Сэр Дядя Коля

Книга хорошая, хоть и специфическая, но не это главное. Главное в том, что в ней я нашёл подтверждение невероятной истории, случившейся с советским солдатом Колей Доброчаевым и которую, кроме как "Сэр Дядя Коля", назвать не получается. В качестве предисловия, скажу, что в Нахаловке, которая на Вуоксе, есть дядя Коля, простой советский машинист паровозов, ему 92 года и он уже на 2 года пережил сэра Уинстона. И что, спросит пытливый читатель? Таких, как дядя Коля, по всей России, хоть и не много, но есть. Есть, да не таких!

Дядя Коля выпивал редко. По-крупному, естественно, не по-мелочи. По-мелочи он выпивал регулярно, а вот серьёзно - только по праздникам. А очень по-крупному всего один раз в год - на День Победы. Вся Нахаловка в этот день выпивала - собирали общий стол на всю деревню, несли кто чего мог, вывешивали флаг СССР, включали Маяк на полную катушку и пели военные песни. И заканчивался этот день всегда одинаково - дядя Коля рассказывал военные байки: про то как по картошки утекал в первом бою; как с Жуковым кофе в самолёте пил; что в фильме "Освобождение" врут про слона из берлинского зоопарка - не слон это был, а бегемот и кучу других небылиц. И никогда, как бы мы его не упрашивали, он не рассказывал о войне правду. Ни разу. Отшучивался всегда: "Да что мне рассказывать, я же писарем всю войну прошёл..."
Но, однажды, приехал 9 мая к нам на Вуоксу друг дяди Коли, Аркадий Михалыч. Всё было как всегда - флаг, водка, песни, Жуков, картошка, "я в кобуру Вальтер, пару гранат в карманы и к местным фрау... - А гранаты зачем? Ведь уже Победа была? - Да мы, по Берлину, ещё полгода без гранат не ходили...", бегемот и наши уговоры про военную правду. Только дядя Коля завёл свою обычную песню про писаря, как Аркадий Михалыч ему и говорит "Да что ты, Коля, такое говоришь. Писарям по две Славы не давали..." Помолчал дядя Коля и сдался и услышали мы в тот вечер такое, от чего стал он в наших глазах человеком не просто прошедшим Войну, а Человеком Победившим Смерть. Узнали мы и про две похоронки, что на него родня получила, и про страшные атаки немецких танков, про службу в роте обеспечения безопасности гвардейских миномётов Катюша, и как в Польше в спину стреляли, что такое "пленных не брать", и как его чудом не расстреляли после той злополучной картошки, про Красную Звезду, За Отвагу и другие награды, и, чего уж греха таить, про его деток, которых он, конечно не знает, но их, по всей Европе, ох как немало должно быть. А вот про Жукова и кофе - наврал дядя Коля, сам признался.
Долго мы тогда сидели и, под конец, рассказал дядя Коля, как в 45-м, в Берлине, довелось ему стоять в первом ряду парадного расчёта, который встречал Черчилля (а роста он, и впрямь, маленького, самое то для первого ряда), подошёл к нему сэр Уинстон, оглядел с ног до головы, оценил "иконостас" из наград, посмотрел в глаза и говорит: "Теперь я ещё больше понимаю, почему русские победили Гитлера. А ты солдат проживёшь столько, сколько я проживу" и пошёл дальше. И было тогда Николаю Григорьевичу двадцать один год всего, да то не полностью.
Запомнился мне этот рассказ накрепко, особенно, почему-то, про взгляд глаза в глаза. Долго мы потом его вспоминали, а каждый год - 1 ноября, в День рождения дяди Коли, обязательно.
Но рассказал я эту историю не просто так, а потому, что зерно сомнения точило меня и именно по поводу эпизода с Черчиллем. И вдруг, в "Как я воевал с Россией" читаю:

" Я прибыл в аэропорт рано утром. Русские организовали пышную встречу. Был не просто проход взвода почётного караула, а, наверное, небольшой парад целого полка. Я принял его, как люблю, пристально вглядываясь в глаза солдатам..."

Дяде Коле, этой осенью, исполнилось 92 и пусть сэр Уинстон Черчилль, как можно дольше, будет не прав...