50 великих классических романов объемом до 200 страниц

Уже вторая половина февраля, технически это самый короткий месяц, но в то же время он ощущается самым длинным, по крайней мере, для меня. Особенно в этом году, с учетом всем известных причин. Если вы придерживаетесь своих ежемесячных планов по прочтению книг, какими бы абстрактными они ни были, возможно, вы сейчас подыскиваете пару хороших коротких романов, которые можно одолеть за один-два вечера. В прошлом году я писала о лучших современных романах объемом до 200 страниц, так что сейчас я обязана обратить свое внимание на мои любимые короткие классические произведения, которые представляют собой самый быстрый и дешевый способ, говорю я вам своим голосом менеджера по продажам, чтобы стать «начитанными».

Несколько примечаний. Поскольку в список «современных» романов вошли книги, опубликованные начиная с 1970 года, то в этом списке под «классикой» будут подразумеваться книги, впервые опубликованные до 1970 года. Да, подобное разделение несколько произвольно, но надо же где-то провести черту (хотя я позволяю себе подтасовывать даты переводов). Я не делаю различий между романами и новеллами (как сказал бы Стивен Миллхаузер , новелла – не формат, а всего лишь размер), но давайте будем честны: «Мертвые» – это повесть, также как и «Превращение» . Прошу меня простить! Я ограничилась только одной книгой каждого автора, мужественно, стоит сказать, поскольку было искушение сжульничать (стоит только взглянуть на Джин Рис ).

Куда важнее то, что размер варьируется в зависимости от издания, и иногда разница огромна. Я не включала в представленный список книгу, если не могла найти хоть одно опубликованное издание объемом меньше 200 страниц. Это значит, что многие великолепные романы, подойдя соблазнительно близко к заветному числу, не были включены из-за отсутствия доказательств (например, «Миссис Дэллоуэй» , «Больше не черный» ( Black no more ), «Бойня номер пять, или крестовый поход детей» и т.д., и т.п.). Тем не менее, количество листов в вашем издании может не соответствовать числу, указанному мной. Не волнуйтесь, роман все равно будет коротким.

Напоследок, как обычно: списки «лучших» субъективны, ни один из рейтингов не является категоричным, и, несомненно, я забыла или никогда не читала, или мне не хватило места указать здесь множество книг и писателей. Надо признать, что из-за досадных ограничений этого списка в нем представлено больше белых писателей-мужчин, чем мне бы хотелось. Поэтому, пожалуйста, оставляйте свои комментарии. В конце концов, я все время ищу, что бы классическое почитать.

Хорхе Луис Борхес и Октавио Пас описывали этот роман как совершенный, и признаться, я тоже не нахожу в нем особых недостатков. По сути, произведение о беглеце, чье пребывание на таинственном острове потревожено группой туристов, но на самом деле оно о природе реальности и нашем отношении к ней, которые описаны в завораживающей сюрреалистической манере. Хорошее анти-пляжное чтиво, если вы планируете так далеко вперед.

Хорошая повесть для знакомства со Стейнбеком, она невероятно трогательна, даже если вы перечитываете ее уже в сознательном возрасте. К тому же благодаря книге в мой домашний обиход вошел крайне полезный глагол «to Lenny» (производный от имени главного героя Lennie, Ленни – умственно отсталый, но очень сильный парень, который любит всё мягкое и пушистое, особенно кроликов – прим. пер.).

Если мы перестанем включать эту книгу в списки, то как будущие американские дети узнают, что такое аллегория? Понимаете, это гражданский долг.

Человек, действующий в угоду другим, во всех смыслах. В конце концов, Шерлок Холмс уже много лет как был мертв, когда его создатель подчинился требованиям публики (и что более важно, требованиям своего кошелька) и воскресил его в этом увлекательном и всеми любимом романе, наполненном проклятиями, исчадиями ада и, конечно, дедукцией.

Классическое произведение 20 века, которое все еще остается одним из лучших, наиболее важных и интересных криминальных романов в литературе. Забавный факт: изначально Кейн хотел назвать роман «Барбекю».

