О душераздирающих трудностях на пути избавления от книг

Автор: Саммер Бреннан (Summer Brennan) пытается навести порядок в домашней библиотеке по методу Мари Кондо

Как и многие заядлые читатели, я с удовольствием познакомилась с книгой Мари Кондо Магическая уборка. Японское искусство наведения порядка дома и в жизни , но вознегодовала, когда дошла до главы о книгах. Суть этого прославленного ныне метода состоит в следующем: разбейте все, что вам принадлежит, на категории, коснитесь каждого предмета, оставьте только то, что "вызывает радость", и наблюдайте, как мир вокруг вас меняется. На первый взгляд все просто, но если речь заходит о книгах, стратегия Кондо начинает казаться навязчивой рекламой минимализма, подталкивающей читателей избавиться от всех книг, от которых только возможно. Вы считаете, что книга вызывает радость, говорит Кондо, но вполне может быть, что это заблуждение, и вам следует очистить от нее свой дом, особенно если вы до сих пор ее не прочитали.

Одно дело избавиться от всего лишнего в своем гардеробе, но какой дегенерат сознательно захочет иметь в своем распоряжении от силы 30 книг? Какой психопат станет вырывать отдельные страницы из своих любимых книг, а все остальное выбрасывать, чтобы можно было, по выражению Кондо, "сохранить лишь те слова, что нравятся"? У тех из нас, кому само слово "книга" уже несет радость, методы Кондо вызывают ступор. И все же по мере погодного потепления, многие читатели со всей энергией примутся за весеннюю уборку, держа в памяти основные правила "Магической уборки".

Мне стало любопытно, можно ли адаптировать спартанские методы Кондо для тех, кто относится к книгам так же, как члены Национальной стрелковой ассоциации США к оружию – "только через мой труп". Я решила попробовать.

Следуя инструкции, я перетащила все свои книги в одну комнату и сложила на пол. Всего их оказалось больше пятисот, начиная с полученных еще в детстве и заканчивая теми, которые мне прислали на прошлой неделе для предварительного ознакомления и написании рецензий. Они отнюдь не казались бесчисленными, как можно было ожидать. Наоборот, они выглядели уязвимыми, выставленные вот так, стопками, вытащенные со своих полок – похожее чувство испытываешь, когда таможенник открывает твой чемодан в аэропорту. Но в этом и заключается основной принцип КонМари – увидеть свое имущество в беспощадном свете непривычного.

Ох, подумала я, осматривая потрепанные издания в мягких обложках и давно забытые книги из школьного курса.

Ох.

Нелегко обнаружить, что твой наставник одновременно такой мягкий и безжалостный, как Мари Кондо, бывшая служительница синтоистского храма и книжная потрошительница. Она прочувствованно говорит, что ваши носки будут несчастны, пока вы не начнете обращаться с ними бережно и складывать как следует, а затем велит бросить всех их ненужных собратьев в мусорный пакет и отправить на свалку.

Самый интересный аспект методики КонМари – признание того, что у каждой вещи есть чувства. Возможно, эта внутренняя жизнь – изначальное свойство предмета или же нечто, чем мы мысленно наделяем его. Это не имеет значения. Автор обходит вниманием мистические концепции вроде "позитивных вибраций" и "потока энергии" и переходит сразу к главному: у всего, чем вы владеете, есть чувства, так научитесь с ними управляться. Поначалу может показаться глупостью благодарить старый свитер за то, что он так долго служил вам, а затем избавиться от него, но на практике чувствуешь, что это до странности уместно. В этом смысле большое влияние на Кондо оказывает синтоизм. В его космологии физическая реальность сосуществует с незримым миром духов. Мировоззрение Кондо во многом совпадает с понятием японской эстетики, известным на западе как ваби-саби: в нем заключена тонкая гармония между удовольствием, которое доставляют нам вещи, и удовольствием, которое мы испытываем, будучи свободными от них.

