Античность для народа: почему всем стоит учиться у древних греков

Illustration by Romy Blumel for the Saturday Review

Потрясающая греческая школа философии подарила нам такие идеи, как демократия и счастье. Несмотря на это, изучение античности – прерогатива немногих избранных. Время закоснелым консерваторам принять античность для народа.

Что же такого особенного в древних греках? Действительно ли было греческое «чудо»? Вопрос успел приобрести болезненную остроту. Критики колониализма и расизма предпочитают замалчивать достоинства античности. С другой стороны, те, кто настаивают, что в греках была какая-то особенность и даже превосходство, часто несгибаемые консерваторы, которые с пеной у рта доказывают превосходство «западных» идеалов. Я не отношу себя ни к тем, ни к другим. Я однозначно противница колониализма и расизма, а также изучала «злоупотребление» античной традицией в колониальной Индии, а также апологетами рабства во время Гражданской войны в США. Но моя любовь к древней Греции и ее культуре еще больше убедила меня, что они ставили перед собой жизненно важные вопросы, которые почти невозможно встретить в других культурах древнего Средиземноморья или Ближнего Востока. Именно поэтому я буду продолжать отстаивать античность для народа: я полагаю, что с идеями греков должны знакомиться все, а не немногие избранные.

Греческая культура зародилась задолго до появления христианства: между 800 и 300 гг. до нашей эры. На греческом языке говорили жители сотен деревень и городов от Испании до Ливии, даже в дельте Нила, а также от Дона и северо-восточного побережья Черного моря до Трапезундской империи. Греки легко впитывали чужую культуру, часто женились на представителях других народов; у них не существовало понятия этнического неравенства и дискриминации по внешности, потому что не было такой вещи, как «разные расы». Они приветствовали и даже заимствовали чужих богов. Если они объединялись, то никогда - из-за геополитики. Если не считать недолго просуществовавшей Македонской империи конца IV в. до н.э. (что спорно), никогда не существовало характерного независимого греческого государства на территории современной Греции (да и она появилась только после войны за независимость в XIX веке).

Греков объединяло другое: пытливый склад ума, опиравшийся на настоящую сокровищницу мифов, сказок и стихов, а также тяга к странствиям, заставлявшая их основывать новые города-государства вместо того, чтобы терпеть голод или тиранию в метрополисе. Греческие диаспоры, возникавшие буквально на пустом месте, и моряки, способствовавшие общению с другими племенами, стали причиной многих научных открытий, вознесших цивилизацию Средиземноморья на качественно новый уровень. Греки, а в последующие века и римляне, высоко ценили самообразование. Когда Возрождение заново открыло античные тексты и произведения искусства, они повторно изменили мир.

Однако в последние двадцать лет исключительность Греции ставят под сомнение. Стали подчеркивать, что греки – всего лишь одно из многих племен в восточной части древнего Средиземноморья. Задолго до того, как появились первые письменные упоминания о греках, уже существовало несколько развитых цивилизаций: шумеры и египтяне, хатты и хетты. Это другие народы обеспечили грекам важные изобретения: у финикийцев они заимствовали алфавит, а у лидийцев научились чеканке монет. Сложные религиозные гимны – возможно, наследство загадочных лувийцев, проживавших на территории Сирии и центральной Анатолии (Турция). А в период, когда греки придумали рациональное мышление и науки (после 600 г. до н.э.), их значительно подстегивало расширение империи персов.

В конце XIX – начале XX века очень быстро росли наши познания о других культурах древнего Востока. Мы гораздо больше узнали о соседях и предшественниках греков после обнаружения глиняных табличек со «Сказанием о Гильгамеше» в долине реки Тигр в 1853. Стали стремительно публиковаться тексты на языках народов Междуречья (шумеров, аккадцев, вавилонян, ассирийцев). Расшифровали хеттские иероглифы на табличках, найденных в Хаттусе (центральная Турция) и Угарите (северная Сирия). Продолжали появляться новые тексты и новые переводы древних египтян, что потребовало, например, провести переоценку вклада нубийцев в историю Северной Африки. Благодаря таким значительным открытиям мы знаем, как много греки впитали у своих предшественников и скольким делились с соседями. Увидели свет и сравнительные исследования, показавшие, что греческое «чудо» - результат продолжительного процесса межкультурного взаимодействия.

