крайне опасной, – сказал мне Варгас Льоса в саду, развеяв смехом рой болезненных воспоминаний. – Он считал, что писательство – визитная карточка неудачника, который катится по наклонной и кончит тем, что сдохнет от голода». Эрнесто утверждал, что романы пишут только гомосексуалисты да вечно пьяная богема. Он был помешан на идее сделать из сына настоящего мужчину – едва мальчику исполнилось 14, как его отправили в Военную академию Леонсио Прадо. «Военщина была лучшим противоядием от писательства и прочих "маргинальных", на его взгляд, занятий – так я и попал в Леонсио Прадо, – Варгас Льоса посмеивается над таким противоречием. – А, с другой стороны, тем самым он подбросил мне тему для первого романа!»

И поныне «Город и псы» (1963) поражает сценами дедовщины и морального разложения среди кадетов. Варгас Льоса без утайки пишет о таких вещах, как групповое изнасилование новобранца, оральный секс за бутылку спиртного, избиение солдат офицерами и убийство паренька по кличке «Раб», которого подвергли изощренному унижению после того, как он нарушил правило – попросил о прощении с руками, сжатыми в кулаки. Роман вызвал такую ярость со стороны руководства академии, что 1000 экземпляров книги церемониально сожгли на плацу. Впрочем, жюри знаменитой испанской премии Библиотеки Бреве провозгласило его «лучшим романом на испанском языке за последние 30 лет». «Город и псы» стал одной из первых звезд Латиноамериканского бума (прочих крупных авторов этого движения, таких как Габриэль Гарсиа Маркес, Хулио Кортасар, Карлос Фуэнтес, Хосе Доносо, Хуан Рульфо, Мигель Анхель Астуриас и Гильермо Кабрера Инфанте – уже нет в живых).

Но шедевром Варгаса Льосы остается роман «Разговор в "Соборе"» (1969). При его написании Варгас Льоса использовал модернистские приемы в духе Фолкнера и Бальзака – с помощью этой техники ему удалось изобразить грандиозную историческую панораму. Структура романа развивается по спирали, но начало берет в одной точке – это точкой становится внезапная встреча в Лиме 60-х между Сантьяго Завала, 30-летним репортером, которого выгнали из собственной знатной семьи, и Амбросио, его бывшим семейным водителем. Они сталкиваются на пруду, где Амбросио подрабатывает тем, что убивает собак. Далее они напиваются в кабаке под вывеской «Собор», и из их пьяной беседы вырастает истерзанный образ Перу под диктатурой генерала Мануэля Одриа, которая тянется уже 8 лет. Моральный распад не щадит никого: от грызущихся между собой студентов-диссидентов до трусливых СМИ и богатых дам, погрязших в сплетнях и пьянстве.

Возмутительно, что этот роман так и не стал популярен в США, а его английский перевод местами кажется натянутым. Грегори Рабасса – чей изумительный перевод «Ста лет одиночества» Маркеса стал в Америке бестселлером – спотыкается о сложный слог Варгаса Льосы, у которого изысканная речь то и дело сменяется грубым жаргоном. Безусловно, «Разговор в «Соборе» тяжело читать на любом языке – эта книга предназначена для поклонников Фолкнера, Пруста и Боланьо. Но ошибки Рабассы в результате разрушили его мрачную атмосферу и сбили захватывающий темп. Перуанско-американский романист Даниэль Аларкон признался мне, что убрал перевод Рабассы с глаз долой в ту же секунду, как увидел, что кличка Flaco переведена как «Моща». «Можно было написать "Эй, Доходяга" или просто оставить Flaco как есть, – говорит он, – но "Эй, Моща"? Так никто не говорит. Я никогда такого не слышал, хотя говорю на английском с 3 лет».

Почему книги Маркеса заняли почетное место на книжных полках американцев и даже вошли в учебную программу, а несомненные шедевры Варгаса Льосы остались в тени? Просто Варгаса Льосу читать намного труднее, чем Маркеса. Он не миндальничает с читателем, в его книгах гораздо больше грязи и непристойностей, они злее. «Сто лет одиночества» по сравнению с «Разговором в "Соборе"» выглядит открыткой с милыми поздравлениями. Только заикнитесь о том, чтобы ввести Варгаса Льосу в учебную программу – и вы можете вылететь с работы. К тому же он выпустил столько романов – общим числом 18, – что его истинные шедевры теряются среди менее значительных произведений. Его также подвела и пресловутая сдержанность. Габо (Габриэль Гарсиа Маркес) был не только потрясающим писателем – он также умел выступать на публике. Когда-то ему довелось работать в рекламе, поэтому он виртуозно привлекал иностранных читателей карибской экзотикой. Когда в 1970 году у писателей испортились отношения, большинство интеллектуалов взяло сторону Маркеса.