Цель КонМари – дать человеку в полной мере оценить то, чем он владеет, отпустив то, что более ему не служит. Трудность в том, чтобы отличить одно от другого. Многое из того, что нам на самом деле не нужно, зачастую сливается с окружающей обстановкой, как спрут в рифах, пока мы не возьмем ту или иную вещь в руки или не упремся в нее взглядом. Беря вещь в руки, мы заставляем проявиться скрытый в ней мертвый груз. Кондо даже рекомендует похлопать по предмету ладонью, чтобы "разбудить" его.

Я просмотрела свои книги одну за другой. Кондо настаивает на том, что книги не нужно открывать, однако я нарушаю это правило, но не для того, чтобы почитать – хочется посмотреть, что я могла в них припрятать.

Между страниц находится невообразимое количество всякой всячины – письма, билеты, фотографии, чеки. Я нашла список своих новогодних обещаний 1998-го; штраф за превышение скорости и предписание выплатить 125 долларов городу Афины, штат Нью-Йорк; больничный счет на 564 доллара; ксерокопию страницы из "Песни о себе" Уолта Уитмена, на которой я обвела строфу, начинающуюся словами "Я сказал, что душа не больше, чем тело"; неброскую обертку в цветочек от инжирно-абрикосового мыла; посадочный талон с рейса Нью-Йорк – Стокгольм; желтый пропуск, оставшийся со времен калифорнийской старшей школы.

По-моему, многие из нас приходят в ужас от "книжной" главы "Магической уборки" потому, что не могут по-настоящему отнести книги в той категории, в которую включила их автор методики. Это не обезличенные единицы информации, равноценные и взаимозаменяемые. Они вместилища отдельных моментов жизни, их страницы хранят наши утренние надежды и ночные горести, сложенные в дорожные чемоданы или намертво прикованные к разбитым сердцам. Это моменты, предупреждает читателя автор, об избавлении от которых не стоит и думать до самого конца.

Справедливости ради стоит отметить, что Кондо больше не считает, будто рвать книги на части – хорошая идея, но она делится своим опытом, потому что однажды сделала это во имя сохранения свободного пространства. Хранение частей книг имеет смысл, если ваша библиотека состоит из кулинарных книг и ремесленных справочников, но такое предложение похоже на бред, если речь идет о романах или повествовательной нехудожественной литературе. Лично вы какие бы оставили главы из Анны Карениной или Хладнокровного убийства ? Безрадостная картина, которую рисует Кондо, относится в основном к деловой литературе и учебникам, которые служат для "образовательных целей" и получения "необходимой информации". Под классикой подразумеваются не Диккенс и Бронте, а "авторы вроде Дракера и Карнеги", соответственно консультанта в сфере управления и предпринимателя. Не в обиду этим двоим, приведенным в качестве примера, я не шокирована новостью, что их творения "не вызывают радости".

Однако к своему удивлению я обнаружила немало книг, равно не вызывающих радости, в собственной библиотеке. В их числе оказались те, что дарили мне бывшие, о которых я вспоминаю без капли тепла, дешевые издания из времен колледжа без последних двадцати страниц, книги, десятую часть которых сжевал мой прежний питомец-кролик, два экземпляра Метаморфоз Овидия, выглядящих так грустно, хотя я и не знаю почему. Всего набралось десятка три книг, а может, и все шестьдесят – я не считала, но их хватило, чтобы заполнить три хозяйственные сумки. Остальные 547 книг я разделила на две части – прочитанные и непрочитанные.

Независимо от того, сколько радости или восторга приносит книга, Кондо акцентирует внимание на особом типе книг и привычке книгообладателя: "цундоку" – непереводимое японское слово, означающее "покупать книги и позволять им скапливаться в стопках непрочитанного". Это слово впервые встречается в XIX веке, так что его изобрела не Кондо, но борьба с самим явлением – ее кредо в наведении порядка среди книг. "Непрочитанные книги накапливаются", - пишет она. Воистину так.

Все прочитанное я немедленно отправила обратно на полки. 32 непрочитанные книги, которые ждут своей очереди "со дня на день", переместились на прикроватный столик. 28 книг "по работе" – я ведь все-таки писатель – прочитанные и непрочитанные, образовали отдельную стопку.

