Почему дети не влюбляются в чтение

Подсказка: дело не только в гаджетах

Сегодня, когда я объясняю таким же, как я, родителям, что пишу романы для детей с пятого по восьмой класс, нередко в ответ следует виноватое признание: «А мой ребенок не читает — по крайней мере, не так, как я». Я прекрасно понимаю, что они чувствуют: мои подростки тоже не читают столько, сколько я в их возрасте. Когда я была в начальной школе, то уплетала все подряд: мистическую классику вроде «Ведьмы с пруда Черных Дроздов» и игровые серии наподобие «Выбери свое приключение». К средней школе я уже читала объемные взрослые романы — скажем, работы Луизы Мэй Олкотт  и Джона Толкина . Но не все дети такие заядлые читатели. Сейчас родители начинают понимать, что все меньшее количество детей читает много и запоем ради удовольствия.

Большую роль в этом, несомненно, играет привлекательность и повсеместность гаджетов (у большинства американских детей к возрасту 11 лет уже есть смартфоны), а также потеря знаний во время пандемии. Но это еще не все. Исследование, которое проводилось Национальной оценкой прогресса в образовании (NAEP) незадолго до пандемии, показало, что процент 9-летних и 13-летних детей, которые утверждают, что каждый день читают ради удовольствия, упал в два раза с 1984 года. Недавно я обсудила эту тенденцию с педагогами и библиотекарями. Они выдвинули много предположений, но одно из наиболее убедительных — и удручающих – состоит в том, как наша система образования учит детей относиться к книгам.

Больше всего о чтении в детстве я помню то, как влюблялась в персонажей и истории; я восхищалась Маргарет Джуди Блум и Ральфом С. Маусом Беверли Клири . В Нью-Йорке, где я в начале 80-х училась в государственной начальной школе, проводились тесты на уровень чтения и понимания прочитанного. Чтение как можно большего количества книг и эмоциональное вовлечение в них воспринималось лишь как способ развить необходимые навыки. Аналитический подход к чтению, кажется, убивает естественное наслаждение. Критическое чтение — это важный навык, особенно для поколения, которое просто тонет в информации, большая часть которой ненадежна и не заслуживает доверия. Но заострение внимания на анализе прочитанного обходится в большую цену: теряется любовь к книгам и рассказыванию историй.

Это пренебрежение историями начинается уже в начальной школе. Возьмем задание из Основного государственного стандарта по английскому языку для третьеклассников, который широко используется в США: «Дайте определение словам и фразам, встречающимся в тексте, учитывая их буквальное и переносное значение». Чтобы дать представление об этом задании, можно привести забавный пример: в классической «Амелии Беделии» ( Amelia Bedelia ) Пегги Пэриш служанке, имя которой вынесено в заглавие, дают поручение «задернуть шторы, когда выглянет солнце», а она вместо этого рисует занавески (draw – задернуть, нарисовать — прим. пер.). Вот какой способ обучения предлагает педагог, имеющий опыт в написании учебных программ в соответствии с Основным стандартом: сначала учитель объясняет понятия буквального и переносного значений, а затем дети читают один параграф из «Амелии Беделии» и письменно отвечают на вопросы.

Для всех, кто понимает, как устроены дети, это задание звучит как угодно, только не захватывающе: лучший способ представить детям некую абстрактную идею — это увлечь их историей. Понятие переносного значения становится в сто раз интереснее и понятнее, особенно для восьмилетнего ребенка, если он может сперва посмеяться над выходками Амелии. Самое веселое в чтении — это процесс знакомства с персонажем и наблюдение за конфликтами, с которыми он сталкивается. Для большинства детей перепрыгнуть на параграф в середине книги — это столь же увлекательно, как уборка в комнате.