Один из символов Гарлемского возрождения (культурное движение, возглавляемое ведущими афроамериканскими писателями и художниками, период расцвета афроамериканской культуры в 1920-е–1930-е годы – прим. пер.), этот роман посвящен не только расе, но также полу и классу, не говоря уже о самореализации, восприятии, капитализме, материнстве и дружбе. «Глубокий фатализм в основе романа», как назвал это Дэррил Пинкни, сделал произведение незабываемым.

Я была одержима этой книгой, будучи угрюмым подростком, да и сейчас она вызывает у меня огромную симпатию. Можно ли ее назвать «Над пропастью во ржи» для мыслящего человека? Кто бы сказал. Но сам Камю в 1955 году написал так: «Я уже давно подвел итог "Постороннему" всего одной, признаться, крайне парадоксальной фразой: "В нашем обществе любой человек, который не плачет на похоронах матери, рискует получить смертный приговор". Я лишь имею в виду, что герой моей книги осужден, поскольку не играет по правилам».

Эта странная, фрагментированная история с призраками заложила основу для романа «Сто лет одиночества» (по словам самого Габриэля Гарсиа Маркеса ), но она и сама по себе является загадочным шедевром.

Это не самое мое любимое произведение Кальвино, но вы знаете, как говорят: любой Кальвино – это хороший Кальвино (к тому же я забыла его включить в список современных романов, так что в некотором смысле восполняю этот пробел здесь). Книга входит в трилогию вместе с романами «Несуществующий рыцарь» и «Барон на дереве» и повествует о виконте, который от удара ядром раскололся на две половины: хорошую и плохую. Разумеется, все заканчивается дуэлью из-за их супруги – точно как в одном из эпизодов «Баффи». Вот только удвоение виконтов не означает удвоения страниц.

Знаю, знаю, но честно говоря, эта книга, которую часто изучают в американских школах как пример ранней феминистской литературы, все еще остается весьма актуальной, даже по прошествии более 120 лет, и для женщины все еще табу ставить себя и свои желания превыше своих детей. Кому из нас не хотелось разбить символическую стеклянную вазу о камин?

Еще одна классическая книга (а Толстой умело писал и длинные, и короткие произведения), особенно любимая Набоковым , а он был известен тем, что его было очень сложно впечатлить. Набоков описал книгу как «самое яркое, самое совершенное и самое сложное произведение Толстого» и объяснял основную идею следующим образом: «Толстовский догмат гласит: Иван Ильич прожил дурную жизнь, а раз дурная жизнь есть не что иное, как смерть души, то, следовательно, он жил в смерти. А так как после смерти должен воссиять Божественный свет жизни, то он умер для новой жизни, Жизни с большой буквы».

Эксцентричный постапокалиптический роман Бротигана повествует о группе людей, проживающих в общине под названием Смертидея. (Весьма, эм, красноречиво.) Пейзаж превосходен, тигры занимаются арифметикой, и главенствует здесь арбузный сахар, который, кажется, служит основным сырьем для всего – от домов до одежды. «Где бы ты ни был, мы сделаем все, что можем. Слишком далеко, чтобы путешествовать, и не на чем путешествовать, кроме арбузного сахара. Он нам поможет». Конечно, это все полная бессмыслица, но я получаю от этого удовольствие.

Еще один ранний роман на тему преодоления, впервые изданный в 1912 году (Джонсон опубликовал его анонимно, чтобы не поставить под угрозу свою дипломатическую карьеру – прим. пер.), затем, в 1927 году, Джонсон опубликовал роман уже под своим именем. Книга написана как «автобиография» чернокожего человека, выдающего себя за белого (главный герой – мулат – прим. пер.), что дается ему нелегко, поскольку он считает себя неудачником и до самого конца страдает из-за отказа от своего наследия и из-за всей боли и радости, что это решение принесло.

