Кое-что, чего я не знала об Александре Грине

Варламов написал замечательную биографию автора, существующего в представлении миллионов читателей этаким мифом - "тем, кто сочинил про алые паруса". В действительности Александр Гриневский - это вам никакой не Сэллинджер, и после знакомства с книгой Варламова "Алые паруса" будет последним, о чем я стану думать, вспоминая Грина, писателя и человека... Я, кстати, этим летом перечитала повесть про Ассоль и Грэя впервые после юности и была поражена ее стилистическими несовершенствами. Но все-таки рассказ начну именно с неизвестных до знакомства с работой Варламова фактов про "Алые паруса".
Свое самое известное произведение, выросшее из мимолетного впечатления от деревянной игрушки в витрине, Грин писал в скудной обстановке Дома искусств, который в 1920 году был своего рода домом призрения для писателей и художников, не имеющих крова.
В 1941 году, в номере «Литературной газеты» за 23 февраля была опубликована статья Веры Смирновой «Корабль без флага», где об «Алых парусах говорилось следующее:

Если отнестись к Грину без того смешанного чувства восхищения и возмущения, которое вызывают в нас равно – бродячие акробаты в дырявых трико, жонглирующие пустыми шариками, и герои гриновских рассказов, если отнестись к Грину так, как Чехов относится к его прообразу – трезво, спокойно, даже благожелательно, то ясно видно, что разрыв между воображением и знанием, смешной и трогательный у ребенка, вырастает в настоящую опасность для писателя, становится причиной всех недостатков, почти трагедий… Алый парус, очаровательный на игрушечной яхте, вырастает до размеров огромной нелепости, претенциозной прихоти богача, который может купить две тысячи метров красного шелка, чтобы получить в жены дочь рыбака.

А вот иерей Пафнутий Жуков, директор православной гимназии в г. Сыктывкаре, пишет в наши дни о евангельских реминисценциях, коими до краев наполнена повесть Грина:

Вспомним святую великомученицу Екатерину, отказавшую знатным и богатым женихам ради Жениха Небесного, счастье с Которым, как она знала, поистине неразрушимо и совершенно. Из жития святой известно, что Сам Господь, явившись в видении, вручил ей в залог обручения Свой перстень, и девушка, проснувшись, обнаружила этот перстень на своей руке.
А теперь обратите внимание: такое же тайное обручение происходит и с главной героиней книги – Ассоль, которая, проснувшись в лесу, находит на своей руке кольцо и с этого момента не только мечтает, но уже и твердо верит в предстоящую встречу. И жених, как видим, не обманывает ее ожидания! Спаситель, беседуя с учениками о грядущем Своем пришествии, часто в притчах сравнивал Себя с женихом, души праведников – с невестами, а будущее блаженство – с брачным пиром.
Таким образом и вся сказочная феерия об алых парусах предстает как бы художественным переосмыслением ряда евангельских притч, рассказанных Самим Иисусом Христом. Причем такое переложение вполне оправданно, поскольку образы героев книги наиболее приближены к нашему восприятию.
Если мы осознаем это, то станет более понятно и то, что, являясь перед людьми на белом корабле – образе торжествующей и царственной Церкви, – жених в „Алых парусах“ простирает руки навстречу невесте именно так, как говорит о том ветхозаветный евангелист пророк Исаия, указывая на знамение Креста, обращенное к миру: „Всякий день простирал Я руки Мои к народу непокорному…“ (Ис. 65, 2). И что же дальше? „Вот, я пришел. Узнала ли ты меня?“ – спрашивает жених, поднимая Ассоль на руки.
Как мало это похоже на первую встречу юных влюбленных и как явно повторяет вопрос Христа, обращенный к миру и красной нитью пронизывающий Евангелие: „Вот Я пришел. Узнали ли меня?“ Итак, о чем эта сказка, написанная человеком, узнавшим так много разочарований и так немного счастья в своей жизни? Главная ее мысль необычайно проста: „Мечтайте о высоком и недоступном! Питайте любовь в сердце, веруйте и не теряйте надежду на то, что ваша вера будет вознаграждена!“ («Мы увидим алые паруса: об этико-мистическом пафосе образной символики в повести А.Грина»).