Тем не менее, Варгас Льоса пишет более смело, более размашисто. Маркес примкнул к Фиделю Кастро и постепенно отточил свой авторский стиль, Варгас Льоса же всякий раз изобретает свой стиль заново, защищая свободные рынки и открытые выборы, гомосексуальные и репродуктивные права. В своих политических брошюрах он подчеркивает ценность многообразия, важность всеобщего образования и равные возможности для низших слоев населения. Любое из его произведений – будь то калейдоскоп исторических событий, политический триллер, семейная сага или фарс – примечательно обилием перспектив. Ему отлично удается вникнуть в психологию приспособленцев – людей, что окружают диктатора и выполняют административные обязанности. Читатели 60-х, 70-х и 80-х не особо жаловали подобных персонажей, предпочитая им романтичных героев Маркеса. Но для сегодняшней Америки они более чем уместны.

Спустя два дня после нашей беседы в саду Прейслер я увидела Варгаса Льосу на пресс-конференции в Мадриде. Она проходила в Доме Америки, в небольшом зале, обильно украшенном херувимами, купидонами и золотой листвой. Бюст Симона Боливара, латиноамериканского борца за свободу, пристально смотрел сквозь ряд телевизионных камер. Стоило Варгасу Льосе войти, как фотографы бросились к нему, щебеча «Марио, пор фавор!» в надежде сделать с ним удачный снимок. Но в то утро на лице Варгаса Льосы было написана нетерпимость, достойная древнеримского патриция – опущенные углы рты, безразличный взгляд. Он оглядывал столпившихся перед ним репортеров, и, казалось, я слышу его мысли: «И на это я трачу свое утро?»

Поводом для пресс-конференции послужил выход новой книги в Испании. Произведение под названием «Беседы в Принстоне» (“Conversación en Princeton”) посвящено семинарам в 2015 году, которые Варгас Льоса вел на пару с Рубеном Галло, профессором филологии и языковедения в Принстонском университете. В течение нескольких месяцев Варгас Льоса, Галло и его студенты обсуждали 5 самых знаменитых романов писателя, включая пресловутый «Разговор в "Соборе"». По словам Галло, проект зародился благодаря его желанию скрупулезно обсудить все вопросы с «Гёте нашего времени» в атмосфере, «свободной от какого-либо политического давления, от любого воздействия извне, исключительно ради наслаждения чтением».

Однако разговоров о политике на той неделе было не избежать. Власти Каталонии – полуавтономного региона, чьей столицей является Барселона, – угрожали провести референдум по вопросу отделения Каталонии от Испании. Премьер-министр Мариано Рахой объявил референдум незаконным, а Конституционный Суд Испании признал его противоречащим конституции. Но президент Каталонии Карлес Пучдемон не намерен сдаваться.

«Ваше отношение к событиям в Каталонии?» – таким был первый вопрос на интервью. «Думаю, нам стоит сфокусироваться на книге», – учтиво ответил Варгас Льоса. Затем от него последовала четырехминутная тирада, в которой он напомнил, что в 70-х каталонских националистов считали «незначительными реакционерами», что предстоящий референдум – это «нелепица, пережиток прошлого, не имеющий ничего общего с сегодняшним днем», и предположил, что каталонский национализм по своей сути напоминает заразную болезнь. «Надеюсь, что у правительства хватит сил на то, чтобы предотвратить референдум и ввести необходимые санкции». Не прошло и нескольких часов, как заголовки новостей в Испании, Венесуэле и Перу запестрели его высказываниями.

Вряд ли стоило ожидать подобной реакции, если бы свои политические взгляды озвучили, скажем, Тони Моррисон или Филип Рот. Но Варгас Льоса по праву считается важной политической фигурой – в 1990 году он чуть было не стал президентом Перу. До сих пор он вызывает равно как восхищение, так ненависть, ведь он – один из самых влиятельных поборников формы ограниченного правления, свободных рынков, демократии и законодательной власти. В течение последних 25 лет он вел колонку «Критерий» (“Touchstone”) в испанской газете «Эль Паис», посвященную политике Испании и Перу. Когда в 2016 году в Доме Америки прошло торжество по случаю 80-го юбилея Варгаса Льосы, то среди приглашенных были такие персоны, как президент Чили (Себастьян Пиньера), бывший президент Чили (Луис Альберто Лакалье), два бывших президента Колумбии (Альваро Урибе и Андрес Пастрана) и два бывших премьер-министра Испании (Хосе Мариа Азнар и Фелипе Гонсалес). На открытии прозвучала речь действующего премьер-министра Рахоя.

«Слова суть поступки», – сказал Варгас Льоса, делая ударение на каждом слове, когда мы сидели на террасе в саду Прейслер. Эта фраза авторства Жана-Поля Сартра сформировала в 50-х его понимание политической роли писателя. В те годы он был марксистом. Именно его политическая деятельность в университете Сан Маркоса в 1953 году и послужила прообразом сцен сопротивления коммунистов в романе «Разговор в "Соборе"».

