Цитаты

А вот соседям по клетке объяснять не понадобилось. Двое из следственного комитета, один из прокуратуры. Здороваемся в лифте. Все мы прекрасно знаем, откуда берутся деньги. Разница в одном: моя копилка смертных грехов потяжелее.

В бывшем зале стояли койки, и многие были заняты людьми. Рабочие спали глубоко. Сон голодного особенно глубок.

Вот теперь ты только мой, та улица, на которую ты так надеялся, теперь далека, как действительность от начальства. Мы же сами придумали двери, чтобы спастись от улицы. Парадоксальное изобретение – дверь.

Любопытно наблюдать за человеком, стоящим у края. Он говорит последние слова. Курит последнюю сигарету. Если Бог есть, Он так же любуется последними минутами своего создания, упиваясь своим знанием и всесилием?

Я не боюсь летать. Я просто не понимаю, как это происходит. А того, что мы не понимаем, мы как бы сторонимся, нет? Никогда не пойму, как эти тонны железа пробираются через облака. Мне кажется, что мы взлетаем с Божьей милостью и садимся на авось. Не понимаю, как не понимаю блютус.

С черной тяжелой цепи, которая провисает между оградительными столбами, спрыгнула чайка. Она вывернула шею, чтобы посмотреть мне прямо в глаза: «Хер тебе, а не мировое господство». Тварь говорила голосом Генриха. Отвратительные создания – птицы. Мерзкие на ощупь. Хотя совы нормальные.

Странные деньки и ночки. Хорошо мне сделали или совсем плохо? Вода ответов не даст. Морозная ночь не даст справок.

С какой же радостью этот комсомолец надел бы на меня противогаз и задыхающемуся вставил бы кипятильник в задний проход. Недаром эти правильные, семейные, волевые отцы, точно знающие, что хорошее – белого цвета, а плохое – черного, латентные педерасты.

Знакомый скрип калитки подтвердил адрес. Все остальное оставалось неузнаваемым в ночи. Радзивилл петлял в саду по памяти, иногда все же сходя с тропинки и наступая в мягкий беззвучный снег.

Провинциальные города похожи, как дети одной семьи. Ночью же они становятся одинаковыми, как близнецы, и только близкие находят разницу в мелочах: шрамах, морщинках, родинках.

Он уяснил главное правило нового времени: пребывать праздным нельзя. Нельзя передвигаться без цели. Любой путь должен быть заданным или предписанным, а любое передвижение следовало заверить документом с печатью.

Не говорил никто. Бесстрашие, как оказалось, водится только в романах и рассказах. «Победит уверенный», – Боря осмотрел товарищей и примирился с тем, что многих рассвет не застанет.

Свернуть 

Лицо все еще сходило за молодое. Но последний год отразился в нем бедами, которых должно было хватить на жизнь. И не землистая кожа, не глубокая надбровная морщина, не сдержанная улыбка, укрывающая потемневшие зубы, а выражение глаз выдавало его преждевременную старость. Они не смеялись, когда… Развернуть 

А вообще, Сережка, любовь как листок, только по весне раскрывается. Сидел же зимой, строгал да пилил, и ничего, не страдал так. Не горел. Может, оно и к лучшему, что тебе уж никогда не узнать, какое оно, лето. Все поспокойней поживешь.

... в светлых, обнадеженных лицах, которым суждено погаснуть от разочарования, так как нет и не было такой прекрасной идеи, которую бы не изуродовал человек корыстью.

Свернуть 

Когда прапорщик объявил, что беда постигла всю родину, Боря не был впечатлен. Что это – «вся родина»? Это слова, способные отозваться в умах простых и добрых. Для бывшего гимназиста такие обращения – обыкновенный инструмент полководца. Образованный человек искушен знанием истории. Подобное мелят… Развернуть 

«До страшного суда еще далече. А без буйства человек ни жив, ни мертв. Так, сорная трава. Не полютуешь – не вспомнят».

Забросали. Заровняли. Поклонились в пояс. Тут даже Заборов не ерничал, похороны дело такое, все ж не поход в баню.

– Ты, Ваня, мужик бедовый, – продолжил Заборов, вдоволь проржавшись, – я таких перевидал. В пьянстве буен, в похмелии грозен.

В голове у Роуз странствовали беспорядочные мысли – об одиночестве, смерти и смерти в одиночестве, но они стихали, успокаивались под пледом.