Но, как объяснили мне несколько педагогов, появление законов о подотчетности и соответствующей политики (например, программы «Ни одного отстающего ребенка», утвержденной в 2001 году) и высокоуровневые экзамены, основанные на этих стандартах, будь то Основной стандарт или его альтернативы в штатах, оказало огромное давление на воспитателей, которые вынуждены преподавать согласно программе в ущерб передовым практикам. Дженнифер Лагард, учительница и библиотекарша в государственной школе, рассказала, что после одной из таких практик — чтения вслух в классе — дети непременно просят посоветовать похожую книгу. Но теперь чтение вслух омрачено необходимостью удостовериться, что все дети усвоили стандарты, которые ожидают их на тестировании: с начала пандемии эта задача еще больше усложнилась. «Выросло целое поколение детей, у которого чтение ассоциируется с оценками», — говорит Лагард.

К средней школе не хватает времени не только на активности вроде чтения вслух.

— Согласно инструкциям, огромное внимание уделяется анализу отрывков, — утверждает Лагард, которая преподавала в этой возрастной группе. — Недавно подруга рассказала мне, что учитель ее ребенка в средней школе показал детям «Убить пересмешника» . Он объяснил, что на чтение отведено несколько месяцев, но они могут не успеть прочесть всё до конца. Она удивилась: как можно не успеть закончить «Убить пересмешника»? Я с ней полностью согласна. Нельзя научить детей любви к чтению, если твоей главной целью даже не является прочтение книги до конца. Лучшая награда — это эмоциональная отдача в кульминационном моменте истории; если ребенок не дочитал до того, как Аттикус Финч защищает Тома Робинсона в суде, и не узнал тайну Бу Рэдли, то ему недостанет впечатлений.

Конечно, не каждый учитель сосредотачивается на коротких отрывках в ущерб сюжету. Но вследствие этого широко распространенного мнения (что чтение книги — это обязательно анализ от корки до корки) дихотомия «низкое/высокое», которая всегда существовала в детской литературе (сравните «Дающего» и цикл «Ужастики»), теперь, кажется, получила еще большее распространение. «Как вы называете книги, которые дети читают просто для веселья?», — спросила недавно писательница книг для среднего школьного возраста в своем Twitter. Учительница пятых классов на пенсии была озадачена этим вопросом: «Я никогда не думала о книгах как о «веселых», — написала она. — Я бы выразилась так: отличная, забавная, трогательная… Но на самом деле многие книги веселые!».

Но, кажется, детям не прививают идею, что любое чтение может доставлять удовольствие. Даже если большинство учеников средних классов прочитали «Дневник слабака» , у них не появляется желания приступить к более трудному чтению. Более длинные книги считаются менее «веселыми». Кроме того, после пандемии некоторые библиотекари, учителя и родители заметили у детей снижение способности концентрироваться на чтении. Эти обстоятельства выражаются в недавно появившемся спросе на более короткие книги. Но никому не приходит в голову предположить, что это — не такое уж удивительное последствие того, что детям приходится взаимодействовать с литературой в виде коротких отрывков.

Нам нужно считаться с потребностями детей: сейчас я пишу более короткие и менее сложные истории. В то же время нужно докопаться до корня проблемы: причина не в длине книг, а в системе образования. Нельзя позволить тестам контролировать то, как преподают учителя: результаты медленного чтения, может, и легко измерить, но оно не заставит детей влюбиться в книги и истории. Учителям нужна свобода преподавать подходящим для возраста и развития способом с использованием книг, которые, как они знают, увлекут детей и бросят им вызов (теперь, когда доступно так много разнообразных книг и героев, как никогда раньше, есть возможность порадовать более широкий круг читателей). Детям необходимо больше читать, и вместо простого анализа абзацев следует поощрять их взаимодействовать с книгами так же, как с «веселыми» сериалами, видеоиграми и телешоу.

Молодое поколение должно испытывать удовольствие от повествовательного путешествия, установления эмоциональной связи с персонажами (включая тех, кто отличается от них самих) и желания знать, что же случится дальше — и от того, что наконец это выяснили. Это магия, которое творит чтение. Но если разобрать историю на части и узнать, как она устроена, не успев исследовать все ее чудеса, то рискуешь разрушить все волшебство — как и с любым магическим фокусом.

Кэтрин Марш

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