«Представьте себе 50-е, когда я был юнцом и только начал писать, – рассказывал он. – В то время любой молодой перуанец – или чилиец, или колумбиец – жил в стране, где почти никто не воспринимал литературу всерьез. Книги были уделом узкого круга людей, своего рода элиты. И вот в таких обстоятельствах, да еще в стране с чудовищным социальным неравенством, юноша с писательской жилкой не раз спрашивал себя, а есть ли вообще смысл что-то писать? Вот тогда Сартр сыграл свою роль; его представления о литературе стали ответом на все наши вопросы. Он говорил о том, что у литературы есть социальная, политическая и историческая функции, и поэтому писатель может влиять на события. Он способен изменить мир».

В 1959 году Варгас Льоса с воодушевлением поддерживал Фиделя Кастро, который провел на Кубе социалистическую революцию. Какое-то время у него на квартире даже жила мать самого Че Гевары. Но постепенно Кастро стал «завинчивать гайки», и тогда Варгасу Льосе пришлось нелегко. Во время поездки в Гавану он узнал, что кубинских гомосексуалистов содержат в тюрьме вместе с контрреволюционерами и обычными преступниками, в лагерях принудительного труда. «Некоторые из них до сих пор свято верили в то, что революция не только принесет социализм, но также разрушит традиции и даст свободу сексуальным меньшинствам», – рассказывал он. Тогда Варгас Льоса отправил Кастро личное письмо, в котором выразил свое замешательство и удивление по этому поводу.

Но к 1971 году таких выражений личного протеста стало явно недостаточно. Когда над поэтом Геберто Падилья устроили показательный суд в откровенно сталинском духе, Варгас Льоса вместе с несколькими товарищами написали открытое письмо с осуждением политики Кастро. Это знаменитое «письмо по делу Падильи» было опубликовано во французской газете «Монд» и появилось в печати во всех странах Латинской Америки. Среди прочих, письмо подписали Сьюзан Сонтаг, Октавио Пас, Карлос Фуэнтес, Хулио Кортасар, Симона де Бовуар и Жан-Поль Сартр. Последствия были ужасными, Варгаса Льосу даже обвинили в том, что он работает на ЦРУ. Тогда же начался разлад его близкой дружбы с Гарсиа Маркесом.
«Но в то же время я почувствовал такое облегчение! Прежде я не мог просто так сложить оружие. Мне приходилось молча глотать всяческие гадости – Советскую оккупацию Чехословакии, трудовые лагеря на Кубе. А после "дела Падильи" я уже не молчал».

Разрыв Варгаса Льосы с Кастро вылился в фундаментальную переоценку его собственных политических взглядов. Около 1982 года он посетил званый обед в Лондоне у историка Хью Томаса, на котором также присутствовали премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер и классический философ-либерал Исайя Берлин. Такая разительная перемена политических убеждений ударила по его писательской репутации. Джеральд Мартин, автор наиболее полной биографии Гарсиа Маркеса, работающий сейчас над биографией Варгаса Льосы, уверен, что это была одна из основных причин, почему ему не дали Нобелевскую премию. «С Лундквистом (Артур Лундквист, влиятельный член Шведской Академии) было заранее обговорено, что он отдаст предпочтение социалистам, марксистам, коммунистам, радикальным, прогрессивным писателям». Варгас Льоса получил приз только в начале 2000-х, когда сменился состав Нобелевского комитета.

Стоит отметить, что суть убеждений Варгаса Льосы часто искажали. Как рассказал Карлос Гранес, редактор книги «Сабли и Утопии», некий перуанский писатель Данте Кастро Арраско заявил, что если бы Варгас Льоса стал президентом Перу, он бы заменил национальный герб свастикой. На самом деле, взгляды Варгаса Льосы ближе к либертарианству. Он осуждал всех латиноамериканских диктаторов своего времени. В «Саблях и Утопиях» подробно описывается, как его яростной критике подвергались не только леворадикалы вроде Уго Чавеса, венесуэльского политика, но и чилийский генерал Аугусто Пиночет, и военная диктатура перонистов [1] в Аргентине.

«Марио Варгас Льоса был и остается ключевой фигурой – я подчеркиваю, КЛЮЧЕВОЙ – для демократии, прав человека и основных свобод, – говорил мне Хосе Мигуэль Виванко, американский руководитель по Надзору за соблюдением прав человека. – И я не преувеличиваю. В каком-то роде его можно считать отцом нынешней перуанской демократии».

Через несколько недель после нашей встречи в Мадриде Варгас Льоса улетел в Чили, чтобы оказать поддержку Себастьяну Пиньере перед выборами. Там же он обрушился на консерваторов, которые добиваются отмены нового закона о разрешении абортов. Оттуда он направился в Москву, а далее – в Барселону, где сделал обращение к тысячам испанцам, митинговавшим на улицах против отсоединения Каталонии. Потом, ранним ноябрьским вечером, они с Прейслер прибыли в Нью-Йорк. Перед нашей встречей в отеле «Фор Сизонс» он посвятил час прогулке в Центральном парке – как он делает каждое утро, останавливаясь в Манхэттэне. Ранние прогулки когда-то составляли часть его моциона, но с переездом в Мадрид все изменилось. «Дело в том, что с Исабель невозможно жить открытой жизнью. Мы можем перемещаться лишь от дома к дому». Стоит им появиться на улице, как рядом тут же возникают папараци.

