5 "По рассказанным мною историям меня нельзя верно понять"…

Меня опять обманули… Где этот фейерверк остроумия, приправленного сарказмом добродушного цинизма, тонкого глума и сладкого яду? Нет, здесь совсем другое - Клапка скорбит о человеке, горько и безвыходно. Да, смех присутствует, но невесёлый смех, смех сквозь кашель. Вторую книжку читать много сложнее, но интерес к чтению не ослабевает.

Начинается всё довольно забавно: красивый остроумный пассаж о судьбе Золушки после свадьбы. А ведь и правда, жили бы они долго и счастливо (в смысле, Золушка с принцем)? Или, как по автору: ну, годик, ну два, жили бы они душа-в-душу. А потом, всё – шуга, шуганьки, шугагонюшки: принц стал бы задерживаться в гос. совете, игнорировать «эту деревенщину», поначалу совсем незаметно, его бы просто стало раздражать полное отсутствие у Золушки светского ума, умения вести светскую беседу, эти её дремучие родственники, да, такая мачеха, безусловно во дворце бы прописалась и дочек бы своих притаранила. Да и Золушка бы стала тосковать без дела, ревновать принца, грустить от его праздности… Да…, уж… Своеобразный футурологическо-герменевтический подход к поюзанной сказке. Я раньше этого всего в сказке не видел, а теперь всё: баста, карапузики, кончилися танцы… И как-то меня терзало, что не о сказочной Золушке, по большому счёту, автор пишет, а о трогательных нас.

Смешно о телефонах. И как нельзя более актуально: телефоны сжирают наше живое время, то, которое на вес золота и то, которого нам постоянно не хватает. Возможно, какие-то высказывания Джерома на эту тему и устарели, хотя я так не думаю, но некоторые прогнозы развития телефонии весьма впечатляют какими-то пророческими прозрениями.

«О материнских чувствах мужчины». Название одной из глав нетривиальное, да и мысли достаточно интересные развивает здесь автор. А эти слова мне запали в душу:

Патриотизм – это материнское чувство народа.

Я бы мог это почувствовать, но не смог бы так ясно и честно сформулировать. Горько и грустно…

И ещё, эта вот мудрость клапкоджеромистая, на собственной моей шкуре испытанная, это и мой жизопыт:

Наши фейерверки никогда не могут удастся ввиду глазеющей толпы…

Не могут, не удаются…

В конце книги, в последней главе, к метафоре о человеке-марионетке, уже поставив последнюю точку в последнем предложении, автор в прижизненном издании разместил ноты начала «Похоронного марша марионеток» Шарля Гуно. К сожалению, в русском переводе эти ноты отвалились. Нет их и в некоторых современных английских изданиях книги. Грустно. А ведь этот марш - музыкальная иллюстрация книги, ёмкая и резюмирующая… Мелодия и книга строят в терцию…