Общепринятым стало мнение, что греки не особо отличались от своих соседей в Месопотамии, Египте, Леванте, Персии и Малой Азии. Некоторые ученые вообще спрашивали, а создали ли греки что-то новое, или просто объединили знания, накопленные всеми цивилизациями восточного Средиземноморья, потом распространили их вместе с завоеваниями Александра Македонского и, наконец, достигли расцвета в Риме. Другие разглядели зловещие расистские мотивы и обвинили греков в создании собственного образа великого белого человека*, некоторые даже заявляли (и якобы находили подтверждение), что европейцы нарочно скрывали или искажали вклад семитских и африканских народов в древнегреческую культуру, подчеркивая индо-европейские, «арийские» традиции.

Если брать каждое из греческих достижений по отдельности, то ему всегда можно найти параллель хотя бы у одного из соседских народов. Вавилоняне были знакомы с теоремой Пифагора за сотни лет до рождения самого Пифагора. У кавказских племен были крайне развитое горное дело и металлургия. Хетты строили более совершенные колесницы и широко развивали письменность. Они записывали изысканные и пылкие речи, читавшиеся на праздниках во дворце, тщательно фиксировали судебные процессы. Один хеттский царь предопределил греческую историографию подробным описанием неудачной осады хуррийского города и некомпетентности своих офицеров. Финикийцы – такие же великие мореплаватели, как и греки. Египтяне создали медицину на основе реакций тела, а не религии, и рассказывали истории о пропавших моряках, вернувшихся много лет спустя, похожие на «Одиссею». В еврейских храмах хранятся басни, похожие по композиции на басни Эзопа, но написанные на древнеарамейском языке. Знания об архитектуре и принципах строительства попали в Грецию из Персии через рабочих-ионийцев, участвовавших в строительстве Персеполя, Сузы и Пасаргад (в персидских текстах – Яуна). Несмотря на все это, ни один из перечисленных народов не создал ничего похожего на афинскую демократию, театр, логику или аристотелевскую «Никомахову этику».

❦
Не отрицаю: через греков мы переняли достижения и других древних народов. Но для того, чтобы выступать проводником, каналом или посредником, тоже нужно быть исключительным. Для этого требуется множество талантов и средств. Чтобы полностью перенять чужую технологию, нужно обладать предприимчивостью и везением, отличными навыками общения и воображением, чтобы представлять, как навык, историю или предмет можно адаптировать в другой лингвистической и культурной среде. В этом смысле можно сказать, что римская цивилизация обязана своими достижениями грекам, как и гуманисты эпохи Возрождения. Конечно, от природы греки ничуть не превосходили других людей ни внешностью, ни интеллектом. Они и сами часто писали, что, если убрать одежды и украшения, различить грека и не-грека очень трудно, не говоря уже о свободном человеке и рабе. Но даже так, нельзя отрицать, что они оказались в нужном месте в нужное время и несколько сотен лет несли знамя научного прогресса.

И в этот период интеллектуального роста появились идеи, легшие в основу наиболее значимых моментов политической истории Запада. Работая над Декларацией независимости, Томас Джефферсон использовал аристотелевскую идею о счастье. Франсуа Лувертюр, возглавивший восстание рабов на Гаити в 1791, вдохновлялся историей Спартака из «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха. Писатель Томас Пейн полагал, что, говоря об отношениях религии и государства, нужно опираться на исторические примеры из античности. Чартисты вдохновлялись афинской демократической революцией. Суфражистки нередко зачитывали речь Медеи из трагедии Еврипида об экономическом, политическом и сексуальном притеснения женского пола.

Греки, и в большей степени римляне, учат нас, что общепринятое мнение – не всегда правильное. В ранних мифах очень хорошо видно, что человечество активно оспаривало власть олимпийских богов, особенно в мифе о Прометее – герое, восставшем против Зевса и укравшим огонь – прерогативу богов, – чтобы отдать его смертным. В трагедии Софокла Антигона отказывается принять деспотическое решение своего дяди, показывая разницу между моралью и законом, и все равно хоронит своего брата. Аристофан в своих комедиях подвергает злоупотребляющих властью политиков едкой сатире. Сократ посвятил всю свою жизнь, доказывая, что общепринятое мнение – не всегда истина, считая, что без истины не стоит жить. Неудивительно, что философ Томас Гоббс полагал, что любой уважающий себя тиран должен запретить сочинения греков и римлян. В «Левиафане» он высказывает мнение, что под видом свободы они пропагандируют революцию и воспитывают в людях привычку «приветствовать волнения, незаконно управлять действиями правителей, а затем и теми, кто ими управляет».