«Думаю, он любит Нью-Йорк за то, что здесь он может спокойно гулять, может зайти пообедать в любой ресторан, – говорил Галло. – Забавно: ведь, насколько я знаю, его узнают в основном официанты латиноамериканского происхождения». После того, как Варгас Льоса получил Нобелевскую премию в 2010, его и Галло чуть не раздавила толпа в университетском кампусе Принстона. Там собрались тысячи перуанцев. Большинство из них были из Патерсона, штат Нью-Джерси. Галло вспоминает, как они кричали: «Марио, оставь автограф для моей бабушки!», «Марио, я голосовал за тебя!»

Но не всегда массы были настроены столь дружелюбно. Когда в 1990 году Варгас Льоса баллотировался на пост президента Перу, ему слали угрозы о заложенных бомбах, а на его машину было совершено нападение. Несколько членов его партии «Освободительное движение» были убиты. Его кандидатуру выдвинули неожиданно в 1987-м, после того, как он опубликовал резкий ответ на план президента Алана Гарсиа национализировать банки в Перу. Вскоре после этого Варгас Льоса временно прекратил писать художественные произведения и создал «Освободительное движение». Спикером кампании стал его старший сын, 23-летний Альваро Варгас Льоса.

Благодаря Варгасу Льосе на политической сцене Перу появились новые деятели, в том числе член правления Беатрис Мерино, которая позже стала премьер-министром Перу. Но большая часть населения была по горло сыта политическими партиями. В 80-е жизнь страны была сущим адом – и все из-за бессилия властей. Террористы убили около 17 000 человек и контролировали обширные участки в горах. В 1990 году гиперинфляция достигла 7,650 % . Одна третья часть страны прозябала в нищете. Призыв Варгаса Льосы сократить государственные дотации испугал многих граждан, как и его связи с богатой белой элитой, с олигархами, которые правили Перу. Тем не менее, голосование показало, что у Варгаса Льосы есть все шансы выиграть выборы. Однако на последнем этапе кампании его стал догонять некто Альберто Фухимори – никому не известный инженер-агроном.

Фухимори безжалостно выставлял Варгаса Льосу в дурном свете, привлекая внимание к его агностицизму, международным связям, убежденному интеллектуализму и скабрезным романам. Сам Фухимори происходил из японцев-эмигрантов; его семья занималась сбором хлопка. Он позиционировал себя как независимого защитника бедняков и рабочего класса от иностранного неолиберального «экономического шока». Перестановка сил зависела от содействия тех же самых экономистов, адвокатов и предпринимателей, которые поддерживали «Освободительное движение». Но около 1992 года – после того, как Фухимори пустил в ход танки, распустил Конгресс и серьезно расширил свои полномочия – стало очевидно, что большинство бывших приверженцев партии Варгаса Льосы не так уж и радели за идею свободы.

Фухимори стал предвестником новой волны авторитаризма в Венесуэле, Эквадоре и Боливии. Политологи Стивен Левицки и Лукан Вэй изобрели новый термин для подобной формы режима – «конкурирующий авторитаризм». Юридически такая форма правления походит на демократию, а на деле это автократия. Но Фухимори был невероятно популярен в течение 90-х. Как и предсказывал Варгас Льоса, экономические реформы остановили гиперинфляцию. А в 1992 году перуанской полиции удалось арестовать главаря «Сияющего пути» – самой жестокой партизанской группировки за всю историю Латинской Америки, и обезоружить повстанцев. Вот почему многие перуанцы верят в то, что Фухимори «спас» Перу, хотя во время его правления были созданы эскадроны смерти, перестал действовать акт хабеус корпус [2], свободная пресса лишилась права голоса, разразилась эпидемия холеры, тысячи туземных женщин подверглись стерилизации, а также расцвели шантаж и коррупция.

Сидя в отеле над стаканом томатного сока, Варгас Льоса подчеркивает, что никогда не выступал против Фухимори, пока тот не задействовал танки. «Я с уважением отнесся к выборам и одним из первых поздравил Фухимори с победой, пожелал ему удачи. А в течение двух лет его законного правления я не предпринимал никаких попыток создать против него оппозицию». Он настроился против Фухимори только после того, как тот распустил Конгресс при содействии армии. Варгас Льоса потребовал у международного сообщества прекратить поддержку Фухимори и заметил (верно), что военные силы Латинской Америки часто бывают пособниками переворотов. В ответ на это глава вооруженных сил Николас де Бари Хермоза предположил, что Варгас Льоса намеренно вредит перуанскому народу. Альваро Варгас Льоса рассказывал, что власти планировали лишить все семейство Льоса перуанского гражданства. Тогда Марио обратился к испанскому правительству и в 1993 году получил гражданство Испании. В Перу это восприняли как неслыханное предательство оскорбленного неудачника.

