В этой книге семь дневников семи подростков - Вити, Сережи, Зины, Гали, Миши, ее Сережи и Аллы. Все они написаны в период 1962-65 гг. и рассказывают о том, как авторы учились в выпускных классах - а еще о первой любви, проблемах с родителями, нравственном росте, реакции на общественные события и советском быте тех лет.
Эти дневники, как и многие другие, хранятся в проекте "Прожито" Европейского университета в Санкт-Петербурге. По какому принципу они отбирались для книги, сказать сложно - подростков подобрали из разных городов и старались, чтобы мальчиков было не сильно больше девочек (потому что, как признаются составители, несмотря на то, что девочки обычно пишут чаще, в "Прожито" отчего-то собралось больше мужских дневников). Многие из тех, кто здесь представлен, порой вели дневник всю жизнь и выбирали деятельность, связанную с литературным трудом - кто-то писал книги, кто-то стихи, кто-то делал путевые заметки, но так или иначе, привычка вести дневник сохранилась.
Рецензировать столь интимные вещи - дело гиблое и достаточно паскудное. Поэтому я просто расскажу впечатления от каждого из подростков. Себя в 17 я помню прекрасно, поэтому не могла не сравнивать и всю дорогу жалеть, что постоянство в те годы было не мое, и никаких более или менее внятных записей моя микроистория не сохранила.
Подросток #1. Витя
Витя - паренек из карельской деревни. Он озабочен воспитанием духа и тела, поэтому тщательно делает уроки, читает газеты, занимается бегом и много рассуждает о нравственном поведении человека. Витя мне симпатичен хотя бы своим упорством в выбранном направлении, и не может не подкупать его отторжение "мещанства", под которым он понимает "деревенскую", в его представлении, заботу о бренном. Витя хочет вырастить из себя настоящего советского человека и построить коммунизм.
Будут ли при коммунизме измены? - рассуждает Витя. И, честно говоря, над этим вопросом я до сих пор думаю.
Подросток #2. Сережа
Сережа - мой фаворит, потому что в его дневнике я со смехом и слезами узнавала себя (даже алгебру мы сдали в один день с разницей в сорок с чем-то лет). Черт снова дернул подумать, что все гуманитарно настроенные еврейские дети из интеллигентных семей чем-то похожи - отстраненные и замотанные в собственные художественные вкусы, из-за чего часто бывают эгоистами и ставят себе такие требования, которые не в силах выполнить (это лесть себе, Сереже и еще паре граждан со сходными демографическими характеристиками). Сережа тоже недоволен "мещанством", но для него это мещанство духа, он старательно ищет красоту, и, как мы узнаем из биографии автора, ищет ее до самой смерти научным поиском.
Из интереса и надежды открыть что-то новое о себе, я полезла в продолжение дневника на сайте "Прожито" - в те даты, где Сережа мой нынешний ровесник. И разочаровалась - потому что невинное Сережино старание выпендриться слогом (а он очень, очень им выпендривался в 17 лет) оформилось во вполне взрослые попытки в литературное описание сердечных драм советского интеллигента (которые сам автор признавал абсолютно не соответствующими своему взыскательному вкусу и потому от публикации отбраковывал). Похоже на Довлатова - но с этими заметками мне уже не по пути.
Подросток #3. Зина
Зина живет куда проще Сережи - ее мама не дочка профессора, а работница столовой, и учится Зина не у лучших художников Москвы, а в череповецкой школе рабочей молодежи. Но у Зины есть свой незабываемый стиль с кучей фирменных словечек, присказками и эпитетами. Ее учитель литературы советовал ей поступать в Литературный институт - и я очень, очень пожалела, что самооценка Зины не позволила это сделать.
Дневник Зины - самый длинный из всего сборника, и один из самых интересных. Она пишет о родителях, о друзьях, с здоровьи (однако в какой-то момент называет это слабостью и перестает писать о нем вообще), о том, каким видит себя человеком. А еще в нем полно занятных нюансов о жизни советского городка.