Кстати, об известной экранизации «Алых парусов» (1961, реж. А. Птушко) Нина Николаева Грин, та, с посвящением которой эта книга была опубликована, придерживалась самого плохого мнения. Ни Ассоль-Вертинская ей не понравилась, ни Грей-Лановой, ничего. Если честно, мне тоже предпочтительней фильм Бориса Степанцева «Ассоль» (1982) — там гораздо больше Грина, чем в глянце Птушко.
Всего Грин написал 350 произведений — и все они были опубликованы при его жизни.
Наибольший успех имел «Блистающий мир» (1923), а «Бегущая по волнам» долго перемещалась из редакции в редакцию, никто не хотел ее печатать, Грин два года бегал по издателям, пока наконец в 1928 издательство «Земля и фабрика» не подписало с ним договор. Неудача «Бегущей...» поразила Грина — он считал ее лучшим своим произведением (исследователи сегодня согласны с ним).
В разные годы Грина обвиняли в подражании: до революции — Эдрагу По, в 50-е годы — Оскару Уайльду. В начале ХХ века ходили сплетни, что Грин, дескать, был знаком с одним английским капитаном, убил его, завладел сундуком с рукописями и теперь публикует под своим именем.
Грину всегда не хватало денег, и в борьбе за гонорары он был несгибаем. Это было замечено еще его товарищами эсерами. Эсеры, кстати, помогли Грину дезертировать из царской армии, куда тот попал в 1902 году, отчаявшись найти свой путь в жизни. В армии Грину не понравилось совершенно, он снюхался с эсерами и с их помощью бежал. Бежал, чтобы стать бомбистом, передумал, стал агитатором и сочинителем прокламаций. Его подпольной кличкой было «Алексей Долговязый».
Однажды эсер Быховский попросил Грина написать об одном казненном революционере. Грин написал тут же — сел за стол и написал. Быховский читал и плакал. Грин потребовал гонорар. Быховский возмутился: как можно требовать деньги за некролог о погибшем товарище! Грин поплелся к дверям, на полдороги остановился, обернулся и сказал:
- Ну хоть пятерку дай!
Деньги Грин вообще пытался вытягивать из всех, из кого только возможно: «своего адвоката, своего критика, редактора, издателя». Было дело, Грин устраивал в издательстве настоящую осаду и не уходил, пока не получал положенную плату.
И еще об эсерах. Была среди них одна пламенная революционерка — Екатерина Бибергаль (подпольная кличка «Киска»). Какое-то время она была возлюбленной Грина. Готовила ему побег из севастопольской тюрьмы, где он сидел в одиночке (побег не удался из-за... развешенного по двору тюрьмы белья: Грин не сумел из-за этого достаточно быстро добраться до ворот).
В 1905 г. Грин освобождается по амнистии и намеревается прожить долго и счастливо с Бибергаль в Петербурге. Но для нее он недостаточно революционер. Когда она объявила ему о разрыве, Грин выстрелил из револьвера и попал девушке в грудь. Рана оказалась несмертельной. Ее прооперировал в Обуховской больнице хирург И.И.Греков. Бибергаль не сказала, кто стрелял в нее, но с Грином больше не встречалась.
Автор бренда «алые паруса» был человеком мрачным, неуживчивым и сильно пьющим. Он был женат трижды. Первый раз — на романтической девушке Вере Павловне Абрамовой, дочери богатого человека, искавшей подвига и поэтому согласившейся быть «тюремной невестой» Грина. «Тюремных невест» в начале ХХ века было в России немало — так назвали девушек, которые за плату или из благотворительности навещали заключенных, которых никто больше не мог навещать. Она выдержала чуть больше пяти лет совместной жизни (в том числе два года в ссылке, в в г. Пинег Архангельской губернии). В 1913 году, по прибытии из ссылки в Петербург, супруги расстались. Однако дружеские отношения между ними сохранились до конца жизни.
Осенью 1918 года Грин нечаянно женился на Марии Владиславовне Долидзе. Женщина, видимо, размечталась о сытой жизни писательской жены, а на деле ей самой пришлось содержать Грина, которого в тот период мало печатали. По его словам, от него прятали варенье и запирали буфет. Зимой 1919 он ушел от Долидзе.
В 1921 году находится, наконец, третья жена — Нина Николаевна, которая выдержит и мрачность, и неуживчивость, и, самое страшное, запойное пьянство Грина, и безденежье, и голод, и переживет его почти на 40 лет, и все эти годы будет жить деятельной памятью о нем.