Последний шедевр Варгаса Льосы «Праздник козла» был написан в разгар конфликта с Фухимори. В нем подробно описаны последние дни Рафаэля Трухильо – печально известного доминиканского диктатора, который сначала поднял, а затем в течение 30 лет разрушал Доминиканскую Республику, пока его не убили в 1961 году. Впервые Варгас Льоса узнал о Трухильо в 1974, во время поездки в Доминиканскую Республику – тогда он собирал материал для французской документальной киноленты об этой стране. Но лишь после 1992 года у него возникло желание написать роман об эгоистичном диктаторе и его страсти к отвратительным зрелищам.

Если вы не читали Варгаса Льосу, то лучше всего начать с этого произведения. Оно поражает и наводит ужас, а его политическая тематика понятна любому читателю. Обычно Варгас Льоса сплетает множество сюжетных линий в разных временных слоях, но в этом романе все сведено к минимуму. А Эдит Гроссман великолепно перевела книгу на английский язык. Варгас Льоса описывал главного персонажа так: «Трухильо коварен – он извлекает выгоду из таких человеческих пороков, как тщеславие, алчность и глупость». Почти все персонажи сотрудничают с ним в надежде, что он поможет им заполучить деньги или власть. Даже организатор покушения на Трухильо когда-то был его телохранителем. Трухильо без зазрения совести убивает родного брата и оскверняет о нем память. По сути, он убивает его несколько раз, «лишив его достоинства, чести, самоуважения, радости жизни, уничтожив его надежды и чаяния, превратив его в мешок с костями, мучимый виной, что постепенно уничтожала его на протяжении множества лет».

«Праздник козла» был издан в Испании в том же году, когда завершилось правление Фухимори. 14 сентября 2000 года СМИ удалось заснять, как глава Национальной разведывательной службы Владимиро Монтесинос дает конгрессмену взятку в 15 000 долларов за переход в партию Фухимори. Когда о записи стало известно, Фухимори предпринял внеплановую поездку в Японию и оттуда, из номера отеля в Токио, передал по факсу свое заявление об отставке. В тот момент в иностранных банках уже были открыты счета на имя Монтесиноса – и на них находилось свыше 50 миллионов долларов. Спустя 5 лет Фухимори был арестован в Чили и в конечном итоге экстрадирован в Перу. В 2009 году его приговорили к 25 годам заключения. Среди вменяемых ему зверств было и создание эскадронов смерти, от рук которых погиб 8-летний мальчик.

Альваро вернулся в Лиму во время последнего года правления Фухимори, чтобы присоединиться к сопротивлению демократов. После падения Фухимори Варгас Льоса восстановил свое прежнее влияние в стране. В 2011 году Альваро и Варгас Льоса сделали все возможное, чтобы не допустить до поста президента дочь Фухимори, Кейко. Они оказали протекцию Ольянте Умале, которого поддержал сам Уго Чавес на выборах в 2006. После собеседования Умалы в штаб-квартире Варгаса Льосы Альваро помог ему устроить публичное выступление, на котором Умала принес присягу. Варгас Льоса со своей стороны прислал видеозапись с одобрительной речью – она была проиграна на церемонии. «Если бы Варгас Льоса не поддержал Ольянту Умалу против Кейко Фухимори, он бы не стал президентом, - поделился со мной перуанский политолог Альбрето Вергара. – Они были для Умалы своего рода арбитрами, вот почему он выиграл это состязание».

«Полстраны нас ненавидело, ясное дело, – рассказывал Альваро. – Они так и не простили нас. Но чего они нам точно никогда не простят, так это того, что правда осталась за нами». Умала не стал диктатором. Когда срок его правления подошел к концу, он покинул пост. В настоящее время он находится в тюрьме, ожидая судебного приговора за коррупцию.

Спустя неделю после нашей встречи культурная организация «Гетти Траст» награждала Варгаса Льосу и немецкого художника Ансельма Кифера в библиотеке Моргана, в Манхэттэне. Вечер начался с коктейля в зале, похожем на воронку, с редкими экземплярами книг на полках. Варгас Льоса и Прейслер стояли рядом в одном из углов зала, без бокалов – писатель воздерживается от крепких спиртных напитков. Прейслер, известная модница, явилась в строгом платье темно-синего цвета, подобранного в тон галстука мужа. Здесь были также и Альваро со своей женой Сусанной Абад – они беседовали с Карлосом Парехой, перуанским послом. Три внучки Варгаса Льосы стояли особняком, одна из них – в сверкающем белом комбинезоне, в котором она была похожа на Бьянку Джаггер [3] в ночном клубе «Студио 54».