После Зины и Сережи привыкаешь, что подросток в душе художник. Поэтому когда понимаешь, что следующие подростки пишут не так образно, можно слегка разочароваться.
Подросток #4. Галя
Галя - школьница из Тамбова, и ее, конечно же, занимают школьные будни. Многих знакомых она обозначает сокращениями. Интересует ее, прежде всего, любовь и дружба, отношения с родителями и литература - она пишет о Пушкине, о Лермонтове, о Маяковском, цитирует многих поэтов (сами цитаты в издании не приводятся). Не удивительно, что после школы она стала учительницей словесности. Но в целом с Галей мы не сошлись - слишком мы разные люди. Метущиеся души Вити, Сережи или Зины были мне куда ближе, а в Гале больше нормативности и порядка - хотя, судя по биографической справке, в жизни она была совсем не скучным человеком.
Подросток #5. Миша
Миша обладает очень любопытной способностью выражать мысли. Он просто перечисляет факты - все подряд, будто какая-то эмоциональная скованность не дает ему описать, как он на самом деле к ним относится. Доходит до удивительного - в одном предложении он пишет про инфаркт мамы, а в следующем - "нас пригласили на свадьбу".
Но есть в его лаконичности и очаровательные моменты:
Вчера умер президент Индии Джавахарлал Неру. Хороший был парень, царствие ему небесное
Но все меняется, когда Миша пишет о своей любимой девочке - у него преображается слог и проступает то, из-за чего он в будущем, возможно, и увлекся литературой.
Подросток #6. Другой Сережа
Этот дневник посвящен одному походу и написан в стиле путевых заметок - живо, умно, с юмором и иронией над собой и своим товарищем. Он короткий, где-то пять дней, и весьма забавный. Правда, о самом Сереже он говорит мало, поэтому как-то сродниться мы не успели, да и не люблю я путевые заметки.
Подросток #7. Алла
Алла выросла в Ленинграде и, помимо музыки, занималась игрой на фортепиано, испанским языком и ходила поэтический кружок. При всем этом она не считала себя ни особо талантливой, ни особо упорной - наоборот, она часто себя критикует, пытается подсмеиваться и ругает.
Как и первый Сережа, Алла пытается писать литературно и красиво, но стиль у нее совершенно иной, и фокус настроен не на поиск красоты, а на совершенствование мира. Она пытается анализировать школьную систему, людей, себя и предсказывает, что эта аналитика до добра не доведет. Что ж, в каком-то смысле она оказалась права - биографическая справка сообщает, что Алле пришлось покинуть СССР из-за участия в диссидентском движении, но плохо ли это - вопрос исторический.
Эти дневники (как и любые дневники вообще) я считаю бесценным источником знания об эпохе Оттепели. По ним можно понять, как была устроена школьная система (которая в тот момент активно реформировалась и происходила чехарда с количеством лет обучения), что показывали в кино и по телевизору (подростки часто упоминают о том, что смотрели), какие были бытовые условия и даже как говорили (например, трое из семи использовали слово "законный" в значении "крутой, классный" - для меня это было открытием).
Одновременно с этим можно махать этими дневниками перед носом у тех, кто лезет жаловаться, что сейчас подростки стали "какими-то не такими", а раньше все как один были титанами-ударниками и образцами высокой морали. Психологические трудности у них такие же, какие были у меня и моих ровесников, и такие же, как у подростков нынешних: ссоры с родителями, пересмотр самооценки, превратности любви, выбор жизненного пути и даже отношения с собственным телом - абсолютно естественные и даже обязательные для возраста моменты. Они были и бездельниками, и хамами, и тихушниками, и кем только не.
А заодно помогает увидеть, что советские подростки - это не застывшая в веках монументальная скульптура с комсомольским значком, где лишь единицы были "людьми", а остальные - штампованные на историческом конвейре, а живые люди, с которыми за шестьсот страниц книги можно и поругаться, и помириться, и даже подружиться.