❦
Недавние выборы продемонстрировали недостаток любой демократии, основанной на голосовании: она ограничивает права недовольного меньшинства, не допуская его к власти. Придумавшие демократию древние греки активно обсуждали этот вопрос: у них есть и болезненный практический опыт (описанный историком Фукидидом), и теоретические решения (предложенные Аристотелем). Однако в современной Англии ученикам редко выпадает шанс познакомиться с увлекательным миром греческой философии. И это несмотря на то, что уже больше пятидесяти лет поддерживаются высокие стандарты среднего образования и существуют весьма успешные курсы по античной цивилизации, и могут вестись факультативом в государственных школах. То, что история античной цивилизации не входит в школьную программу, лишает нас и будущее поколение доступа к настоящей сокровищнице знаний. И они не только увлекательны, но могут осуществить главную, по мнению Джефферсона, цель образования в демократической стране: научить нас защищать свободу. Он считал, что именно история дает гражданам все необходимое для этого. Для свободы необходимо умение сравнивать формы социального устройства, утопическое мышление, бесстрашие на пути к прогрессу, критическое, релятивистское, нестандартное мышление, способность к познанию и критике. Все эти навыки можно развить с помощью емких, метких и оригинальных фраз из греческих текстов.

Ситуация осложняется еще и тем, что изучение классических языков (в противоположность классическим идеям) – один из отличительных признаков социального и экономического неравенства. В Англии одно из отличий в образовании богатых от бедных – занятия по греческой и латинской грамматике. В 2013 экзамен по античной цивилизации или древней истории сдавало 3 580 студентов. 260 сдавали греческий, из них 223 – ученики частных школ, которые посещают всего 7% детей. Латынь сдавали 1305 человек, из них 940 – из частных школ, подавляющее большинство. Высокие оценки по древним языкам – которые легко получить, занимаясь с репетитором, – это почти гарантированное поступление в элитный университет. Для тех, кто такие экзамены не сдавал, есть несколько курсов в Оксфорде и Кембридже. Количество абитуриентов примерно равно количеству поступающих на английский язык и историю. Но попасть на эти курсы все равно легче, чем на другие предметы: в 2012-2014 на курс классики поступил 51 ученик из государственных школ и 233 – из платных. Подобного соотношения нет ни на каком другом курсе. Чуть лучше ситуация в Кембридже. А шансы поступить и туда, и туда одинаковы – примерно 45%.

Меня, студента греческого, получавшего образование в 70-80-х в Оксфорде и исключительно за счет государства, это приводит в замешательство. Вместо того, чтобы воплощать укрепляющие разум идеи, греческий стал символом богатства и прямым билетом в высшую касту.

❦
Как избавиться от подобной дискредитирующей системы? В первую очередь необходимо поддерживать программы по античной цивилизации и бороться за то, чтобы их вели в каждой школе. Также стоит признать, что это отличная интеллектуальная подготовка к университету и взрослой жизни. Греческая цивилизация особенно важна для бакалавров английского языка и должна так же активно поддерживаться государством, как и латынь.

Во-вторых, необходимо увеличить мизерное количество преподавателей греческого языка и цивилизации, а также – что особенно важно – поощрять других учителей – английского, истории, иностранных языков, религии – рассказывать об античной цивилизации. Возьмем для примера одну школу в южном Лондоне. Увлеченный своим предметом преподаватель философии, Эдди Барнетт, вдохновился подробным ответом на экзамене, в котором ученик упомянул Платона. Барнетт договорился с руководством, и теперь лекции по античной цивилизации будут читаться во всех трех отделениях школы. Большинство университетов уже организуют курсы по античной цивилизации, и в этом году студенты Открытого университета уже смогут получить по этому предмету красные дипломы, даже если до этого они и не слышали о греках и римлянах. И теперь Оксфорду и Кембриджу с их громкими именами нужно подать пример и предложить новые интересные курсы, которые бы не сосредотачивались исключительно на грамматике и отпугивали учеников из государственных школ, которым нравится читать античные тексты на английском. А значит, нужно поощрять чтение в переводе и подчеркивать значимость критического мышления, а не знание языка. Степень бакалавра должна означать квалифицированных граждан. Традиционные курсы не способны полностью раскрыть тех авторов, которые повышают гражданскую сознательность, а не лингвистическую.

