Грехи любезны доводят до бездны

От королевских покоев Бог дальше, чем когда-либо. Молитвы не слышно из уст ее, что не ропщут. Огненным языком взмывает она до пурпурных высот экстаза, до сумрачных зон преступления, растекаясь мятущейся лавой. Страсть, как болезнь, нельзя осудить, нельзя оправдать. Но кто ей поверит?

Страсть — неподвластна тому, кого она поражает. С закрытыми глазами, пораженная глухотой, бредет она, точно сомнамбула, влекомая магнетической силой по предначертанному пути преступления и гибели.

Над сводами замка взвиваются стаи птичьи. Их крылья, как призраки, манят… манят. Но пение их недоступно до слуха ее. Недосягаемая зову, она очнется лишь тогда, когда пламя, клекочущее в ее крови, пожрет себя.

Его глаза подобны ее молитве. Его душу в каком аду изваяли? Единое слово в немеющем издыханьи —
проклятое имя — оазис-мираж в пустыне.

Она идет к нему долго, проходя через такие огненные бури, что становятся лишь тенью этого безмерного сияния. Сбивает о камни стопы — мучительное состояние подспудного горения при заглушенном огне.

Что ее ждет там? Там лишь обманы. Но грехопадения не видят Мариины очи. Грехи восстают во величии, спускают свои караваны.