Коктейльная вечеринка затянулась, Варгас Льоса уже проявлял нетерпение. «Хорошо бы просто сидеть или прогуливаться, – сказал он, – но вот так переминаться с ноги на ногу – это ужасно». Он человек действия, он не любит ждать. И у меня возникло ощущение, что для него и Прейслер вся эта милая болтовня перед вручением наград – не более, чем работа. Наконец, прозвенел звонок к обеду. Варгас Льоса подал жене руку, и они прошли к столу.

Во время наших бесед Варгас Льоса избегал говорить на тему своих запутанных любовных связей. Когда я спросила, что же подвигло его оставить Патрисию Льоса, да еще с тремя детьми, он моментально прекратил шутить и улыбаться. «Послушайте, – сказал он, – дело в любви. Любовь – это самый обогащающий опыт в жизни человека. Ничто так не меняет жизнь, как любовь. Но этот опыт должен быть личным. Вынесите любовь на публику – и она превратится в дешевку, в фальшь, в пошлость. Поэтому писать о любви очень трудно. Важно сохранить ее уникальность. Поэтому я считаю, что нечего говорить о любви, особенно, если дорожишь ею».

– А Вы романтик, – сказала я.
– Я считаю, что все мы романтики. Романтика очень влияет на наши жизни, от нее трудно избавиться, хотя многие из нас об этом не подозревают. Либо ты живешь этим, либо отрицаешь романтику, настраиваешься против нее. Скажем так: я никогда не отрицал романтику. Когда выпадала возможность, я жил чувствами.

Впервые он «пережил чувства» в 1955 году, когда сбежал со своей двоюродной теткой, Хулией Уркиди Ильянес. На тот момент Варгас Льоса был 19-летним студентом, а Уркиди – 29-летней дамой, уже в разводе. Их брак настолько разъярил Эрнесто Варгаса, что он даже угрожал убить Марио. Но супруги отказались разводиться. День, когда Эрнесто все же смирился с женитьбой сына, оказался для Варгаса Льосы переломным – пришла долгожданная пора «полной независимости» от отца, как писал он потом в мемуарах. Но спустя 9 лет супруги развелись, а еще через год, в 1965, он женился на своей двоюродной сестре Патрисии Льоса Уркиди, племяннице Хулии. В своих мемуарах «О чем недоговаривал малыш Варгас» Хулия предполагает, что их страсть воспламенилась в 1960 году, когда Патрисия навещала супругов в Париже. На тот момент Марио было 24 года, а Патрисии – 15 лет.

Их брак длился 55 лет. На Нобелевской лекции Варгас Льоса объявил, что Патрисия «ведет все дела – и у нее это отлично получается. Она решает все вопросы, управляет хозяйством, приводит хаос в порядок, наводит страх на журналистов и назойливых посетителей, бережет мое время, распределяет встречи и поездки, собирает и разбирает чемоданы, и она настолько великодушна, что даже ее упреки звучат как наивысший комплимент: «Марио, единственное, что ты хорошо умеешь – это писать». Однако когда Патрисии исполнилось 70 лет, он ушел от нее к Прейслер.

«Поймите, он из той породы людей, которые самозабвенно, со страстью отдаются тому, во что они верят, даже если это неправильно», – сказал мне Альваро. Из всех детей Льосы он с наибольшим спокойствием отнесся к новому браку отца – возможно, потому что их связывают не только семейные узы. Моргана, дочь Варгаса Льосы, фотограф и режиссер документальных фильмов, была шокирована, когда увидела Варгаса Льосу под руку с Прейслер в звездной колонке еженедельного журнала «Ола!» – ведь буквально за несколько дней до этого они всей семьей праздновали золотую свадьбу Патрисии и Марио. Сейчас она относится к произошедшему с большей выдержкой. «Глядя на то, как у многих браки рушатся через 2-3 года, через 5 или 10 лет, я все же рада, что моя семья продержалась вместе 50 лет», – говорит она.

Но младший сын Варгаса Льосы, Гонсало, который сейчас работает в ООН в Великобритании, до сих пор не может прийти в себя от того, как вел себя Варгас Льоса после развода. «У нас были особые, очень доверительные отношения, я безумно любил его», – рассказал Гонсало. И он был очень оскорблен, когда Марио заявил журналу «Ола!», что первый год в браке с Прейслер был счастливейшим годом в его жизни. «Человек бросил жену после 50 лет совместной жизни, перестал общаться с сыном – и называет этот год счастливейшим? Звучит неправдоподобно. Пусть он счастлив, но зачем говорить такое на публике? От его слов мне было и мерзко, и больно».

Конечно, такое может произойти в любой семье. Но большинство людей, в том числе и Гонсало, огорчает другое – Прейслер олицетворяет собой культуру шоу-бизнеса, которая всегда вызывала у Варгаса Льосы отвращение. Роковая и расчетливая, Исабель привлекает внимание прессы в манере Ким Кардашян: она ведет телешоу, продвигает товары класса люкс вроде ювелирных изделий бренда «Рабат» и керамической плитки «Порцеланоса». Их публичную жизнь теперь постоянно освещает пресса – от глянцевого журнала «Ола!», где когда-то работала сама Прейслер, до низкосортных желтых газетенок. Всего лишь один клик в поисковике – и вы увидите снимки пары на курортах Кот д'Азур , или на корриде в Севилье, или на приемах в Дамфрис Хаус, в компании Принца Чарльза.