❦
Однако путь к светлому будущему античности не обходится без препятствий. Например, презрение, с каким элита классического сообщества смотрит на школьные экзамены по классической цивилизации. Некоторые ученые довольны тем, что частные школы и Оксфорд с Кембриджем сохраняют монополию на греков. Почти все усилия по поддержанию античной цивилизации в государственных школах направлены на латынь. Я, конечно, не возражаю против преподавания латыни, но если фокусироваться только на ней, возникают три серьезные проблемы. Первая – то, что множество талантливых молодых людей, которым есть, что предложить обществу, отпугивает от древнего мира чрезмерный упор на грамматику, а ведь их вполне могли бы заинтересовать другие аспекты античной культуры. Вторая – то, что исключение греческой философии, не говоря уже о более подробном изучении древнего мира, подразумевает то, что у латыни имеется приоритет. Третья – то, что, делая акцент на изучении латинской грамматики, мы поощряем противников нового видения античности (которые бы скорее уничтожили все современные исследования древнего мира, чем допустили крупное изменение в преподавательской традиции) публично принижать значимость глубокого изучения античного общества.

Гарри Маунт, известный журналист (кстати, закончивший Оксфорд), в своей статье о снижении интереса к Греции в школах, недавно описал уроки по античной цивилизации как «детское питание для ума», которым учеников кормят с ложечки, и назвал их «классикой лайт». Это отнюдь не оскорбление всех классицистов госсектора и тех, кто читает древних авторов в переводах. Просто он и его коллеги забыли главную заповедь известного филолога-классика Гилберта Марри: главный предмет философии гуманистов – не греческий, а греки. Они забыли Мильтона, который писал в трактате «Об образовании», что изучение языка «всего лишь инструмент для познания вещей». Если филолог «не изучал понятия вместе со словами и морфемами, он не достоин называться образованным человеком, наравне с крестьянином или купцом, который говорит только на диалекте предков». Джефферсон же утверждал, в противоположность Маунту, что впечатлительные юные умы, включая детей из бедных семей, чье образование оплачивалось государством, нужно занимать зубрежкой древних языков, пока они не обретут достаточно знаний, чтобы справиться с серьезным обучением философии и риторике. То есть «детским питанием для ума» он считал изучение языка.

То, что древние языки способствуют социальному неравенству, началось уже давно, рассказывать об этом было бы слишком долго. В 1748 году граф Честерфильд писал сыну: «Знание классики, то есть греческого и латыни, необходимо всем без исключения… само слово «безграмотный» значит не знающий двух этих языков». Знание классики здесь сводится к владению лингвистикой и способностью читать тексты в оригинале. Греческий язык также оказался полезным, когда потребовалось продемонстрировать умственное превосходство белых людей над чернокожими. В 1833-34 сторонники рабства в Америке держали оборону. Джон Кэлхаун, сенатор штата Южная Каролина, как-то заявил на ужине в Вашингтоне: только когда он «найдет негра, который знал бы правила греческого языка», он сможет «поверить, что негры – тоже люди и следует обращаться с ними, как с людьми». Это заявление подтолкнуло чернокожего мальчика-посыльного, Александра Краммелла, отправиться в Англию и поступить в Кембридж. Он окончил теологический факультет в Колледж Квинс, где выучил греческий (1851-1853).

Очень известен другой пример – герой романа Томаса Харди «Джуд Незаметный» Джуд Фаули. Бедный каменщик из деревни мечтает изучать латынь и греческий в университете. Он разглядывает крыши и шпили Крайстминстерского университета – они «сверкали, как топазы». Прекрасный топаз того же золотистого оттенка, что и камень, использовавшийся при строительстве колледжей Оксфорда и Кембриджа, и при этом – один из самых твердых минералов в природе. Естественно, хрупкое здоровье и психика Джуда не выдерживают, когда он сталкивается с социальными барьерами, которые не позволяют ему приобщиться к культуре элиты. Харди основывался на личном опыте: он сам был сыном каменщика, затем подмастерьем в архитекторской конторе и потому не мог рассчитывать на учебу в частной школе и университете; как и Фаули, ему пришлось самому учить греческий, чтобы прочесть «Илиаду» . Однако в отличие от Джуда Харди удалось стать преуспевающим членом литературного сообщества. Но до конца жизни он разрывался между восхищением греческими и римскими авторами и отторжением к высокомерию некоторых членов высшего класса, получивших классическое образование.

Кстати, существует целая история о том, как англичане отнюдь не высшего класса читали античных авторов, – история, которую богачи предпочитают игнорировать. Благодаря переводам Поупа, выполненным еще в начале XVIII века, с «Илиадой» и «Одиссеей» Гомера смогла познакомиться очень широкая аудитория, в том числе женщины. Возьмем, например, Эстер Истон – жену садовника, которую в 1787 посетил поэт Роберт Бернс. Он отмечал, что «она знает наизусть почти все, что прочитала, особенно Гомера Поупа – от корки до корки» и что она «женщина выдающихся способностей». Гомером в этом переводе зачитывался в детстве и другой шотландец – Хью Миллер, который потом стал всемирно известным геологом. Он называл «Илиаду» несравнимой и в своей книге «Мои школы и учителя» (1854) писал, что «ни один писатель не способен пускать дротики так, как Гомер. Они со свистом вылетали со страниц; мне удавалось лишь на миг увидеть блеск стали, прежде чем они вонзались в медь и кожу».

