Мышьяк? Пустяки, дело-то житейское!

Эта история про моего первого учителя (уродливую красную тетрадь), печатные буквы и Сникерс, который лучше собаки. А еще про больной зуб и, конечно же, мужчину в самом рассвете сил, который был моим самым близким другом :)

Меня никто не учил чтению. Справедливо будет заметить, что до школьной скамьи я родителей почти не видела, а дни свои проводила на диване, рисуя принцесс, звезды, бабочек, ковбоев и, конечно же, камни (!) (папа показал, как рисовать их трехмерными). И так до самого вечера, пока мама не снимала меня с дивана (под диваном жило Абсолютное Зло, питающееся всем хорошим, и превращающее своих жертв в себе подобных) и не провожала к постели. Короче говоря, читать меня не учили. Не было у меня букваря или кубиков, не было специальных развивающих игр. Была только братнина толстая красная тетрадь, подписанная печатными буквами. В возрасте 5 лет я стала попеременно приставать ко взрослым, тыча пальчиком в букву, дабы те мне ее озвучили. Потом, зная, что написано на обложке, и сверяя с полученными от взрослых данными, я поняла, как буквы складываются в слоги, а слоги - в слова. И вот в один прекрасный день, все еще в возрасте пяти, я пришла к матери с уведомлением, что научилась читать. Поначалу мне не верили, думали, что я сговорилась с братом (ведь я продолжала читать с его тетради), и тогда мама написала на листке длинное и сложное слово: "СОБАКА". С этой-то собаки все и началось. Мама вдруг решила, что меня срочно нужно отдать в школу, да еще и к учительнице, курирующей класс одаренных детей. С таким ужасом я никак не могла смириться в 5 лет, а потому меня бессовестно купили - за Сникерс. Суровые девяностые, да... за Сникерсы дети были готовы распрощаться со свободой.

К чему я веду? Если бы не этот самый "одаренный" класс я, наверное, так и не познакомилась бы с Карлсоном. Конечно, меня, 5-летнюю малышку ростом метр с кепкой, так и не взяли в школу - зачислили "на вырост", так что мне все равно довелось погулять еще два года. Наконец, в 94 г., я пошла в первый класс. А в том же году, спустя 4 месяца, меня и моих одноклассников перевели во второй. Таким образом никакого 1 сентября мы не получили. На нашем зимнем "первом звонке" присутствовал лишь сам наш класс, учитель и родители. Чтобы отметить этот торжественный момент, нам на грудь повесили медали из фольги с нарисованной цифрой 2, а в качестве подарка "от школы", вручили по книге (купленной предварительно каждым родителем). Я из бедной семьи, и мама просто взяла книгу у знакомых, чья дочь, старше меня на три года, считала себя слишком взрослой для сказок.

Той самой зимой мне было семь лет, я только что перешла во второй класс, хорошо читала, но совершенно не любила это делать. И вот однажды наступил переломный момент. У меня разболелся зуб (уже коренной), и стоматолог из городской клиники решил, что лучше всего будет убить нерв мышьяком (чтобы уж наверняка). Не помню, чтобы я еще когда-нибудь за всю свою жизнь с таким остервенением лезла на стену и голосила. Хорошо хоть я одна была дома. Этот ужас никак не прекращался, я уже не знала, куда себя деть, и вдруг... книга. Не знаю, в какой момент я забылась, но когда домой пришла мама, я рыдала от смеха. Поначалу ее это умиляло, но закрыв последнюю страницу, я начала сначала. И опять. И снова. И так 25 раз подряд. Не помню, сколько времени это заняло. Около года, наверное. Но книгу я затерла до дыр, томик разве что пылью не рассыпался. Мама вполне откровенно говорила, что у меня что-то не в порядке с головой, если читая одно и то же, я хохочу как в первый раз.

После 25-го раза я больше никогда не открывала "Карлсона". Но мне, как и Малышу, он был лучшим другом, какой бывает только в 7-8 лет. Это было почти 20 лет назад, и мне сложно сказать наверняка, сколько раз я хотела снова открыть потрепанные временем и моими детскими пальчонками страницы, но каждый раз решала, что не хочу разрушать образ идеальной книги, которая в буквальном смысле спасала меня от боли и подарила целый вагон веселья.