Как говорится, эта история так же обречена, как и Венеция, но вместе с тем она является необычным философским мини-шедевром. За год до публикации книги Манн пишет другу: «Моя работа в самом разгаре: я привез с собой из Венеции очень странную вещь, новеллу, серьезную и настоящую, о гомосексуальной любви престарелого писателя к юноше. Ты скажешь: "Хм, хм!", но она весьма достойна». Да, действительно.

Если вы читаете этот раздел на нашем сайте Literary Hub, то, возможно, вы уже знаете, как сильно мы любим эту книгу. После потрясающего вступительного абзаца она становится только лучше. (Вступительный абзац: «Меня зовут Мари Кларисса Блеквуд. Мне восемнадцать лет, и живу я с сестрой Констанцией. Будь я чуть неудачливей, вполне могла бы родиться оборотнем – у меня, как у них, средний и безымянный пальцы на руках одинаковой длины, – ну да ладно, какая уж есть. Я не люблю умываться, а еще собак и шума. Люблю сестру Констанцию, а еще Ричарда Плантагенета и гриб Amanita phalloides – бледную поганку… Других родственников у меня нет – все умерли».)

Действие небольшого подобного драгоценности шедевра Ишервуда происходит в пределах всего одного дня из жизни английского экспата средних лет (который разделяет некоторые качества с самим Ишервудом) – профессора из Калифорнии, тяжело переживающего неожиданную смерть своего возлюбленного. Невероятно захватывающий роман, от которого получаешь удовольствие.

Вероятно, лучший монолог, когда-либо выдававшийся за литературу. Первый шедевр Достоевского оказал огромное влияние на развитие всех направлений экзистенциальной и антиутопической литературы, не говоря уже о формировании моей собственной мизантропии в школьные годы. Может быть, вашей тоже? «И все от скуки, господа, все от скуки; инерция задавила». Вообще-то я сейчас подумала, что это неплохая книга, чтобы перечитать ее во время пандемии.

Рассказчик в этом странном и пугающем романе одержим преследованием молодой женщины посреди ледяного апокалипсиса. Роман можно было бы назвать горячечным бредом, если бы не было так… холодно. В 50-ую годовщину выхода книги Джон Мишо написал, что чтение этого романа дезориентирует и временами истощает эмоционально не в последнюю очередь потому, что в нынешние времена кто-то может решить, будто Каван видела будущее». На помощь.

Сегодня экспериментальный многоплановый роман Тумера относится к модернистской классике. Он представляет собой сборник виньеток, стихотворений и фрагментов диалогов, но, честно говоря, все это читается как поэзия. Хотя изначально книга была принята неоднозначно, она стала одним из наиболее знаковых и авторитетных произведений американской литературы 1920-х годов.

Только в романе Балларда из-за изменений климата можно сойти с ума, и только роман Балларда навязчиво и ярко всплывает в моем сознании даже спустя годы после прочтения, на которое был потрачен всего один вечер.

Первый роман лауреата Нобелевской премии, по словам самого Гамсуна, представляет собой «попытку описать странную, своеобразную жизнь сознания, тайны работы нервов в голодающем теле». Несмотря на свою длину, этот модернистский психологический роман ужасов крайне сложен, но он точно стоит того.

Все еще мое любимое произведение Болдуина, и самая убедительная любовная история из когда-либо написанных, говорить о ней можно очень много – это самая обязательная из обязательных к прочтению книг.

Фантастический роман на границе протофеминизма повествует о молодой шведской иммигрантке, для которой домом становится Небраска, у него нереально крутое и современное название (на мой взгляд).

Скандально знаменитый роман Саган о юношеском гедонизме опубликован (что также получило широкий резонанс), когда самой Саган было всего 19 лет, он куда более психологически тонок, чем принято считать. Как написала Рейчел Куск, это не просто чувственный французский роман, но и «мастерский портрет, который можно читать как критику семейной жизни, обращения с детьми и психических последствий различных форм воспитания». Этот роман посвящен не только моральным принципам или их отсутствию, но и самой сути нравственности.

Возможно, «Писец Бартлби» и более знаковый роман (и более забавный), но «Билли Бадд, фор-марсовый матрос» значительно масштабнее, пусть роман и не был окончен.