Есть и альтернативная история: это история отдельных личностей, храбрых, упрямых, наивных, или все сразу – тех, кто, несмотря на все препятствия, сумел «войти в храм Минервы» - так среди рабочего класса нередко называли самообразование. Самым известным из таких людей был Джозеф Райт – мальчик из рабочего класса, который стал профессором сравнительной филологии в Оксфорде. В 15 он не умел читать и писать, но позже, в уэслианской вечерней школе, он обнаружил способность к языкам, затем получил степень в Гейдельбергском университете, и, прежде чем возглавить оксфордскую кафедру, успел почитать лекции перед Ассоциацией женского высшего образования.

Преподобный Джон Берд стоял у истоков движения за популяризацию образовательных программ в Ланкашире и никогда не отступал в своем стремлении добиться высшего образования для всех. Он написал несколько работ по античным и библейским сюжетам: «Легкая латынь» и «Касселловские уроки греческого языка… для тех, кто хочет выучить греческий без наставника». В этом самоучителе он активно много пишет об аудитории, для которой, по его мнению, эта книга предназначена: «Готовя эти уроки, я держал в уме нужды тех, кого, грубо говоря, можно назвать людьми без образования… Моя цель – облегчить изучение греческого всем, кто серьезно хочет работать над самовоспитанием». Учреждение библиотек для рабочих по всей Европе, от библиотек в Лидхиллсе и Ванлокхеде до учреждения Рабочей образовательной ассоциации (WEA), открыло доступ к множеству других книг по античности. К концу XIX века немало таких библиотек ориентировались на «список Луббока» - список из 100 книг, рекомендованных к прочтению Джоном Луббоком, директором лондонского колледжа для рабочих в 1883-1899. Сам Луббок, позже получивший титул барона Эйвбери, происходил из семьи банкиров и учился в Итоне. Хоть он и не учился в университете, но обладал энциклопедическими познаниями, особенно по археологии и биологии. Его список примечателен количеством античных авторов: Марк Аврелий, Эпиктет, «Этика» и «Политика» Аристотеля, «Жизнеописания» Плутарха, Гомер, Гесиод, Вергилий, «Орестея» и «Прометей» Эсхила, «Эдип» Софокла, «Медея» Еврипида, Геродот, Фукидид, Тит Ливий и многие другие. Помимо этого – две знаменитые работы по античной истории: «История упадка и разрушения Римской империи» Гиббона и «История Греции» Грота, а также самый известный роман, действие которого происходит в античные времена: «Последние дни Помпеи» Эдварда Бульвер-Литтона. Античными авторами написано больше четверти всего списка, а так или иначе обращается к античности больше трети.

109 библиотек Южного Уэльса – сокровищница книг по истории труда, и книги очень часто просят. В городке Эбб Вейл, где живут в основном шахтеры, читатели берут в среднем по 52 тома в год. В библиотеке Абербаргойда, другого шахтерского города, в начале XX века тексты на латыни и греческом отсутствовали, так как до 1918 шахтеры уходили из школы в возрасте 13 лет. Но у них была богатая «альтернативная программа»: переводы и биографии, например, «Сократ» Форбса (1905), или «Древняя Греция» Коттерилла (1913), перевод «Истории Древнего Египта» Геродота (1880) и несколько книг Эндрю Лэнга по мифологии.

Одухотворяющее прошлое Греции может помочь нам смотреть в будущее. Теоретически, это в нашей власти как граждан создать такую школьную программу, как мы хотим. В моем собственном утопическом государстве изучение греческого будет доступно любому, в любом возрасте и абсолютно бесплатно – как и латынь, античная культура, история, философия, англо-саксонский, баскский, коптский, сирийский и хеттский. Но курсы по античной цивилизации – это достойное, экономически разумное и потому приемлемое решение, которое само возникло в государственном секторе. Те же классицисты, которые его не поддерживают, вполне оправданно будут считаться закоснелыми консерваторами.

См. «Теория великих людей»: речь идет о чрезмерном перекосе в сторону западных ценностей белых людей в культуре.

Автор: Эдит Холл (Edith Hall)