«Сотни публикаций, теле- и радиопрограмм подпитывают болезненное любопытство, состоящее в том, чтобы влезть в частную жизнь людей, – сказал мне Варгас Льоса на встрече в Мадриде. – Многим это нравится. А, с другой стороны, умение демонстрировать свою частную жизнь – это тоже профессия. Это похоже на стриптиз… нет, скорее, на близкие, интимные отношения. Вот почему этот мир в буквальном смысле вселяет в меня ужас».

Однако Прейслер в совершенстве владеет этим «профессиональным навыком», и, пока они вместе, Варгасу Льосе тоже приходится этому учиться. В декабре испанское издание журнала «Харперс базар» опубликовало размытое видео, на котором супруги воркуют в обнимку – именно то, что, по словам Варгаса Льосы, «в буквальном смысле вселяет в него ужас». Этот неожиданный, внушительный разрыв между словом и делом напоминает мне наш разговор о плуте Фончито, мальчишке с ангельским личиком и пристрастием к художествам Эгона Шиле. В романе «Незаметный герой» (2013) Фончито проявляет интерес к религии и просит своего отца, дона Ригоберто: «Папа, расскажи, а что такое Содом и Гоморра?»

– Иногда мне кажется, что Фончито – это Ваше альтер-эго, – сказала я Варгасу Льосе.
– Кто знает? – засмеялся он. – Правда, этот персонаж мне несколько досаждает, порой мне сложно его понять. Секундой позже он добавил: «Не берусь утверждать, что он действительно настолько чист, или что-то скрывает, или поступает так по уму».

Впервые Фончито появился в эротических комедиях Варгаса Льосы «Похвала мачехе» (1988) и «Записки дона Ригоберто» (1997). Большинство критиков при обсуждении работ Варгаса Льосы обходят молчанием эти скабрезные романы. Да и поклонникам Льосы они кажутся либо отталкивающими, либо забавными. Но игривое отношение к сексу мешает читателям и критикам оценить, насколько все произведения Варгаса Льосы пропитаны эротикой. Даже его романы на политическую тематику – и те наполнены всевозможными проявлениями сексуальности: соития в борделях, тайные связи гомосексуалистов, изнасилования. «Люди не склонны воспринимать Варгаса Льосу как эротического писателя. А ведь его литературный стиль так интересен отчасти потому, что он виртуозно совмещает секс и политику, – сказал мне Галло. – Полагаю, в этом-то все и дело. Он как-то говорил, что диктатура влияет на все сферы жизни граждан, в том числе и на сексуальную».

Нигде эта связь не представлена так наглядно и красочно, как в последнем романе Варгаса Льосы «Соседство». Повествование открывается постельной сценой с лучшими подругами Марисой и Чабелой. Через пару страниц мы натыкаемся на такие слова, как «испарина», «клитор», «трение» и «радость» – их платонический вечер окончился лесбийскими утехами. По мнению Варгаса Льосы, эта сцена, как и множество других сюжетных поворотов «с тремя неизвестными», всего лишь отражают то, что творилось в спальнях во время самых темных лет правления Фухимори. Из-за комендантского часа в Лиме, который запрещал жителям ходить по городу ночью, множество приемов и вечеринок перетекало в спонтанные ночевки со всевозможными последствиями.

«Эротика часто становится своеобразной компенсацией для угнетенных и озлобленных людей, разве нет? – рассуждает он. – Ведь это способ отвлечься, развеяться. Похоже на пир во время чумы. Мир гибнет, можно грешить вволю».

В последний раз я видела Варгаса Льосу морозной ночью в Институте Катона в Вашингтоне. У него был измученный вид. Весь день они с Альваро планировали новый тур встреч, дебатов и конференций для Международного Фонда Свободы – с помощью этой организации они готовят план политических мероприятий по всей Латинской Америке. После 14 часов работы он стоял в Аудитории Хайек – в просторном белом зале с красными плюшевыми креслами – перед многонациональной толпой репортеров, дипломатов, сотрудников Института Катона и друзей. Все они ждали его пояснений по поводу мощного роста популизма.

«Коммунизм изничтожил сам себя. Он был неспособен претворить в жизнь собственные обещания и принести благополучие, справедливость, радость и культуру в общество, – сказал Варгас Льоса на английском. – Но с популизмом гораздо сложнее бороться, поскольку это не идеология, не система с принципами и идеями, которые мы можем рационально опровергнуть».