Остальные 105 непрочитанных книг улеглись возле стены спальни. Я не отправила их в "Housing Works" [благотворительная сеть Нью-Йорка – прим. перев.], но эпоха притаившегося спрута для них закончилась. Это декоративное решение скорее в духе Бернарда Блэка [герой сериала "Книжный магазин Блэка" – прим. перев.], а не Мари Кондо, но стоит принимать себя таким, какой ты есть. Я прочту их, или же нет, или избавлюсь от них, и не вздумайте употреблять слово "тусить" в этом магазине [цитата из того же сериала – прим. перев.]

Кондо настоятельно подчеркивает и даже выделяет жирным шрифтом слова о том, что лучшее время для чтения книги – первая встреча с ней. Но выбрасывать всякую книгу из-за того лишь, что вы не готовы прочесть ее прямо сейчас, так же бессмысленно, как выбрасывать превосходную еду из холодильника и кладовой из-за того, что не собираетесь съесть ее во время ближайшей трапезы. Только вы знаете, что удовлетворит ваш аппетит.

"Книга может оставаться никем не прочитанной тысячу лет, пока ее не откроет нужный читатель", - заметил критик Джордж Стайнер, и это правда. Хорошие книги походят на заклинания вызова, колдовские чары. Они словно искры, успокаивающий бальзам, письмо из дома. Они шкатулки, в которых таятся демоны и боги. Они крошечные прямоугольники, в которых заключены целые миры. Мы читаем книги о магических порталах, но эти самые книги и есть порталы, кроличьи норы, платяные шкафы, двери между мирами. Книги, как и люди, кажутся неизмеримо больше, если заглянуть внутрь. И благодаря этому измерению творческой относительности Хогвартс, Средиземье, Земноморье, Лондон Диккенса, Париж Хемингуэя, беспокойная Калифорния Дидион, сознание Хелен Ойейеми, расположившееся подобно сфинксу в спокойном, сияющем сне между страниц ее книг, - все они собрались в моей квартирке и внутри меня самой.

"Кондоируя" свои книги, я вспомнила историю о маленьком Кришне, которого обвинили в поедании грязи. Когда кормилица потребовала, чтобы он открыл ротик, дабы доказать свою невиновность, она увидела внутри совершенную вечную вселенную с ее звездами и галактиками, свободно плывущими в безграничных черных океанах, и все время, прошедшее и грядущее, и сине-зеленую планету, на которой кипит жизнь, и все, что люди могли помыслить и почувствовать, и свою маленькую деревню с ее улицами и домами, и сад, и саму себя в этом саду, и каждую частичку грязи на положенном месте.

Неправда, что единственно правильное время познакомиться с книгой это момент, когда вы получаете ее в свое владение. Книги остаются при вас, как талисман в нелегком путешествии, который можно извлечь из-под плаща, развернуть в самый темный час и понять – это ваш источник света, когда других уже нет.

Полезно раз и навсегда навести порядок на своих книжных полках, но не поддавайтесь на уговоры избавиться от своих книг, прочитанных или нет, если вам того не хочется. Спросите себя, радует ли вас та или иная книга, и наплюйте на минималистическую пропаганду, если она вас раздражает. В конце концов, романтика минимализма зиждется на каком-то невидимом богатстве. Элегантная пустота квартиры говорит не о благородной бедности, а о своего рода скрытом изобилии, благодаря которому все доступно и легко заменяемо, достаточно только кликнуть мышкой. Вещи и свобода от вещей, затем снова вещи, если пожелаете. Если, избавившись от книги, вы почувствуете, что вам ее не хватает, тогда, успокаивает Кондо, ничто не мешает вам купить ее снова. Избавляйтесь и замещайте, снова и снова. Ах, мимолетная роскошь.

Как бы то ни было, на очереди разбор документов. Пожелайте мне удачи.

Перевод: Scout_Alice
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