Страсти по Армении

Неумолкаемая колокольня

Ох, как не просто писать об этой книге...

Во-1, в небольшой поэме мировоззрение одного целого народа. Слишком много пластов - о труде, о традициях, о религии, несправедливости и трагизме, национальном характере, о музыке, служении. И, о да! О природе. О ней, о земле, горах, озерах, о растениях, о животных в метафоре, с особенной нежной любовью. Траву сплетают косами, корова мать облизывает мордочку теленку, виноградные кисти сравнивают с девичьей грудью, ящериц наделяют амбициями крокодилов, абрикосы -называют золотыми слитками. Только человек, выросший на земле, познавший пот сельского труда и одаренный талантом мог так написать.

Во-2, поэма об известном в Армении и во всем мире Комитасе, человеке, который тоже воспевал свою родину, возрождал и культивировал армянскую музыку, священнике, святом и светлом человеке. Оставшись сиротой после турецких набегов, он при большом конкурсе был принят в школу Эчмиадзина - армянского Ватикана. Комитас отказался от мирской жизни, посвятил свою жизнь расшифровке древних армянских гимнов, записал множество живых традиционных народных обрядных песен, обладая неземной красоты голосом вдохнул в них новую жизнь, явил миру. Обрел международное признание и множество завистников на родине. А после геноцида 1915 года, увиденного насилия в шокирующем разнообразии, потерял рассудок и замолчал на 20 лет, после чего ушел из жизни.

В-3, это о кошмарной жестокости. То есть, о составе преступления языком поэзии. Просто невероятно... Это не Илиада, где трубится будто счет на футбольном матче, количество вспоротых животов и размозженных голов. Это поэтический плач в множестве слов боли, скорби, жалости, упрека судьбе. Так поет неотмщенное страдание.

Начиная писать эти строки мне хотелось рассказать о случайном посещении дома-музея, неизвестного мне, на тот момент, писателя Паруйра Севака в Армении. Туристов не возят туда "Ведь его не знают, разве будет людям интересно?", "Разве они что нибудь поймут?".

Но нас повезли, нам видимо удалось произвести "нужное" впечатление на гида и со свойственной армянам гостеприимностью нас впустили в армянский мир поэзии.

Скромный дом в горном селе, сад, где рады расти посаженные хозяином при жизни абрикосовые и тутовые деревья. Грядок нет - их победили дикорастущие кустарники розы и жасмина. Огромный гранитный валун, размером с автомобиль - надгробный камень. Его похоронили там, где родился, в родном селе, в родном саду, там же похоронили и его несчастных родителей, умерших уже после него.

Выставочный зал, стоящий отдельно от дома, содержит самую малость скромных бытовых писательских предметов. Достопримечательность музея в большой фреске, нарисованной на довольно большой стене, где с большим художественным вкусом изображены сцены, воспетые в поэме, главном труде писателя, почитаемого в Армении.

Здесь виды красот Армении, живописные фрукты, специфичные армянские храмы, предметы ремесел, лик Комитаса, карикатурно злые изображения турков. И на все это смотрит автор, Севак, с мальчишества формируя свою впечатлительность и приоритеты, живя и творя в изображенном на фреске мире состоявшимся творцом.

Я всегда стараюсь читать "местных" авторов страны, которую посещаю, да и трепетное отношение гида к месту, желание узнать больше о стране, которая всегда влекла, побудили купить книгу, написанную человеком болевшим своей родиной.

Меня всегда восхищало национальное самосознание армян, живучесть их традиций. Нескромности в воспевании уникальности собственного народа через край и в этой книге. Это может посягать на личные границы. Но меня ведь никто не заставлял ее читать, верно? Кому-то такая нескромность может показаться хвастливостью, возможно не без повода, но уж лучше так, чем не помнить своих пращуров, стесняться своих корней, не знать обычаев.

Скорее всего, благодаря этому они выжили тогда и возрождаются сейчас, это компенсировало тот недостаток агрессивности, который привел к невозможности отстоять свою землю, своих людей.

Когда читала книгу, мне хотелось о многом рассуждать, восхититься, возмутиться, поспорить, ведь есть там мелкие, тонкие камушки и в адрес моей родины - России.

Но сейчас, прочитав, мне не ловко это обсуждать, оценивать, как сложно было было обсуждать и оценивать

чьи то подслушанные слова искренней страстной любви, утешения и ласки, предназначенные не мне.

На фото дом и сад Паруйра Севака.