Сейчас, как и 3 года назад, кажется, будто политические ценности Варгаса Льосы победили. Почти во всех странах Латинской Америки тоталитарный режим, которому он противостоял, прекратил существование – а значимость демократии, свободных рынков и сексуальной свободы наоборот возросла. Но в 2016 году маятник качнулся в обратную сторону. Во время наших разговоров он вспомнил, как он был поражен, приехав в Англию незадолго до голосования за брексит [4]. Для Варгаса Льосы Лондон всегда был образцом того, как многоязыковой плюрализм, демократия и свободная торговля могут эффективно сосуществовать вместе. И, тем не менее, вот по телевизору выступает Борис Джонсон и бесстыдно заявляет, что деньги, которые Британия выплачивает Евросоюзу, идут на испанскую корриду.

«Так нагло, цинично лгать… – негодовал Варгас Льоса. – Я был крайне потрясен!» Он и представить себе не мог, что в Британии используют столь устаревшую тактику. «Это лишний раз доказывает то, что ни одна страна не застрахована от демагогии и популизма». В Европе много крупных политиков, например, немецкий канцлер Ангела Меркель, которые придерживаются принципов либеральной экономики и покровительствуют либеральному обществу. Для Латинской Америки это редкость. «Для латиноамериканских стран типично преклонение перед фигурой вождя-каудильо, – сказал мне перуанский журналист Диего Салазар. – Впрочем, это можно сказать не только о Латинской Америке. В действительности, президент Трамп стал таким же вождем для США».

В 2016 году Кейко Фухимори проиграла выборы, не набрав всего 0,2% голосов, но на парламентских выборах ее партия, «Народная Сила», получила большее количество мест в Конгресс. Кейко воспользовалась этим в истинной «конкурентно-авторитарной» манере и атаковала наиболее сильных оппонентов. В конце декабря «Народная Сила» практически сместила президента Педро Пабло Кучински. Его спасло только ходатайство Альберто Фухимори и его сына Кенхи, который уговорил 9 конгрессменов дождаться решающего голосования. Вскоре после этого, как раз в канун Рождества, Кучински помиловал Альберто. Многие считали, что взамен Фухимори воздержался от участия в голосовании.

«Нам всегда приходилось выбирать из двух зол, – так отзывается о перуанском народе Густаво Горрити, редактор выпуска журналистских расследований «ИДЛ-Репортерос». – И наши кандидаты не дотягивают до стандартов демократии, но мы вынуждены выбирать их, только бы избежать возвращения к режиму в стиле Фухимори». Но у семейства Фухимори по-прежнему есть рычаги давления – и политическая карьера Кучински напрямую зависит от их благосклонности. Так что нынешняя рыхлая коалиция демократов может и не выиграть на выборах в 2021 году.

Роль Варгаса Льосы в этой борьбе минимальна. Горький осадок от развода отдалил его от Перу, отношения между старыми друзьями натянулись. Теперь он нечасто бывает в Лиме, а если и приезжает, то ненадолго. Апартаменты, где Альваро встретился с Умалой, перешли в собственность Патрисии Льоса. Она закрыла располагавшуюся там штаб-квартиру Варгаса Льосы и сделала из нее телестудию. В Лиме всегда будут учитывать его мнение по поводу политики, но теперь, когда он избрал для себя звездный круг Прейслер, оно уже не будет столь весомым. Еще в начале отношений с Прейслер Гонсало предупреждал об этом сдвиге. «Он был для меня богом не только потому, что я любил его как отца, но и потому, что я считал его самым выдающимся, самым исключительным интеллектуалом из всех, каких я когда-либо знал или о ком читал. И когда я вижу, что лауреат Нобелевской премии дает интервью журналу «Ола!», мне грустно – оттого, что он решил стать частью мира, который так интеллектуально беден».

Ничто не может преобразить мир так, как любовь, но Варгаса Льосу всегда было непросто понять. Он – модернист и комедиант, политик и эстет, интеллектуал и распутник. Писательство было не просто бегством или бунтом против Эрнесто, как он рассказывал мне в саду Прейслер; оно так же стало «способом открыть в себе возможность быть иным, не таким, каким меня хотели видеть». Вся его жизнь состоит из череды поразительных откровений. Возможно, каждый из нас заключает в себе массу противоречий, но для Варгаса Льосы они стали рабочим материалом, он претворяет их в жизнь – и излагает на бумаге.

[1] Перонисты — перони́зм (исп. Movimiento Nacional Justicialista, исп. Peronismo) — аргентинская политическая идеология, связанная с политикой президента Хуана Перона.
[2] Акт хабеус корпус (Habeas Corpus Act) — законодательный акт, составная часть конституции Великобритании, определяет правила ареста и привлечения к суду обвиняемого в преступлении, предоставляет право суду контролировать законность задержания и ареста граждан, а гражданам — требовать начала такой процедуры.
[3] Бьянка Джаггер – актриса, модель, первая жена Мика Джаггера, звезда закрытого клуба «Студио 54».
[4] Брексит (Britain + exit) – выход Великобритании из Евросоюза.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