Подходящий роман для знакомства с Пинчоном, а также с эксцентричным постмодернизмом. Вы либо любите его, либо ненавидите!

Обязательное чтение для всех, кто использует термин «кафкианский», но не забывайте, что сам Кафка заливался смехом, когда вслух читал отрывки из романа своим друзьям. Делайте с этим, что пожелаете.

Ух. Эта книга нечто – абсолютно великолепная и чрезвычайно мучительная, и, возможно, самая важная для Нобелевского лауреата.

В своем предисловии к первому изданию Т.С.Элиот высоко оценил «значительные стилистические достижения, блестящее остроумие и описание характеров, качество изображения ужаса и обреченности, очень близкие к тому, что было свойственно для периода елизаветинской драмы (период с 80 – 90-х гг. XVI в по 20-е гг. XVII в., эпоха подъёма английского драматического театра – прим. пер.). Это также блистательный шедевр модернизма и один из первых романов 20 века, откровенно описывающий лесбийские отношения.

История Нобелевского лауреата об обреченной любви, изображенная серией незабываемых застывших образов, одновременно и прекрасных, и, в сущности, сомнительных в своей красоте.

Этот роман – знаменитый ответный выпад Рис на худшую возлюбленную в истории литературы (речь идет о романе Шарлотты Бронте «Джейн Эйр» – прим. пер.). Он повествует историю мистера Рочестера с точки зрения «сумасшедшей на чердаке». Также советую роман «Доброе утро, полночь» – это вызывающее клаустрофобию, печальное, бессмысленное и чертовски хорошее чтение.

Как и роман «Мидлмарч» , «Сайлес Марнер» великолепно написан и невероятно скучен. В отличие от «Мидлмарч», роман весьма короткий.

Девушки в романе Спарк проживают в Клубе принцессы Тэкской, задетые, но не уничтоженные войной – и Клуб, и девушки, то бишь. Как писала Кэрол Шилдс , высоко оценивая книгу: «Их стесненность заключается не столько в средствах, сколько в их полувоображаемых представлениях о своем будущем и завышенной оценке своего влияния в мире. Они одновременно бесстрашны и напуганы, как могут быть только очень юные люди, столь же бесчувственные в душе, сколь веселые с виду. С Мюриэл Спарк нельзя ошибиться.

Вальзер профессиональный писатель, крайне недооцененный гений. Этот роман о юноше из аристократической семьи, который сбежал, чтобы поступить в сюрреалистическую школу для слуг, возможно, является его лучшим произведением.

Прочитайте, чтобы убедиться, что роль Холли Голайтли была предназначена для Мэрилин.

Мощный, проницательный и запоминающийся роман, который во времена его публикации считался трансгрессивным (выходящий за пределы – прим.пер.), поскольку центральными персонажами были африканцы во всей их человечности и сложности. Роман проложил путь для тысяч писателей со всего мира в последующие годы.

Получивший всеобщее признание, как лучший боксерский роман из когда-либо написанных, он представляет собой значительно большее. По своей сути, это шедевр о существовании в жизни, если не в литературе, скрытой возможности никогда не реализовать свои мечты.

Первый роман Момадея «Дом, из рассвета сотворенный» был удостоен Пулитцеровской премии, считается, что он знаменовал возрождение коренных американцев. Замысловатый, романтичный и насыщенный роман, по сути, повествует о резком диссонансе двух несовместимых миров, существующих в одном и том же месте (как буквально, так и метафизически) в одно и то же время.

Первый роман Хаймза охватывает четыре дня из жизни калифорнийца по имени Боб Джонс, который повсюду сталкивается с расизмом. Уолтер Мосли назвал Хаймза, также известного своей детективной фантастикой, «причудливым американским гением» и «одним из самых важных американских писателей 20 века». Хотя «Если заорет, отпустим» технически не является детективной историей, «он четко прописан в той же самой лос-анджелеской нуар-традиции, что характерна для романов «Глубокий сон» и «Дьявол в голубом платье» , писал Натан Джефферсон. «Хаймз использует известную специфику подобных романов: употребление алкоголя, поездки из одного конца Лос-Анджелеса в другой в поисках ответов, жизнь, постоянно находящаяся под угрозой – и пропускает ее через призму чернокожего человека, не имеющего ни влияния, ни контроля над своей собственной жизнью, тем самым создавая что-то более мрачное и удручающее нежели обычная бульварная детективная история.

