Как пережить «пост-книжную» депрессию

Эмпатия и воображение способствует нашему погружению при чтении или прослушивании классной книги — но почему мы испытываем грусть по ее завершении? Говард Тимберлейк о проживании пост-книжной депрессии

Последние недели моей жизни были омрачены расставанием... Закончились мои отношения с глубоко любимым мной шотландским комиком Билли Коннолли . Они длились целый месяц благодаря приложению для аудиокниг. Я часами слушал биографию Билли в его же начитке — о его комедийной деятельности, о его музыке, о его любви к диетическому печенью. Теперь я не представляю, как буду жить дальше без его мягкого шотландского акцента. То же самое было с моими предыдущими приятелями из аудиокниг —  Дэйвом Гролом , Питером Фрэмптоном, Бараком Обамой и Роджером Долтри . Да и что бы я сейчас делал без комика Боба Мортимера, его близкой и понятной истории жизни и рекомендации держать в кармане «ништячок» (...для тех, кто не знает, кто такой Боб Мортимер или чем он занимается, «ништячок» куда более невинная вещь, чем Вам кажется).

Эта штуковина с «пост-книжной депрессией» — побочный эффект, о котором, кажется, не часто говорят, если вообще упоминают. Это не личные отношения как таковые. Они скреплены уникальным, неписанным контрактом между читателем/слушателем и автором, который Вы бессознательно подписываете, как только переворачиваете первую страницу книги или жмете на кнопку «play».

На целый день, неделю или месяц Вы с головой погружаетесь в чужой мир. Вам предлагают историю, возможность сбежать от реальности, возможно, даже судьбоносные озарения. Взамен Вы предлагаете свое безраздельное внимание. Но что наступает после того, как Вы, наконец, выходите из этой сделки? Чем дольше она длится, тем тяжелее принять ее конец, как показывает моя недавняя история с Билли. Насколько распространенным является это чувство? Может, я слишком сильно погружаюсь в чужой мир? И как справиться с этой пост-аудиокнижной депрессией?

Биджал Шах (Bijal Shah), писательница и библиотерапевт, является сватьей и психологом в одном лице в мире литературы — она помогает своим клиентам найти книги, которые поддерживают их душевное благополучие. По мнению Шах, пост-аудиокнижная депрессия может быть признаком нечто типично человеческого:

Это — очень, очень распространенная ситуация. То, что Вы испытываете по завершению [книги] — ничто иное, как чувство потери, скорбь. Вы будто каждый раз прощаетесь с большим количеством друзей, которых приобрели — Вы все ближе и ближе узнавали человека, пока длилась книга, а теперь вас ничего не связывает. Именно поэтому сиквелы так популярны — это та самая преемственность.

Пандемия Covid-19, кажется, расставила на свои места в нашей жизни и сознании все таким образом, что мы и не могли предположить. Итак, куда же мы двигаемся сейчас, в 2022 году, с нашим стремлением к личной близости?

Я считаю, культура развивается таким образом, что наша зацикленность на индивидуализме теперь пробуждает в нас как бы жажду коллективности. Поколение моих родителей и их родители выросли в таких сообществах, где все было направлено на помощь друг другу и меньше крутилось вокруг самого себя.

А сейчас... Нам нужны окружающие для постоянной поддержки, поскольку у нас нет тех естественных связей, которыми обладало поколение наших родителей и бабушек с дедушками — нет ощущения общности, когда мы знаем свое место, что мы за люди, часть чего мы есть. Я думаю, в настоящее время нам этого и не достает. И я думаю, книги, скорее всего, заполняют эту пустоту — они формируют [это чувство общности] благодаря воображаемым связям, таким образом закрывая, возможно, подобные прорехи.

Скачок воображения

На первый взгляд, нет ничего удивительного, что сегодня мы больше, чем когда-либо, нуждаемся в общности и связи с другими людьми — нашей натуре всегда была присуща тяга к таким аспектам жизни. Итак, что же конкретно затягивает нас в ту или иную историю? Когнитивный психолог Кит Оутли (Keith Oatley) из Университета Торонто является автором книги «Такая штука, как мечты: Психология художественной литературы» (Such Stuff as Dreams: The Psychology of Fiction, 2011), в которой рассматривает то, как произведения художественной литературы воздействуют на наш мозг и воображение:

Я считаю это естестественной реакцией. Люди выбирают те книги, которые способны вызвать у них отклик — поэтому, заглянув в себя, Вы можете обнаружить близкие аспекты [истории]. Писатели же заняты тем, что предлагают свои первообразы, а мы затем как читатели, зрители или слушатели подхватываем их и воссоздаем в воображении.

