Ад любви (силуэт одного воспоминания)

Осень. Падают листья, сердца у людей…  падают к ногам любимых.
По вечерам, облетают алой листвой, поцелуи влюблённых, прозрачно и тепло скользя по плечам, груди и бёдрам.
А ночью, одинокая листва на ветвях, шелестит в никуда и сердца трепещут подобно листве в сумерках комнаты, и влюблённые, лежат в постели и тихо смотрят куда-то через окна и стены, на невидимый шелест листвы, темноты, и руки их нежно и грустно соприкасаются, словно в детстве: ребёнок склонился впервые перед вспышкой маленького алого чуда, похожего на оброненное кем-то, сердце, и взял его в ладошку свою.
Романтика, да? Эта история — маленький силуэт детства. Первого сексуального опыта, весьма далёкого от романтики: хотелось чуточку умереть после этого. Романтика, в духе Лермонтова, Шелли.
У каждого, ещё в детстве, есть свой трепет соприкосновения с Эросом, так или иначе повлиявшем на всю его жизнь.

По иронии судьбы, этот опыт у меня был связан с парной, как крыло, рифмой Эроса — Танатосом.
Была осень. Мне было лет 9. О сексе я знал более чем смутно и наивно, наподобие средневековых людей о строении солнечной системы: мир вращался вокруг поцелуев и блаженного слияния тел, когда люди спят.
Так, в детском садике, я переспал с девочкой (случайно задремал с ней в цветах), после чего искренне думал, что у меня был секс с девочкой. Чем я очень гордился и… стыдился, потому как хитрая девочка сказала, что она беременна. А быть может даже и я: она сказала, что так бывает. Редко, но бывает.
Мы даже выбирали имена для наших детей, прохаживаясь, взявшись за ручки, далеко от детей с саду, под пушкинскими высокими вязами: нас терзали совсем взрослые проблемы.
Мне удалось пережить в детстве экзистенциальный момент: я думал, что мне предстоит родить. Я ощущал себя приговорённым к расстрелу: мальчики не могут пережить роды...
Да и стыдно было бы признаться в этом маме. Заходит мама утром в мою комнатку, будить в садик… а в моей постельке — два ребёнка, и я, истомлённый и бледный, без сил, еле шепчу ей с грустной улыбкой: можно я сегодня в садик не пойду?

Да, была осень. Я был один дома, а может и во всём мире. Сидел на жёлтом диванчике в позе врубелевского Демона в своих синеньких джинсах, поджав колени к груди: мне было чуточку зябко и одиноко.
По телевизору, моему слабоумному и ласковому другу детства, с которым я иногда ссорился, шёл какой-то военный фильм.
Показывали заключённых в концлагере. Там тоже была осень. Казалось, осень настала во всём мире.
Мужчина и женщина, худые до безумия и слёз, словно Адам и Ева, изгнанные из рая.
Да, именно этот образ мне пришёл тогда.
Это было похоже на любовь в аду. Это тоже отложило свой отпечаток на меня: словно любовь иной быть и не может.
В какой-то момент, мужчина и женщина, тайком, убежали от всех, как лунатики среди дня. Есть же дневная луна, призрачная, невесомая… как призрак листка на ветру.
Они стали целоваться. Боже, какой худой и несчастной была женщина! Я видел, как сквозь её тонкую кожу, проступали рёбра, кости. Особенно запомнились эти удивлённые миру, острые косточки на бёдрах. Было в них что то детское, ранимое.
Это был какой-то инфернальный эротизм, когда женщина обнажается до костей, до муки своей и души.
А душа у неё тихо сияла в глазах: она любила мужчину.
И вот эти две души, одетых в полупрозрачную плоть, которую они вот-вот скинут на пол, занялись любовью.
Они были почти голые. В полупустой и светлой комнате, синеватой, как небо в промельке оголённых ветвей.
Женщина стояла, нагнувшись, глядя на меня, а мужчина был позади неё, и они содрогались, как два листочка на ветке поздней осенью, словно дрожали от холода, словно умирали и их знобило. Казалось, они сейчас умрут. От любви.
Этот трепет любви, в аду, я запомнил на всю жизнь.
Две души содрогались в синеве пустой комнаты, а я дрожал на диванчике, в позе врубелевского демона, словно я был один в целом мире.
Что-то странное творилось с моим животом, грудью и горлом: бабочки в животе - говорят про любовь. Но у меня словно бы мотыльково-пёстро, мерцала листва в животе, во всём моём детском, озябшем существовании.
Было смутное ощущение тошноты, изумления, лёгкого возбуждения и... слёз. Слёзы текли по щекам.
Это было моё первое соприкосновение с Эросом. С адом любви.