Всю жизнь мне хотелось поглумиться над «Великим Гэтсби». Обычно то, что все обожают, или плохо, или, по меньшей мере, посредственно. Но каждый раз, перечитывая роман, я вспоминаю – немыслимо, досадно, но он так хорош, как о нем говорят.

Все еще один из моих любимых университетских романов, достаточно короткий, чтобы читать его в перерывах между занятиями.

В последние годы Портис получил (вполне заслуженно) немало внимания благодаря своей книге «Железная хватка» , но его первый роман «Норвуд» почти так же хорош. Это комический шедевр о молодом человеке, бредущем через сюрреалистическую Америку ради 70 долларов.

«Мечтают ли андроиды об электроовцах?» и «Помутнение» куда более широко известны (спасибо Голливуду), но «Убик» является шедевром Дика, наполненным телепатами и анти-пси, мертвыми женами, наполовину сохраненными в морозильных камерах, дестабилизацией времени и реальности, которым может противостоять аэрозоль из магазина. Иногда, по крайней мере.

Дебютный роман Лиспектор, впервые опубликованный в Бразилии, когда ей было всего 19 лет, все еще остается моим любимым произведением писательницы – бесстрашный, острый, гениальный, это окно в мир одного из самых интересных рассказчиков в литературе.

Вероятно, в наши дни этот роман больше известен благодаря экранизации Кубрика, но несмотря на зачастую ужасающее содержание, оригинальный текст стоит прочитать хотя бы ради языка.

Коминз – преступно мало читаемый гений, хотя в последние годы она и получила некоторую толику заслуженного внимания благодаря переизданиям NYRB (нью-йоркский журнал со статьями по литературе, культуре, экономике, науке и современности – прим. пер.) и Dorothy (издательский дом в Сент-Луисе, специализирующийся на публикации художественных произведений, написанных женщинами – прим. пер.). Эта моя любимая книга, пронизанная, как выразился Брайан Эвенсон во вступлении к моему экземпляру, чудесностью, «некое смешение пасторального и натуралистического, идиллический текст о том, каково это – расти рядом с рекой, текст, содержащий также некоторые весьма шокирующие и печальные события». И это еще мягко сказано.

На 194 страницах Дженни меняет больше мужей, чем большинство литературных героинь в произведениях вдвое длиннее (и столь же стремительно обретает себя).

Честно говоря, хотя его нередко называют шедевром, я считаю, что «Итан Фром» менее удачное произведение Уортона, но даже менее удачный Уортон превосходит лучшее, что есть у многих.

Настроение этого романа об исчезнувших подростках, австралийском пейзаже и неопределенности сохраняется куда дольше, чем длится чтение.

«Летом, когда ей было пятнадцать, – начинается второй роман Картер, – Мелани обнаружила, что создана из плоти и крови». Именно в этот год она была вырвана из привычной жизни в Лондоне ради американской глуши, и в этот год она пришла к согласию с собой. «Зачастую люди больше внимания обращают на волшебные, сказочные аспекты историй Картер, но в «Волшебной лавке игрушек» я сильнее отреагировала на их смешение с трезвым реалистичным взглядом на то, каково это – жить в женском теле», пишет Эви Уайлд в своей оде этому роману. «В романе, блестяще созданном из распушённых зубных щеток, сэндвичей из горчицы с салатом и панцирей креветок, буханок хлеба и столовых приборов, кирпичной кладки и желтого хозяйственного мыла, женское тело является еще одним привычным объектом, но в то же время странным и волнующим».

Эмили Темпл (Emily Temple)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