Если писатель отвечает за создание произведения, как считает Оутли, чтение представляет собой «совместную деятельность»:

То, что делают авторы и писатели — возможно, одна треть от целого. Мы сами, принимая участие в процессе, обеспечиваем две трети, потому что получаем не просто описания. Это — первообразы, которые мы подхватываем и воссоздаем в воображении. Да и эмоции являются нашими собственными.

Все, что нужно — малейший намек на описание в истории, и наш мозг тут же перенимает эстафетную палочку и мчится с ней вперед. Не успеете оглянуться, как Вас уже что-то зацепило и Вы создаете свою собственную, частично придуманную Вами же самими, страну фантазий. Однако, первообраз — это нечто более сложное, чем просто эпичный когнитивный вариант Minecraft, объясняет Оутли:

Я использую слово «предоставляет возможность», потому что человек, на самом деле, должен сделать первый шаг. По моему мнению, суть художественной литературы заключается в том, что она — приглашение для читателя, на которое он должен откликнуться, а затем ему предоставляется возможность принять окончательное решение.

Текущая сфера академического интереса Оутли — жанры, которые могли бы способствовать трансформации психики.

Мы пытаемся понять, какое именно влияние оказывает на людей феномен погружения в художественные литературные миры. И речь идет не исключительно о любой литературе, написанной давным-давно. Художественная литература позволяет людям мыслить более глубоко, однако, мы также провели исследования, показавшие, что чтение эпистолярных произведений в принципе способствует их внутренней трансформации. Таким образом, в отличие от мотивационных формулировок, когда кто-то говорит «ты должен думать вот так» или «лучше тебе сделать то», литературное искусство предоставляет людям возможность внутренней трансформации, но через свободу действий.

В другом нашем исследовании, о котором мы писали в New York Times, [мы выяснили, что] чтение самого известного рассказа Чехова Дама с собачкой  также способствовало трансформации. Однако, потом мы измерили степень изменений личностных качеств респондентов — вместо того, чтобы личность каждого подвергалась аналогичным метаморфозам, у всех они приняли свою форму.

Шах может подтвердить, что одной из сильных сторон литературы является ее терапевтический потенциал и потенциал к инклюзии людей с психологическими проблемами, а также к их успешному совладанию с определенными эмоциями. По ее словам:

Главное в любой форме арт-терапии, включая книги — возможность исследовать свои эмоции с безопасной позиции. Литература — без сомнения, инструмент, который позволяет осуществить это. Она позволяет Вам отстраниться, но при этом изучить свои травмирующие эмоции через стороннюю среду. В этом и заключается дистанцирование. Это само по себе является показателем высокой эффективности для арт-терапии в принципе и для литературы в частности. Это почти сродни зеркалу.

А что же с эмпатией? Она же, безусловно, серьезный катализатор того чувства огорчения, которое возникает по завершению последней главы? Один из залогов появления эмоциональной связи — крайне важная фигура протагониста. Именно из-за него многие люди намеренно не дослушивают и не дочитывают некоторые книги, поскольку им либо не хочется знать, что случится с их любимым персонажем, либо прощание с особенной книгой стоит того, чтобы затянуть его... навсегда.

Оутли объясняет:

Это немного сродни медитации: когда Вы читаете или слушаете книгу, Вы забываете о своих текущих ежедневных заботах и берете на себя заботы героя, как правило, протагониста. Вы испытываете эмоции, но в этой ситуации они Ваши собственные.

Если применить то, что я узнал, к моей собственной ситуации — Билли и его биография сейчас фактически живут в моей голове. Однако, это, по сути, мой собственный ремейк его истории. Я вложил свои собственные вполне реальные эмоции в его автобиографическое путешествие, и, возможно, это что-то изменило в моем характере.

Художественная и нехудожественная литература всегда существовала, чтобы помочь нам подняться на ноги в трудные времена. Это — экологичный, здоровый способ сбежать от реальности. Авторство книги не имеет значения: все мы с головой уходим в историю, а наш мозг проделывает всю остальную работу. Самое главное, что в процессе Вы, возможно, даже заведете новых друзей, независимо от того, насколько мимолетной или односторонней является связь. Для меня Билли Коннолли и история его жизни теперь будут считаться периодом отлично проведенного времени. Возможно, лучший способ пережить посткнижную депрессию — быть благодарным за то, что Вы узнали, и наслаждаться тем, куда привело Вас воображение.

Говард Тимберлейк (Howard Timberlake)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