Борьба с правдой и за правду

Все счастливые семьи счастливы одинаково, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
Л.Н. Толстой

История демонстрирует, что знаменитое толстовское высказывание плохо работает в случае государств. В поступках диктаторов разных стран и на разных временных отрезках немало общего, а логика развития авторитарных режимов – предмет отдельного исследовательского интереса.
Так, большинство оперившихся диктаторов понимают исключительно язык силы и верят только в силу. Один из их ночных кошмаров – показаться слабыми в глазах своих соотечественников и мирового сообщества. Количество человеческих жертв для них пустой звук, если на кону их престиж - то, как диктаторы трактуют это понятие в своей извращённой системе координат.
Диктаторы, как правило, не любят правду. Они предпочитают размывать имеющиеся факты и добиваться своих целей, добавляя каплю правды в море или в бочку (масштабы, естественно, бывают разные) лжи.
Если ничто не есть правда, значит возможны любые, даже самые абсурдные, интерпретации.

Не так давно я посмотрела документальный мини-сериал Netflix «Как стать тираном». В нём рассматривается проблема диктатуры на примере нескольких классических тиранов. Создателям было несложно выявить повторяющиеся элементы и показать, как тираны с очень разным бэкграундом во многом повторяют друг друга. Не скажу, чтобы мини-сериал мне понравился. Поверхностная и клиповая подача, неизбежные серьёзные упрощения (иногда они оправданы) и небольшие неточности. Кто-то может поставить под вопрос выбор создателей проекта. Скажем, третий эпизод посвящён диктатору Уганды Иди Амину, а такие мастодонты, как Мао или Пол Пот в Камбодже, проигнорированы. Ну, как говорится, нельзя объять необъятное. К сожалению, мировая история (и не только она) предлагает достаточно кандидатов, готовых посоревноваться в кастинге на роль «главного кровопийцы».

При этом сериал имеет положительные стороны, которые делают его, на мой взгляд, заслуживающим внимания. Шесть коротких серий - каждая не более получаса - подойдёт для людей с низкой концентраций внимания и не отнимет много времени.
Мини-документалка даёт выжимку из так называемой методички, описывающей практики, к которым, чаще или реже, обращается большинство правителей, присвоивших себе практически неограниченную власть... Как мы отметили вначале, тирания и оригинальность едва ли совместимы.

Один из предлагаемых Тимоти Снайдером - автором книги «О тирании. 20 уроков XX века» - уроков по противостоянию тирании гласит, что надо стремиться к истине и верить в неё. В этой связи автор обращается к работе филолога и литературоведа Виктора Клемперера, который изучал и разоблачал современную ему пропаганду.

Пренебрежение фактами есть пренебрежение свободой. Если правды нет, то никто не может критиковать власть, потому что для этого нет никакой почвы. Если правды нет, значит, всё – спектакль. Чем больше кошелёк, тем ослепительнее зрелище.

Вы подчиняетесь тирании, когда отказываетесь делать различие между тем, что вы хотите услышать, и тем, что есть на самом деле. Этот отказ от реальности может казаться естественным и даже приятным, но его результат — ваше поражение как личности и, как следствие, коллапс любой политической системы, которая опирается на индивидуализм. Как замечали исследователи тоталитаризма, такие как Виктор Клемперер, есть четыре вида смерти истины, и мы видели их все.
Первый вид — это открытая враждебность проверяемой реальности, которая выражается в том, что выдумки и ложь выдаются за факты. <…> Доля лжи столь велика, что даже корректные утверждения на этом фоне кажутся случайными оплошностями на пути к абсолютному вымыслу. Обесценивание мира реального ведет к появлению выдуманного антимира.
Второй вид смерти истины — это шаманские заклинания. Как отмечал Клемперер, фашистский стиль опирается на «бесконечное повторение», призванное сделать выдуманное приемлемым, а преступное — желанным.
<…>
Следующий способ — магическое мышление, или полное приятие противоречий. <…> Приятие настолько радикальной неправды требует явного отказа от рационального подхода. Истории Клемперера о том, как в Германии 1933 года он терял друзей на почве магического мышления, сегодня звучат пугающе правдоподобно. Один из его бывших студентов умолял его «отдаться своим чувствам, и [говорил, что] вы должны всегда думать о величии фюрера, а не о тех неудобствах, которые вы ощущаете сейчас». Через двенадцать лет, после всех ужасов, в конце войны, очевидно проигранной Германией, солдат с ампутированными конечностями говорил Клемпереру, что Гитлер «еще никогда не лгал». «Я верю в Гитлера,» — говорил он.

Наконец, последний вид смерти истины — это необоснованная вера.
К ней относятся высказывания в духе самообожествления. Когда вера спускается с небес на землю таким путем, уже не остается места для маленькой правды, основанной на личной интуиции и опыте. Клемперер ужасался тому, что это изменение казалось необратимым.
Как только истина из области фактов переходила в область пророчеств, отпадала необходимость в доказательствах. В конце войны один рабочий сказал Клемпереру, что «от понимания нет пользы, нужно иметь веру. Я верю в фюрера».

Ионеско посвятил пьесу высвечиванию влияния агрессивной пропаганды на умы.

Великий румынский драматург Эжен Ионеско в 1930-е годы наблюдал, как его друзья один за другим скатываются к языку фашизма. Этот опыт лег в основу его абсурдистской пьесы «Носорог», в которой жертвы пропаганды превращаются в огромных рогатых животных. О том, с чем столкнулся он сам, Ионеско писал:
Профессора университетов, студенты, интеллигенты превращались в нацистов, один за другим вступая в «Железную гвардию». Поначалу они, конечно, не были нацистами. Нас было около пятнадцати человек, мы собирались вместе, разговаривали, пытались найти контраргументы. Это было нелегко… Время от времени один из наших друзей говорил: «Я с ними, конечно же, не согласен, но по некоторым пунктам, тем не менее, следует признать, вот, например, евреи.» и т. д. Это уже был симптом. Недели три спустя этот человек уже был нацистом. Он был захвачен этим механизмом, он все принимал, он становился носорогом. Ближе к концу уже только трое-четверо из нас еще могли сопротивляться.

Задачей Ионеско было показать, насколько дикой является пропаганда на самом деле и насколько нормальной она кажется тем, кто поддался ее воздействию. Используя абсурдный образ носорога, Ионеско пытался шоковым приемом заставить людей обратить внимание на странность происходящего.

Эти носороги бродят по саваннам нашего сознания. Сегодня мы крайне озабочены явлением под названием «постправда» и склонны думать, что пренебрежение к фактам жизни и создание альтернативных реальностей — это что-то новое, постмодернистское. Но здесь нет почти ничего, что бы Джордж Оруэлл не обозначил еще семьдесят лет назад в своем понятии «двоемыслия». В своей философии постправда воссоздает абсолютно фашистское отношение к истине — именно поэтому ничто в нашем мире не удивило бы ни Клемперера, ни Ионеско.
Фашисты презирали скромную правду повседневного опыта, они любили звонкие слоганы, звучавшие подобно новой религии, и предпочитали красочные мифы журналистике или истории. Они транслировали через новые медиа (которым в то время было радио) барабанный бой пропаганды, который возбуждал в людях чувства прежде, чем они успевали удостовериться в фактах. И сегодня, как и тогда, многие путают веру в отнюдь не безупречного лидера с правдой о мире вокруг нас. Постправда — это предфашизм.

Пабло Пикассо, Герника
Картина считается одним из самых известных отображений страданий и ужасов войны