Как мы летали на учебно-тренировочном самолёте

Юрий Гагарин учился летать и совершил свой первый самостоятельный полёт на самолёте "Як-18". Когда я об этом прочла, моему восторгу небыло предела. Ещё бы, ведь я каталась на "Яке", толко чуть более модифицированном, и как будто невидимая ниточка протянулась от меня к Гагарину. Далее подробнее о наших двадцати минутах в небе.

Катание на учебно-тренировочном самолёте "Як-18Т"подарил мне муж на пятом курсе на день рождения. Ничего подобного до тех пор мне не дарили, более того, до того я никогда не летала на самолётах, так что моим любопытству и нетерпению небыло предела.

Но всё упиралось в погоду. Была третья декада декабря, а одесский декабрь этто обычно что-то вроде ноября, и, как на зло, всю неделю шли дожди.

Муж договорился с пилотом, что они каждый день с утра созваниваются, и, если всё хорошо - летим в обед. Спросили у пилота, можно ли полететь мужу, он ответил, что конечно можно, и что мы можем взять даже третьего. Я тут же предложила лучшей подруге Hihidna которая, как мы и предполагали, сразу же согласилась.

Три дня дожди чередовались со снегом. А на четвёртый пилот сказал мужу, что всё хорошо, полоса отличная, подмёрзла немного, но главное, что не болото.

Приехали на аэродром, пилот нас встретил, и мы пошли по какой-то земле, на которой летом, наверное, травка растёт обильно. Оказалось, что это взлётно-посадочная полоса такая. Пилот, кстати, очень классный, добрый дядька, от него веяло железным спокойствием и надёжностью. Мы думали, что ему лет тридцать пять, а оказалось - сорок восемь.

Добрались мы до самолёта, полапали его немного, холодно было долго разглядывать. Если что, руками трогали, потому что со зрением проблемы, глазами смотреть бесполезно.

Поставили нам какую-то табуретку, на которую мы взбирались, чтобы попасть на крыло, и уже с него забраться в кабину. Мне на крыле стоять очень понравилось - романтика же!

В кабине было тесновато, не так, чтобы очень, но рукой легко можно достать до потолка или до задней стенки кабины (это если сидеть сзади)., Но, вместе с этим, очень уютно и запах, как в жигулях. Кстати, самолёт этот работает на обычном девяносто пятом бензине.

Я села впереди, рядом с пилотом. У меня тоже был штурвал и все остальные органы управления, в этом самолете они дублированы, так как он учебно-тренировочный. Мне до них и пальцем было дотронуться страшно, казалось: что-то случайно передвину, зацеплю и крышка нам с самолётом. Муж с подрубой сзади устроились. Ремень безопасности у меня был чисто символический, горизонтальный. Сзади вообще небыло ремней. Муж спрашивает: "а как же ремни?", а лётчик ему отвечает: "а зачем они?" Хм, действительно, в случае чего, ремни не спасут. Мы думали, сейчас будут инструкции на полчаса, но пилот надел на нас шлемы, наушники с микрофонами, и спрашивает: "ну что, полетели?" Наушники были нужны для того, чтоб мы могли переговариваться друг с другом и с пилотом, ведь девятицилиндровый двигатель мощностью 350 лошадиных сил создавал гораздо больший шум, чем мотор Жигулёнка.

Итак, пилот запрашивает разрешение у диспетчера, заводит мотор, прогревает его немного, и мы едем к взлётно-посадочной полосе. Мне в наушниках его голос показался похожим на тембр Гагарина, я сказала об этом, посмеялись, пилот говорит: "ну что ж, тогда поехали!" Мы встали вначале полосы, пилот опять, что-то диспетчеру сказал, тот одобрил, Пилот сказал: "с богом", мы повторили, наш самолёт начал разгонятся и через несколько секунд оторвался от земли. Мы даже не поняли когда это случилось.

Станислав, так звали лётчика, всё комментировал: "Левый крен, делаем повород, полёт проходит нормально". Тогда я поняла раз и навсегда, что слово "нормально" - это очень, очень хорошее слово, а в тот момент оно вообще казалось самым лучшим.

Потом пилот говорит: "теперь "горку" делаем". и тут начало вдавливать в сидение несильно и чуточку стремновато. Дальше Станислав говорит: "а теперь будет имитация невесомости путём пикирования". И тут самолёт провалился вниз, пол будто ушёл из-под ног, и стало по-настоящему страшно, а мне ещё и поплохело чуток, видимо, вестибулярный аппарат так себе работает. Муж говорил потом, что упёрся руками в потолок, сжал зубы и затаил дыхание, ждал когда это закончится. Я громко материлась и кричала: "не надо!" (почему-то всегда матерюсь, когда чувствую угрозу жизни), а Hihidna визжала от восторга и просила ещё. Но тут пилот достаточно быстро выравнил самолёт, при этом показал нам, что это такое, всегго лишь трёхкратная перегрузка. Короче, пикирование было под углом градусов тридцать, а ощущений у новичков на целый штопор. Когда потом вспоминали, хотелось ещё повторить, но там и тогда было всё-таки не по себе.

Далее пилот делал вираж, это когда самолет летит по минимально возможному кругу. Тогда в сидение вдавливает центробежная сила. Приятные ощущения. Летели над водой: над морем, над лиманами, на высоте трёх метров. Ещё несколько раз Станислав делал "горки", не очень крутые, и пикировал по-проще. Во время таких пологих "горок" ощущения потрясающие: просто дух захватывает.

Потом Пилот выпустил шасси, было слышно шипение, так как они пневматические. Далее запросил разрешение на посадку и мы очень-очень мягко сели, пробежали по полосе, и зарулили в ангар.

Там Станислав показал нам всё, что есть в кабине: всякие приборы, штурвал. Потом мы ещё самолетик облазили с внешней стороны: капот, крылья, хвост, пропеллер. Пропеллер, кстати, оказался очень небольшим, всего лиш две лопасти, и, самое странное, - он деревяный. Самолёт был, оказывается, шестьдесят какого-то года. Не помню точно, сказали нам это после полёта или до.

За эти двадцать минут и самолёт и пилот стали для нас родными, а ещё на аэродроме нас встречал колоритный дедушка-техник в ушанке. С утра они с лётчиком проверяли и прогревали самолёт.

Зы.: к "МиГу", мы с мужем тоже потом немного приобщились на праздновании 70-летия создания украинских ввс, но не летали, только на крыле посидели.